Контракты, заключенные с Каддафи, должны быть выполнены при новых властях Ливии, заявил российский МИД. Представители ведомства надеются на добросовестное выполнение всех обязательств Национальным переходным советом. Маргарита Полянская обсудила ситуацию с членом Ассоциации военных политологов Александром Перенджиевым.
— Уточните, о каких контрактах идет речь? Это некие военные контракты?
— Речь идет о различных контрактах, но в первую очередь, конечно же, в военной области, именно в вопросах поставки оружия. Скажем, в 2010 году у нас контракты, предположим, составили более $8,5 млрд. И если бы мы дальше продолжали в 2011 году наше взаимодействие с Ливией, то мы где-то могли бы еще получить прибыли около $4 млрд. Собственно говоря, речь идет о попытках вернуть эти наши утерянные деньги, и сейчас пытается этот вопрос решить руководство России. Но здесь, я думаю, все-таки речь идет о более глобальном вопросе — это не упустить то былое влияние, которое мы оказывали на руководство Ливии, по крайней мере, это влияние полностью не упустить. Мы же понимаем, что здесь в большей степени действуют в Ливии именно уже западные различные структуры, в том числе в вопросах экономики, и мы можем просто оказаться в стороне от этого процесса.
— Представители ливийской оппозиции, теперь уже новой власти, по словам спецпредставителя президента Михаила Маргелова, уверяли российских представителей, что все контракты будут соблюдаться. Все-таки удастся им это или нет? Эксперты говорят, что сейчас все равно будут продолжаться беспорядки, потому что слишком много сторонников остается у Каддафи.
— Безусловно, беспокойство экспертов я разделяю, потому что, на самом деле, если говорить об установившейся власти в Ливии, то можно сказать, что она еще не установилась окончательно и могут меняться постоянно там лица. Внутри уже новой власти будет постоянно борьба за должности, вообще за влияние. И получится так, что мы сейчас ведем переговоры с одними лицами, а потом появятся другие, которые скажут нам, что ничего не обещали, — в этом есть опасность.
— Насколько большие потери будут у России, если такая ситуация возникнет?
— Я считаю, что не меньше, чем $5--6 млрд можем потерять.