В срок до 1 октября госкомпании должны были реализовать один из самых громких проектов в сфере корпоративной политики государства — требование президента Дмитрия Медведева о выводе представителей госаппарата из советов директоров. Цель проекта была определена президентом как «устранение избыточного влияния госкомпаний на инвестиционный климат». Состав советов директоров большинства компаний, входящих в перечень, был изменен, однако говорить о реальном разгосударствлении бизнеса по-прежнему не уместно.
Перетасовка государственных управленцев
В марте этого года президент Дмитрий Медведев дал всем членам правительства РФ срок до 1 октября «исключить практику, когда профильные руководители правительства, а именно те, кто отвечает за правила регулирования в конкретных отраслях, занимают места в советах директоров компаний, работающих в условиях конкуренции». Программа была одобрена Белым домом, а соответствующие решения — инициированы на собраниях акционеров госкомпаний: профильных министров и вице-премьеров заменили на независимых директоров.
Цель проекта — устранение избыточного влияния госкомпаний на инвестиционный климат, заявлял в марте президент. Аргументация была выстроена вокруг того, что присутствие в советах директоров представителей государства ограничивает инвестиционную привлекательность госактивов. Это, в свою очередь, сокращало потенциал проекта по приватизации, план которой утвержден до 2014 года.
Впрочем, оценка эффективности проекта Дмитрия Медведева вряд ли может быть однозначной. Председатель совета директоров «Роснефти» Александр Некипелов, сменивший на этом посту вице-премьера Игоря Сечина, ранее заявлял, что уход представителя государства из госкомпаний формирует риски вокруг их дальнейшего развития. Приводя в пример «Роснефть», господин Некипелов заявлял, что «ничего более вредного для системы корпоративного управления не может быть, если собственник по собственному желанию устраняется от управления своим капиталом. Ставить вопрос о том, что несколько независимых директоров по собственному уразумению будут управлять компанией с капиталом в несколько миллиардов долларов, этого нет нигде в мире».
Что касается цели проекта — улучшения инвестиционного климата, то пример с той же «Роснефтью» продемонстрировал, скорее, обратное: после ухода господина Сечина котировки компании показывали нисходящую динамику. Однако оценить реальный эффект от разгосударствления компаний можно будет лишь впоследствии, когда, например, будут сформированы доходы от приватизации. Пока же целый ряд проектов — например, отчуждение 7,6% акций Сбербанка — из-за негативной конъюнктуры рынка откладывается на неопределенный срок.
В условиях кризисных явлений на финансовых рынках и в экономике роль государственных служащих в компаниях является, скорее, позитивным фактором: в 2008 году такие компании оказались в привилегированном положении по сравнению с частными игроками, для которых большим везением тогда стало перейти под государственный контроль. Кризис 2008 года настолько укрепил роль государства в российской экономике, что для ее ретуширования и придания частному капиталу другого оттенка, потребуется, возможно, нечто большее, чем перетасовка карт в колоде государственных управленцев. Если весной 2012 года это еще будет востребованным.