В издательстве "Аграф" вышла книга, при виде которой хочется воскликнуть: "Давно пора", и сразу же ее купить. Что я и сделала. Это "Энциклопедия литературных героев". В России такого издания никогда не было. "Аграф" в предисловии пишет, что будет признателен всем, кто выскажет замечания и предложения — "они будут учтены в последующих изданиях 'ЭЛГ'". Хорошо, если можно еще что-то исправить.
Поначалу я стала искать героев одной из самых популярных в мире книг — "Властелина колец" Толкиена. Недавно самый большой нью-йоркский книжный магазин провел опрос покупателей с просьбой назвать любимую книгу. Толкиен вышел на первое место. Да и в России у него много поклонников — в Москве, например, есть довольно известное общество любителей Толкиена, которое время от времени устраивает костюмированные акции, переодеваясь хоббитами, гоблинами, Гэндальфом.
Но "ЭЛГ", вероятно, это монументальное произведение, многожды изданное в России, для себя еще не открыла. Зато и меня пристыдила: наткнувшись на героя Сарасватичандра из романа Говардхана Трипатхи, я осознала, что никогда таких слов не слышала. Вчитавшись в энциклопедию, обнаружила, что дело в случайности: был специалист по Индии, вот в энциклопедии и возник букет индийских персонажей (Шакунтала, Гунадхья, Чанакья и т. д.). При этом не представлен ни один герой пяти великих китайских романов, хотя бы Симынь Цин из "Цветов сливы в золотой вазе". Правда, и пассажи об индийских героях знаний особенно не прибавляют — они написаны в стиле отвращающих от книг школьных учебников по литературе 70-х годов. Увы, почти все 900 статей энциклопедии выдержаны именно в таком стиле.
Остановимся на классической русской литературе. Любопытно, что у разных авторов "ЭЛГ" встречается общий лейтмотив, флоберовское "Эмма — это я": "Чичиков, так же, как и Гоголь, — вечный холостяк, перекати-поле, живущий в гостиницах, у чужих людей, мечтающий стать домохозяином и помещиком. Равно как и Гоголю, Ч. свойствен универсализм интересов".
Лермонтову не повезло больше, чем Гоголю: "Образ Печорина написан не одной черной краской. В конце концов П. потерял свою худшую половину. Поэтому Лермонтов не превратил П. в вампира, а оставил его человеком, способным даже сочинить 'Тамань'. Вот этот человек, так похожий на Лермонтова, и заслонил тень П. Лермонтов набросал портрет, состоящий не из пороков, а из противоречий. А главное, дал понять, что ту жажду, которой страдает этот человек, не утолить из колодца с минеральной водой. Губительный для всех, кроме самого себя, П. подобен пушкинскому анчару. Его трудно представить среди желтеющей нивы, в русском пейзаже. Он все больше где-то на Востоке — Кавказ, Персия". Намек на анчар еще как то понятен, а вот пушкинскому Сальери пришлось совсем плохо: оказывается, он "предстал выразителем идеологии масс-медиа" (?).
С героями же Пастернака обошлись и того хуже. Ставшая классикой история любви Юрия Живаго и Лары, в романе и в стихах из него, звучит в "ЭЛГ" так: "Главным фактором здесь выступает не любовь, а непреодолимое никакими внешними обстоятельствами стремление Ж. к жизнеустройству, к созданию атмосферы дома, семьи (в фактическом, а не в формальном смысле), к появлению детей".
Печально, что все это рекомендовано двумя министерствами, образования и культуры, "для использования в учебном процессе вузов гуманитарного профиля".
Испытанный рецепт, как улучшить издание,— сменить авторов. Не дай Бог, если читатель, от школьника до взрослого, воспримет курс литературы от "ЭЛГ" за чистую монету. Где же обещанное: энциклопедия в предисловии собиралась нам рассказать о судьбах литературных героев, которые, по слову Федора Сологуба, "и есть настоящие, подлинные люди, истинное, неумирающее население нашей планеты"?
Вряд ли кто-нибудь, кроме писателей, "способных даже сочинить 'Тамань'", смог бы справиться с задачей контакта этих героев-долгожителей с современным читателем. В "ЭЛГ" удалось выжить немногим — например, Иудушка Головлев и Хоакин Мурьета, представленные Павлом Грушко, Хлестаков литературоведа Ю. Манна — авторов, владеющих родным языком.
Есть тексты не столь глупые, как процитированные мною, но цель не только в том, чтобы грамотно пересказать произведение, не только в том, чтобы указать театральные постановки (театральный крен очевиден). По всем источникам, по жизни, в которой что-то символизируют, кто они: Дон-Жуан, Гамлет, Эмма Бовари? Про Эмму нам говорят, что знаменитая фраза Флобера, приведенная выше, "способна остановить любителя бичевать литературных героев. В то же время 'кичевое сознание' героини романа — проблема для критиков". В том-то и беда, что проблемы критиков волнуют только самих критиков. "Мифы народов мира", "Монархии Европы"; несмотря на специфику времени, "Советский энциклопедический словарь"; "Хроника человечества" удались куда лучше. Остается надеяться, что замечания действительно "будут учтены в последующих изданиях'ЭЛГ'", а недостатки — исправлены.
ТАТЬЯНА Ъ-ЩЕРБИНА