В Москве прошел очередной съезд Союза театральных деятелей России.
Я не пошел в Президент-отель, чтобы в статусе гостя наблюдать за высоким собранием, итог которого был предрешен заранее: все знали, что Александр Калягин четвертый раз подряд будет избран председателем СТД, а до этого скажут некоторое количество слов о необходимости сохранить, упрочить, защитить и не допустить, о великом наследии русского репертуарного театра и его плачевном состоянии.
Но при этом по дурной привычке я залез в Facebook и обнаружил пост одной своей знакомой, преподавателя театральной академии: "Начался съезд СТД. Идет интернет-трансляция. Народ с утра нерадостен и несвеж". Оказалось, что театральные деятели облегчили жизнь лентяям: заседание могли смотреть все желающие в прямом сетевом эфире. Я включил трансляцию — камера как раз скользила по лицам деятелей — и тут же дополнил определение театрального народа своим впечатлением: "нерадостен, несвеж — и немолод!))". Тут как раз объявили результаты подсчетов мандатной комиссии: средний возраст делегатов оказался равен 59 годам.
На ветку стали дружно слетаться френды из числа театральных критиков и журналистов. Мы весело обстебали съезд, начавшийся стоянием под советский гимн. Обсудили без следования правилам хорошего тона не только внешний вид аудитории, но и реальные проблемы: отсутствие в зале тех, кто определяет лицо российского театра, грустную судьбу петербургского Дома ветеранов сцены, задачу привлечения в театры молодой аудитории. Тут оказалось, что первый зампред председателя СТД Геннадий Смирнов — продвинутый интернет-пользователь. Коротая время за столом президиума, он наткнулся на нашу дискуссию, которая развивалась как бы параллельно чинному заседанию. Господин Смирнов стал отвечать, предлагать нам на следующий день приехать на съезд и выступить в формате "свободной трибуны", через некоторое время появился и такой его комментарий: "Показал наш диалог Сан Санычу Калягину".
Комментарии из Facebook были прочтены вслух, стали предметом для обсуждения делегатов. Кто-то предложил продумать механизм "защиты театров от прессы", кто-то отнесся к критике всерьез. Впрочем, вскоре ветка увяла. Но вот что интересно: в сообщении государственного информационного агентства после завершения съезда едва ли не половину текста составлял краткий пересказ нашего фейсбучного трепа — видимо, как свидетельство неоднозначности настроений в театральной среде.
К чему я все это? Вовсе не к тому, чтобы покритиковать съезд: ну да, выглядел он на экране как-то неувлекательно и вызывающе несовременно ("словно на машине времени проехалась" — это все с той же ветки), да и выборы в нашей общественной организации были под стать государственным, президентским. Поскольку устав театрального союза запрещает безальтернативное голосование, в бюллетень внесли заместителя Александра Калягина, который тут же призвал делегатов поддержать своего "соперника".
Но я о другом. О том, что наш мир удивительным образом изменился — хотя мы это не до конца еще осознали. В этом мире абсолютно разрушена иерархия высказываний: в сущности, фраза, кем-то брошенная в сеть между утренним кофе и походом в душ, может оказаться — по воздействию на среду — соизмеримой с огромным докладом, который долго готовился и сделан с трибуны важным дядей. Уже сейчас для медиасообщества дискуссия облеченных доверием и убеленных сединами делегатов оказывается равной по значению веселым репликам группы нахалов. Несколько сот людей ехали со всей страны в Москву, жили за огромные деньги в шикарной гостинице, пили-ели на банкете — и все это лишь для того, чтобы соблюсти юридические формальности, потому что сущностную дискуссию о проблемах было бы гораздо эффективнее провести на том же Facebook. Там же, уверен, сегодня легче найти неожиданные и эффективные решения для этих проблем.
Но для этого придется урегулировать кое-что еще, а именно статус виртуальных способов общения. Одним кажется, что личная стена в социальной сети есть нечто вроде кухни в собственной квартире — там и собираются "френды". В этом случае транслировать в окружающий мир высказывания "гостей" можно только с их согласия, без него же дело попахивает доносом. Другим кажется, что социальные сети — что-то вроде нового типа средств массовой информации и все опубликованное в них переходит из частного владения в общественное. Чему и стали свидетелями мои "френды" и еще 174 делегата, представлявшие 75 региональных организаций театральных деятелей.