Довольно неблагодарное занятие — пояснять разъяснения, но комментарий уже бывшего вице-премьера Алексея Кудрина к собственной отставке этого требует: вне контекста, который наши читатели могут в большей части восстановить по архивным публикациям "Ъ" в 2011 году, в нем многое непонятно. Напротив, в контексте разъяснение Кудрина звучит сильнее, чем выглядит при первом прочтении. Если мы правильно понимаем смысл сказанного, министр финансов правительства Владимира Путина предупредил о долгосрочной неустойчивости бюджетной конструкции как следствии принятия волюнтаристских решений президента и сообщил о своем намерении в дальнейшем действовать в качестве представителя политической оппозиции власти. Все это не выглядит как эмоции, а выглядит как решение Кудрина, сделанное по итогам анализа реакции российского общества на его увольнение.
Что Алексей Кудрин называет причиной своей отставки? Из его заявления следует, что принципиально основания для отставки появились у него в феврале 2011 года. Достаточно хорошо известно, что именно происходило в феврале 2011 года. Именно тогда был опубликован указ президента об одобрении Государственной программы вооружений (ГПВ). Фактически Алексей Кудрин подтвердил: указ Дмитрия Медведева, на котором стоит дата "31 декабря 2010 года", или подписан "задним числом", или же правительство РФ не было поставлено в известность об уже принятых решениях.
Почему свет сошелся клином именно на ГПВ? Смысл госпрограммы — в предоставлении в период 2011-2020 года предприятиям оборонной промышленности, преимущественно государственным холдингам, оплаченного правительством объема продаж на 20 трлн. руб. На 2011-2014 годы, то есть в рамках действующего и обсуждаемого трехлетних бюджетов, ГПВ резкого роста госрасходов не предполагает. С 2015 года ГПВ требует от правительства роста госрасходов на 1,5-2,5% ВВП в год. Принятие госпрограммы само по себе означало, что в 2015 году РФ должна будет или на схожую долю ВВП сократить другие госрасходы, или перейти к долгосрочному дефицитному госбюджету, занимая деньги на вооружения на внутреннем или, с меньшей вероятностью, на внешнем рынке. При этом ГПВ не предполагала какой-либо внятной реструктуризации управления в военно-промышленном комплексе, напротив, предоставление ВПК сумм такого порядка на долгие годы и "замораживала" бы ситуацию в нереформированной с начала 90-х отрасли, и во многом обессмысливала бы реформу вооруженных сил, и провоцировала бы резкий рост коррупции в ВПК, и — что, собственно, констатировал Алексей Кудрин, наращивала бы риски неисполнения бюджета с 2015 года.
Что такое "риски неисполнения бюджета", в РФ уже практически забыли. Во многом благодаря Алексею Кудрину, это в текущей ситуации уже не риски несвоевременной выплаты пенсий (для таких ситуаций уже есть Фонд национального благосостояния). Тем не менее, это — риски замораживания (а, следовательно, сильного удорожания) текущих капитальных вложений и риски замораживания или сокращения зарплат в бюджетном секторе. Сами по себе эти риски возрастают (поскольку ГВП принята) с 2015 года, однако особенно опасна эта конструкция в 2012-2013 годах — принятие на себя правительством и Путина, и Медведева сделало будущее правительство заложником европейского кризиса госдолга. Иными словами, Алексей Кудрин еще в феврале 2011 года был готов уйти в оставку, прекрасно осознавая — принятое при странных обстоятельствах решение Дмитрия Медведева уничтожает в среднесрочной перспективе всю относительную экономическую стабильность, достигнутую правительством Владимира Путина в 2009-2011 годах по итогам кризиса.
Фразу Алексея Кудрина о том, что его участие в "будущей конфигурации исполнительной власти" не обсуждалось, призвана опровергнуть мнение о том, что вице-премьер обсуждал с Владимиром Путиным возможность занять пост премьер-министра в 2012 году. Из разъяснения Алексея Кудрина, кстати, следует, что до 24 сентября 2011 года вопрос о том, кто будет президентом и кому будет предложен пост премьер-министра, значительная часть правительства России считала не решенным. По его мнению, решение о будущем президентстве Владимира Путина и премьерстве Дмитрия Медведева определилось именно 24 сентября.
Из текста разъяснения, увы, не понятно, какого рода альтернативы Алексей Кудрин как политик видел событиям на съезде "Единой России". Тем не менее, очевидно, до 24 сентября они существовали, что позволяло Кудрину продолжать работу в "неполитическом" качестве министра финансов и вице-премьера. При этом Алексей Кудрин опроверг лишь предположения (на которые усиленно намекал накануне Дмитрий Медведев) о его готовности возглавить "Правое дело" как проект "искусственный" — то есть, проект демократическо-либеральной партии под контролем администрации президента. Можно воспринимать это заявление как свидетельство того, что и в случае с Михаилом Прохоровым никаких твердых договоренностей с президентом Дмитрием Медведевым по "управляемости" партией также с большой вероятностью не было.
Наиболее же важной частью "разъяснения" я бы считал последний абзац. Благодарность за полученный "аппаратный, политический и жизненный опыт" может приносить своим бывшим коллегам и друзьям только тот, кто видит этот опыт в будущем полезным или по крайней мере применимым. Политический опыт небесполезен лишь тому, кто намерен продолжать заниматься политикой. Если мы правильно читаем сказанное, то фраза "четвертое, но не последнее" — это намерение Алексея Кудрина продолжать. И, поскольку продолжать как чиновник свою деятельность он вряд ли сможет, остается продолжать ее в роли политика, уже видящего реальных и потенциальных сторонников.
Что же, если это действительно не эмоциональное заявление — многие политические карьеры так начинаются, а не заканчиваются.