Что движет нынешней экономикой — кризис или наше представление о нем?
Реальность экономики и ее восприятие виртуальными индексами фондового рынка и живыми людьми, которые то "верят" в доллар, то "не верят" в евро, отделить друг от друга в современном мире невозможно. Что первично — снижение выплавки стали или слухи, что сталь будет дешеветь, сказать трудно. Словом "глобализация" никого не удивишь, но призрак кризиса виден даже тем россиянам, которые не читают газет и ни разу не задумались о Dow Jones.
Первая волна
Кризис-2008, зародившийся в США, прошел смерчем по Европе и докатился до России к 2009-му. Он посадил наш бюджет, уничтожил ряд банков, стреножил остальные проблемными активами, лишил предприятия кредитов, заставив их резать программы развития и увольнять людей. В кризис спасением предприятий от банкротства и людей от увольнения занимается государство.
В Европе спасали не отдельные предприятия и банки, а целые страны, начиная с Греции, в Америке — ВПК и столпы промышленности (например, автопром). Механизмы спасения, по сути, просты. Центральный банк Европы (ЕЦБ), МВФ и страны — локомотивы Евросоюза, прежде всего Германия, выделяют деньги на спасение Греции, наращивая долги собственные. То же самое в Америке, которая помогает своему частному сектору, наращивая государственный долг. И Россия также выделяет ведущим банкам — ВЭБ, ВТБ, Сбербанку — бюджетные средства на спасение крупнейших предприятий и системных банков поменьше.
В Европе, где в "слабые звенья" попали целые страны, за дело взялись рьяно, в особенности потому, что все звенья связаны там в одну цепь — в еврозону, куда входят 17 стран с единой валютой. Простые в своей основе механизмы спасения в Европе преобразовались в разнообразные и достаточно сложные, например, создан Европейский фонд финансовой стабильности (EFSF), более дюжины других механизмов и программ.
Поскольку и спасаемые (частные банки и реальный сектор), и спасатели (государства и международные институты и фонды) испытывают в этом процессе понятную стесненность в средствах, экономический рост отсутствует либо замедляется. Замедление коснулось уже и Китая, которому вряд ли удастся на этот раз в безболезненно принять удар. Сегодня его товары покупают меньше.
Еще в 2008-м все соглашались, что выход из кризиса не будет носить привычную форму в виде буквы U — сначала спад, потом подъем. Скорее будет форма буквы L — после спада скольжение по горизонтали. Но самые большие пессимисты говорили, что буква L — это полбеды, не приключилось бы с нами буквы W, то есть после первого пике не вошла бы мировая экономика во второе.
Как выбраться из греческого дефолта
В первые дни августа этого года финансовые рынки испытали самое большое с кризисной осени 2008 года падение всех индексов — на 4-6 процентов. Эту реакцию вызвали два события. Первое — понижение кредитного рейтинга США с ААА до АА+. Второе — почти сразу после саммита ЕС (июль 2011-го), где Греции решили выделить новые 109 млрд евро, министры финансов стран ЕС (Экофин) признали, что еврозоне вслед за Грецией надо, похоже, спасать Италию, а значит, долговой кризис развивается уже не только на периферии еврозоны.
Греции же обещанные в июле деньги выделяются медленно (по ряду причин), и над страной нависает дефолт. Но ведь и год назад было ясно, что Греция не хочет и не может осуществлять реформы, предписанные ей "тройкой" — ЕЦБ, МВФ и Еврокомиссией. Восприятие же убеждало, что упрямую Грецию либо обуздают, либо изгонят из еврозоны, вопреки пониманию, что ни первое, ни второе невозможно. "Тройка" отчаянно сражалась за стабильность, не Греции — еврозоны, и призрак то вроде отступал, то вновь приобретал более четкие контуры.
В реальности же возможный дефолт Греции не приведет ни к ее изгнанию из еврозоны, ни к краху еврозоны как таковой, потому что более половины ее долга прогарантировано ЕЦБ и обеспечено солидарной ответственностью всей еврозоны. Да, в случае дефолта Греции банкам-кредиторам этой страны светят убытки в размере 20-25 процентов по негарантированным долгам, выданным до 2010 года. Явится ли это ударом по мировой банковской системе и по стабильности самого ЕЦБ? Безусловно. Насколько этот удар будет страшен в сравнении с необходимостью очередной раз дать Греции денег — именно это сейчас решается в столицах Европы. Но Греция составляет лишь 2,5 процента от совокупной экономики еврозоны, и даже в случае ее дефолта удар по банкам смягчат с помощью уже встроенных в ткань европейских финансов механизмов, которые изобретали и внедряли все последние три года. Не вытекает из греческих проблем неизбежности второго пике буквы W.
Америка отгоревала, что теперь США придется жить без суперрейтинга. Финансовое измерение этого удара по национальной гордости означает увеличение процентов по госдолгу на 0,15-0,30 процента. При госдолге в 14,3 трлн долларов это не смертельно. Однако призраки фондовых рынков, питающиеся восприятиями, от такой подпитки сгустились. На прошлой неделе ФРС решила, что для того, чтобы удорожание этого долга как-то сгладить, надо 400 млрд краткосрочного долга преобразовать в долгосрочный. Это совершенно естественное и рациональное решение американских политиков вкупе с возможным дефолтом Греции так расстроило рынки, что призрак второго пике кризиса обрел плоть и кровь.
Чего стоит российский оптимизм
Оценка невзгод, постигших Европу и Америку минувшим летом,— это вопрос восприятия. Стакан всегда наполовину полон, а наполовину — пуст. Еврозона не распадется, в Америке дефолта не будет. Фундаментальные показатели Евросоюза и России пока не подают признаков тяжелого заболевания, в Америке они тоже более чем терпимые. Но кризис развивается, ибо восприятие рынком реальности, которое отражается в падении Dow Jones, Nasdaq и DAX, всех сырьевых индексов, включая нашу нефть Brent, конкретно, как приговор.
Когда на рубеже июля-августа индексы упали на 4-6 процентов, российские комментаторы говорили о "сезонных колебаниях", о летней дремотной поре. В августе и сентябре говорили о волатильности. А неделю назад все разом уже о кризисе. С тем же успехом можно было об этом сказать и два месяца назад! И с тем же успехом можно утверждать, что кризиса нет и сегодня, ведь фундаментально ничего не изменилось.
В конце сентября ничего, кроме реструктурирования 400 млрд краткосрочного долга США, не произошло. Ну, конечно, всех еще "страшно разочаровали" хлипкие заверения группы G-20, которая заявила, что сделает "все возможное" для предотвращения кризиса. Так, G-20 c начала кризиса 2008 года, в ходе которого она и образовалась, ничего для стабилизации мировой экономики не сделала и ничего нового на прошлой неделе не сказала. Но восприятие реальности снизило индексы, как в начале августа, снова на 4,5-6 процентов.
Я понимаю политиков Европы, которые всеми силами отгоняли призрак, стремясь, чтобы их усилия по стабилизации европейских финансов не были разрушены восприятиями отдельных паникеров, возможно, похожих на меня. Спрашивая европейцев, будет ли дефолт Греции, я слышу, что они не хотят обронить ни одного лишнего непродуманного слова, чтобы не подпитывать призрак. Однако общее падение Dow Jones с высшей точки, достигнутой после 2008 года, составило на сегодняшний день более 1200 пунктов, или почти 10 процентов, а падение Standard&Poor's составило более 14 процентов. Нефть подешевела с послекризисного рекорда апреля 2011-го в 114 долларов за баррель до 79, потому что таково восприятие людьми реальности.
Все разом перестали говорить о "волатильности" и "летней дремоте" и заговорили о кризисе. Он обрел плоть, хотя ничего, кроме восприятия людей, его не питало. "Вашингтон пост" и "Блумберг" вместе на объединенном сайте "бизнес" так и пишут: "Начинающийся кризис в гораздо большей степени питается плохими новостями и отсутствием хороших, чем какими-либо реальными изменениями экономических показателей" (23.09.11). Где та точка, в которой надо перестать отгонять призрак, а начинать работать с последствиями его материализации, наверное, никто точно не скажет. Скорее всего работать надо всегда.
Если в Европе в большей степени, в Америке в меньшей и работают, и одновременно отгоняют призраки, то материалистов в России призраками не напугать. Об этом говорит одобренный правительством проект бюджета на 2011-2014 годы, в котором в этом году обещано отсутствие дефицита, а в 2012-2014 годах обещан "легкий" дефицит в диапазоне от 1,6 до 0,7 процента. Даже в те дни, когда Европа и Америка буквально по часам следили за индексами и решениями политиков в отношении Греции, комментарии российских профессионалов были исполнены оптимистического материализма. Банкиры и депутаты говорили: "ничего не происходит", "рынки всегда либо в большом плюсе, либо в большом минусе" (Дмитрий Ананьев, Совет Федерации), "ничего катастрофического не произошло" (Владислав Резник, Госдума), "фундаментально ничего не ухудшилось" (Игорь Ложевский, "Дойче банк"). Фундаментальные показатели — выплавка стали, торговые и платежные балансы ведущих стран — действительно за последнюю неделю не изменились. Но их неизбежно изменит восприятие: падение рынков и цен на сырье снизит объем мировой торговли, удорожит кредит, в той или иной степени парализует межбанковский рынок, сожмет объем кредитных ресурсов. Непризрачность кризиса, о которой так интересно было спорить в августе, станет грустной банальностью, о которой говорить неинтересно, а сделать ничего нельзя.
Россия с завидной верой в материальность выплавки стали и добычи угля устойчива в своем восприятии реальности и не хочет замечать призраков, "бродящих по Европе". В 2008-2011 годах Европа судорожно искала, какие бы еще механизмы стабилизации встроить в систему экономики ЕС. Американский же конгресс тоже что-то предпринимал, но больше боролся за власть: мочить Обаму и ждать падения рейтинга страны республиканцам было интереснее. Россия же не делала ни-че-го. За время первого пике? злосчастной буквы W в стране не провели санацию банков, не подняли планку их минимального капитала, не завершили вступление в ВТО, что снизило бы стоимость ввозимых в страну капитальных товаров, не создали механизма очищения банков от "токсичных активов", не...
Мы отделались сравнительно легким испугом от первого виража, у нас не было краха Lehman Brothers, наш автопром в отличие от американского умер собственной смертью задолго до этого, а банки вместо того, чтобы сбрасывать проблемные активы, набрали новые на средства казны. Мы, пожалуй, единственная страна, кто не выстраивал все три года заградительных редутов от кризиса и не признал, что материализацию призрака можно остановить только политической волей. Что будет последним триггером развивающегося кризиса — дефолт Греции или падение цены на нефть до 70 долларов,— даже не важно. Важно то, что за отсутствие редутов России придется заплатить как минимум усыханием резервов Банка России (только за последние два дня ЦБ продал 5 млрд. долл для поддержания курса рубля) и Стабфонда. Если же этих средств не хватит, заплатим ростом безработицы, плавным падением рубля, инфляцией, снижением доходов всего населения, превращением в призрак и так невеликих пенсий и пособий. Заплатим депрессией не только в экономике, но и в обществе. Зато у нас стабильность и преемственность власти, мы знаем, кто будет президентом в 2012 году, и услышали от него, что на первом месте в России будут стоять пенсионеры и инвалиды.