Нобелевскую премию по литературе присудили шведскому поэту Томасу Транстремеру. Комментирует ГРИГОРИЙ ДАШЕВСКИЙ.
Ничего неожиданного в этом выборе нет — он уже много лет занимал высокие места в списках кандидатов, он лауреат множества литературных премий, его стихи переведены более чем на 50 языков. Главное — он прекрасный поэт, вполне заслуживающий любых премий. Если все же допытываться, почему дали именно сейчас, то ответ очевиден: просто чтобы успеть, пока Транстремер жив. Он родился в 1931 году, работал психологом с несовершеннолетними заключенными, инвалидами производства, наркоманами. В 1990-м его разбил инсульт, с тех пор он полупарализован, не может говорить, но продолжает писать стихи. На русский язык его стихи переводили не один раз — в переводах Ильи Кутика безрифменные стихи Транстремера переведены рифмованно; в 2002 году вышло "Избранное" в переводах Александры Афиногеновой и Алексея Прокопьева, сохраняющих форму оригинала.
В его работе нет переломов — уже в первой книге "17 стихотворений" (1954) стали ясны главные черты его стихов: замедленность и яркость мира, как в момент катастрофы, точность регистрации и спокойствие рассказа. "Мы сегодня гуляем — на длинном просторном склоне. // Многие в темном. Можно стоять на солнце закрыв глаза // и чувствовать, как тебя медленно несет ветром". Предмет его стихов не автор, а данное мгновение, где автор лишь один из элементов. Все элементы — видимые, невидимые, извне, изнутри, движения моря, воздуха или психики — превращаются у Транстремера в самостоятельные образы: "Я должен на волю, в зелень, полную // воспоминаний, и они провожают меня взглядом. // Они так близко, что я слышу, как они дышат, // хотя пение птиц оглушает". В стихах Транстремера может стать видна любая, далекая или скрытая, внешняя или внутренняя, точка мира, и сам мир может быть увиден с любой точки — глазами коршуна, парящего в небе, или мертвецов, лежащих в земле. Его вездесущая оптика похожа одновременно и на ясновидение мистика и на всемогущество современных технологий, для которых нет стен и перегородок.
В 1960-е и 1970-е годы Транстремера упрекали за аполитичность, но при отсутствии любых политических деклараций и вообще громких авторских заявлений при чтении его стихов все время знаешь, что поток пронзительных и ослепительных впечатлений в них замедлен не только бесконечной внимательностью, но и чем-то неразрушимым внутри человека. И в этом смысле его стихи идеалистичны, как того и требует положение о Нобелевской премии.