В России побывала помощник генсека НАТО ШТЕФАНИ БАБСТ. Она стала первым высокопоставленным представителем альянса, посетившим РФ после жесткого заявления президента Дмитрия Медведева по противоракетной обороне (ПРО). В интервью корреспонденту "Ъ" ЕЛЕНЕ ЧЕРНЕНКО госпожа Бабст объяснила, почему не стоит преувеличивать значение разногласий по этому вопросу.
— Как в НАТО восприняли недавнее заявление президента Дмитрия Медведева по ПРО?
— За последние 10-15 лет в отношениях между Россией и НАТО было много взлетов и падений. При этом Россия часто выделяла одну тему — на данный момент это ПРО,— которая ее особенно волновала. Полагаю, это связано с внутрироссийским политическим контекстом. Тем не менее мы восприняли недавнее заявление президента Медведева серьезно. Ответить на него мы можем только одно: мы намерены придерживаться решений, принятых год назад на саммите в Лиссабоне. Все 28 членов альянса согласились там, что перед нами стоят реальные ракетные угрозы и нам нужно дать на них реальный ответ. Но я хотела бы подчеркнуть, что наша система полностью оборонительная и не направлена против России. Тогда же мы решили "перезагрузить" наши отношения и укреплять сотрудничество с Россией. Это предложение остается в силе. У НАТО и России много общих интересов в сфере безопасности, помимо ПРО. Тем не менее я надеюсь, что наступит день, когда мы и в вопросе ПРО придем к приемлемому для всех решению.
— Что вы имели в виду, когда говорили о связи заявления по ПРО с внутрироссийским контекстом?
— У вас скоро состоятся парламентские и президентские выборы. В такие периоды высокопоставленные должностные лица и политики нередко делают громкие заявления, адресованные, прежде всего, внутренней аудитории. Так поступают политики во многих странах, не только в России.
— Вы хотите сказать, что заявление президента Медведева по ПРО было направлено на "внутреннее потребление"?
— Я внимательно следила за тем, что говорили российские эксперты по этому поводу, и многие из них делали именно такой вывод. Но как бы то ни было, сигнал был послан. И он был услышан, в том числе и в штаб-квартире НАТО. Генсек альянса уже сделал по этому поводу заявление.
— Оно было на удивление сдержанным.
— А вы ожидали, что он будет надувать щеки или бить себя в грудь? (Смеется.) А если серьезно, то, как уже отметил генсек, когда две недели назад замминистра обороны РФ Антонов встречался с представителями членов НАТО в Брюсселе, абсолютно все страны альянса высказались за продолжение диалога и сотрудничества с Россией по ПРО. Никто не сказал: "Извините, мы передумали".
Мы хотим двигаться вперед и углублять сотрудничество с Россией в этой и других сферах. В то же время мы считаем, что нельзя строить с кем-то стратегическое партнерство и при этом все время показывать на него пальцем. Я вижу в этом нестыковку. И в этом смысле мы надеемся, что риторика, с которой мы столкнулись в последние дни, пойдет на убыль, и мы сможем вновь заняться делами.
— Каким вам видится имидж альянса в РФ?
— Я слежу не только за прессой, но и за соцопросами и могу с удовлетворением констатировать, что большинство граждан РФ хотели бы, чтобы Россия стала частью евроатлантических структур. И я бы сильно удивилась, если бы 20-летний россиянин сказал, что он, наоборот, хотел бы продолжать жить в изоляции. Молодые люди из России тоже хотят учиться в Утрехте или Риме, они хотят свободно передвигаться по миру и выбирать место жительства. Они хотят быть частью большой европейской структуры. А НАТО — часть этой структуры.
При этом я прекрасно понимаю, что для некоторых политических сил в России НАТО — это враг или по крайней мере организация, которую им удобно выставлять врагом, чтобы обвинять его во всевозможных грехах. Но я не верю, что такую точку зрения разделяет большинство россиян. Мне кажется, что большинство граждан РФ не разделяют националистические и изоляционистские лозунги.
— Вы упомянули одну несостыковку в отношениях РФ и НАТО — ПРО. Но в Москве видят и другие: НАТО, например, не хочет сотрудничать с Организацией договора о коллективной безопасности.
— Хоть в политике, хоть в быту все строится на взаимности. Если одна сторона жалуется, что есть одна деталь, которая меня совершенно не устраивает, и эта сторона готова из-за одного разногласия перечеркнуть все то, что уже достигнуто, это контрпродуктивно. Я, честно говоря, совершенно не понимаю одержимость (РФ.— "Ъ") одной сферой сотрудничества при игнорировании того, что мы достигли в других областях. На лиссабонском саммите я сидела за генсеком Расмуссеном и хорошо помню, что президент Медведев говорил о "перезагрузке". Почему же мы тогда продолжаем регулярно ставить под сомнение наши отношения и ценность нашего партнерства?
Это как ежедневно сомневаться в своем браке. Может быть, одному из супругов одна какая-то деталь и не нравится, но это ведь не повод подавать на развод. Мы должны согласиться с тем, что по некоторым вопросам согласия не будет. Это нормально. Главное, чтобы мы продолжали практическое сотрудничество в тех сферах, где согласие уже достигнуто.