Я на выходные слетал в город Краснодар и вернулся сильно впечатленный — не столько проведенными днями, сколько ночами
Наводку слетать в Краснодар мне дал Леша Зимин, тот самый, в меру упитанный, в полном расцвете сил, кудряво-бородатый Зимин, главред "Афиши-Еды", ведущий кулинарных программ и совладелец гастрокафе Ragout. Его все кличут отчего-то Кузьмой, и он смотрит теперь с рекламы бульонных кубиков в каждом втором супермаркете.
— Там интересно, ночная жизнь всякая,— сказал Кузьма про город, но как-то неопределенно, и я потом понял, почему.
Потому что в Краснодаре под грохот дискотеки мне показали в одном баре кресло у стенки и добавили благоговейно: "Вот здесь спал Зимин!" — как будто он все еще тут пребывал и они боялись потревожить полуночный сон этого фавна.
Я объясню, отчего разговор о краснодарском феномене начал с Зимина.
Кузьма сегодня — один из тех, кто определяет в России моду. Вот он буркнет в своей флегматичной манере, что Краснодар — это наши Бангкок и Хокстон в одном флаконе (Хокстон — это такой суровый, пролетарский, однако нашпигованный модными ночными клубами лондонский район), и все незаметно, но неотвратимо придет в движение. Кинет благосклонный взор на странно устроенный, неряшливо застроенный, одноэтажно-двухэтажный город на берегу пахнущей тиной Кубани главред GQ Николай Усков. И прилетят на выходных московские богатенькие студенты, подтянутся питерские тусовщики, прилетит частным бортом весь джет-сет, отпляшут в "Дранке-баре" Тина Канделаки с Ксенией Собчак... И тогда, конечно, Краснодар будут считать модным все пэтэушники, ставя его в один ряд с Куршевелем, хотя в последнем мест для ночной жизни раз эдак в сто меньше.
Но до перехода Краснодара в общее место из модного у нас еще время есть. Можно еще успеть заскочить перекусить и потанцевать, благо десятки работающих в ночи заведений расположены на одном пятачке в самом-самом центре.
Не знаю, бывали ли вы когда-либо в столице Кубани. Краснодар, честно сказать, не относится к городам, в которые c детства мечтаешь попасть. Легенда гласит, что после войны тогдашний секретарь крайкома широким жестом отказался от материальной помощи ЦК в пользу разрушенного Волгограда. Так и остался Краснодар стоять, как был: покрытым набычившимися частными домами с заборами ("бычка" — местное словцо), к которым советское время прибавило горкомов-обкомов, а антисоветское — наглых высоток из монолитного железобетона с подземными гаражами. Некоторые из бетонных уродцев, впрочем, стоят замершими в недострое — эдакими памятниками основателям. Надеюсь, что не могильными.
Рассекает все это великолепие длиннющая улица Красная. Там находится администрация губернатора Ткачева, а в пяти минутах от нее — ресторан "Беллини", принадлежащий зятю губернатора Ткачева.
Но самое замечательное впечатление от города Краснодара обеспечивается тем фактом, что улица Красная на выходные частично перекрывается и превращается в пешеходную. То есть город, который год ставит грандиозный эксперимент: что будет, если людьми не руководить, а дать им самим сорганизоваться. (Я хочу, чтобы вы поняли: в Краснодаре не создали для услады начальства пешеходную зону "как на Арбате в Москве" — таких зон по стране полно, и они по большей части искусственны и скучны. В Краснодаре освободили от машин на выходные здоровенной кусок главной улицы, то есть поступили так же, как в Киеве поступают с Крещатиком.) Результат ошеломляет. Во-первых, пешеход может видеть улицу такой, какой видит автомобилист. Во-вторых, Красная на всю длину-ширину тут же покрывается мамашами с колясками, пацанвой на скейтах, роликах и великах, девушками и дедушками: ожившей переписью населения. В-третьих, ожившая перепись начинает с невероятной скоростью обрастать кафешками, магазинчиками, ресторанчиками и прочим инфраструктурным добром.
Краснодарский рост добра привел к тому, что параллельная Красной улица Красноармейская за последние пару лет пережила ренессанс и стала представлять непрерывную цепь баров и клубов — просто какой-то Аксенов, "Остров Крым", не хватает только набережной, с которой прямо от столиков кафе должны сигать в воду девушки в бикини. "Непрерывную" — это не два-три заведения, это, боюсь ошибиться, десятки всяких заведений. И когда в пятницу вечером город сладостно отдается южной прохладе, Красноармейская заполняется сотнями, тысячами молодых людей в возрасте до 30, образующими совокупно прекрасную толпу, занимающуюся точно тем же, чем занимается толпа в Хокстоне: толпа тусуется, знакомится, выпивает, перетекает из паба в бар, из бара в клуб, танцует. Впрочем, в Краснодаре ночью образуется куда более прекрасная толпа, чем в Хокстоне, потому что Хокстон — это жесткий послевоенный бетон, в отличие от двухэтажного, безалаберного и милого Краснодара.
Ни в Москве, ни в Петербурге вы не найдете в уикенд такой толпы. В Москве тусовка загнана в резервации — куда-нибудь в бывшие цеха "Красного Октября". А в Петербурге ночь напролет толпа наслаждается не клубами, а видами. В Краснодаре же тысячеликий ночной движняк танцует в каждой витрине кафе, да и просто на улице, отчего Красноармейскую явочным порядком переименовали в Клубную, хотя это и неправильно. В городе, столь замороченном на красный цвет, ее следовало переименовать в Красноклубную.
А теперь несколько замечаний для тех, кто давно не тусовал. По известной традиции, у нас сбор в ночи нескольких сотен парней, да еще подогретых спиртным, да еще в опасной близости девушек, неизменно перерастает в драку. Так вот: в Краснодаре я не просто не видел драк, но и не ощущал приближения таковых. А у меня, как у выходца из города Иваново, где с дрекольем махались каждые выходные, уж поверьте, на драки нюх. И весь специалитет улицы Красноклубной сводился к тому, что время от времени (мне рассказывали) ее запирают с двух сторон менты и, идя цепью, как с бреднем на карася, отлавливают поголовно всех заплывших внутрь и проверяют на наркотики (жаль, что нельзя было проверять самих рыбаков).
Второе: житель российских столиц, вероятно, считает, что в кафе или бар можно зайти просто так. Но в Краснодаре за вход в клуб надо заплатить около 500 рублей, а за вход в бар — около 300. Не один Краснодар славен этим: в Хабаровске я как-то ужинал по приглашению владельца местного ресторанчика. Сам он отсутствовал, а подлетевшая официантка тут же потребовала "плату за вход". Когда я же вякнул, что меня пригласил хозяин, она ответила: "Вот-вот. Он только что позвонил и сказал, чтобы я не забыла взять".
Каким бы мотивом это ни было вызвано — похвальной заботой об эффективности бизнеса или же попросту жлобством,— в отношении города Краснодара эта система означает следующее. Средний юный тусовщик оставляет за ночь в разных заведениях тысячу-другую рублей, с учетом потребленного спиртного. Я легко поверю, что в любом русском городе, включая самые депрессивные, сыщется узкая прослойка богатеньких буратин. Но вот чтобы буратины и мальвины обитали в количестве, способном заполнить целую улицу, тут я отказывался верить собственным глазам, когда бы глаза этого не видели.
Я потом приставал ко всем с вопросом: откуда в городе деньги? Откуда — если шире — в Краснодаре средний класс (ведь очевидно, что детки гуляют в ночи на деньги родителей, а сами родители обильно тратятся на кафе и рестораны, которым, поверьте, там тоже несть числа)?
И, в общем, ответ был такой: это эхо Сочи. Перераспределение олимпийского бюджета. Если, конечно, выражаться деликатно.
И я облегченно вздохнул. Я ведь, признаться, не поддерживал идею сочинской Олимпиады. Поскольку исходил из наивной идеи, что Олимпийские игры являются платой за усилия по развитию спорта в стране. В России же вместо развития спорта — жопа, и это самое мягкое слово, какое я могу сказать, поскольку в Красной Поляне перед историческим заседанием МОК я катался, и это была худшая трасса в моей жизни, а в Москве под моими окнами который год закрыт навсегда бассейн школы олимпийского резерва.
Но, знаете, если побочный эффект олимпийских строек — это ночная и ресторанная жизнь Краснодара, то фиг с ним, я согласен на такую Олимпиаду.
Если б еще краснодарские власти не запрещали на улицах открытые веранды (без которых город все же дико провинциален), если бы требовали от госучреждений делать стойки для велосипедов (потому что Краснодар набит велосипедистами плотнее, чем ночными тусовщиками) — тогда вообще бы сказка была, не считая вышеописанной ночной.
А то (мне местные пессимисты на ухо шепнули) собираются эти власти ночную вольницу прикрывать. Потому как вырос на Красноармейской довольно уродливый железобетонный (элитный, как водится) дом, и проживающей в нем элите тусняк будет мешать. И вот я теперь трясусь: а вдруг и правда прикроют?
Ведь элиты в стране как свиней нерезаных, а город с нормальной ночной жизнью может быть только один.