Праздничные кадры

Есть в мире фильмы, ставшие такой же частью рождественского ритуала, как елка, индейка и чулки, повешенные у камина, в которые Санта-Клаус незаметно положит подарки. Например, американские телезрители знают, что сразу по множеству каналов они увидят фильм Фрэнка Капры "Как прекрасна жизнь" (It`s a Wonderful Life, 1946). А кабельный канал Turner Network Television зарядит свой знаменитый марафон. В течение суток он покажет двенадцать раз подряд "Рождественскую историю" (A Christmas Story, 1983) Боба Кларка, комедию о мальчике, который мечтает получить от Санта-Клауса карабин Red Ryder со встроенным компасом, да только вот родители боятся, что Ральфи первым делом вышибет себе глаз.

Ну, ритуал и ритуал — так сложилось. Только вот в странностях рождественского кинопоказа есть глубокий, мистический смысл. Ведь что такое Рождество? Это "время ноль", в котором встречаются, следовательно, и исчезают прошлое, настоящее и будущее. Недаром Терри Джонс в "Смысле жизни по Монти Пайтону" (Monty Python`s the meaning of Life, 1983) уверял, что в раю одно сплошное Рождество. Если вдуматься, то в этом есть нечто не только величественное, но и жутковатое.

Именно об этом "Рождественская песнь в прозе" (1843) Чарльза Диккенса. Черствого скрягу Эбинейзера Скруджа накануне Рождества навещают, о чем предупреждает его призрак покойного компаньона Марли, по очереди три духа. Святочный Дух Прошлых Лет показывает Скруджу живые картины из его детства и юности, напомнив, что некогда этот сухарь обладал живой душой. Эпикурейский Дух Нынешних Святок проводит экскурсию по городу, обитатели которого, в отличие от Скруджа, от всей души радуются празднику, даже если в прочие дни им совсем не до веселья. А Дух Будущих Святок переносит в близкое будущее, где никто не прольет ни слезинки над телом Скруджа, если тот срочно не исправится.

Понять режиссеров, едва ли не ежегодно берущихся за небольшой текст Диккенса, легко. "Песнь" безумно кинематографична. Дорогого стоит хотя бы явление первого духа: "Вся его фигура как бы переливалась, теряя то тут, то там отчетливость очертаний, и Призрак становился то одноруким, то одноногим, то вдруг обрастал двадцатью ногами зараз, но лишался головы, то приобретал нормальную пару ног, но терял все конечности вместе с туловищем, и оставалась одна голова". Какое, простите за каламбур, пиршество духа для мастеров спецэффектов. Хочешь — делай из "Песни" фильм ужасов, хочешь — игрушку для грудных младенцев.

Киногеничность текста наряду с магическим ощущением исчезновения времени определила то, что "Песнь" — не только чаще всего экранизируемое произведение Чарльза Диккенса, но, пожалуй, одно из самых экранизируемых произведений мировой литературы. Впервые ее воплотил англичанин Уолтер Буф. Пятиминутный фильм "Скрудж, или Призрак Марли" ("Scroodge, or Marley`s Ghost", 1901) в ноябре 1901 года благосклонно посмотрели британский король Эдуард VII и королева Александра. Очевидно, это был первый в истории прецедент выпуска фильма в прокат, специально приуроченный к Рождеству.

И понеслось. С тех пор "Песнь" звучала с экрана (в основном телевизионного) раз семьдесят — едва ли не ежегодно. Последнюю на данный момент версию, анимационную "Рождественскую историю" (A Christmas Carol, 2009), снял Роберт Земекис, и можно биться об заклад, что эта версия — далеко не последняя. Скруджа играли такие звезды первой величины, как Мишель Буке, Майкл Кейн, Фредрик Марч, Бэзил Рэтбоун (лучший Шерлок Холмс всех времен и народов), Альберт Финни.

И это не считая модернизированных версий, в которых "Песнь" притворялась то вестерном, то ромкомом. Не считая пародий, в которых охотники за привидениями в тупом энтузиазме отлавливали святочных духов, а Бивис и Баттхед "уделывали Рождество". И не считая фильмов, предостерегавших от того, чтобы пародировать Диккенса: так, в "Новой рождественской сказке" (Scrooged, 1988) Ричарда Доннера призрак бывшего владельца телекомпании являлся к своему преемнику, чтобы предостеречь от съемок пародии на "Песнь". Иногда след Диккенса едва заметен, но он есть, как в "Семьянине" (The Family Man, 2000) чернокожий грабитель-волшебник переносил в другую, пусть не слишком богатую, но тихую и счастливую жизнь бизнесмена, некогда бросившего любимую девушку и, как Скрудж, требовавшего от своих сотрудников в Сочельник работать, работать и работать.

Да и фильм Капры "Как прекрасна жизнь" — тоже, пусть и вывернутая наизнанку, версия "Песни". В рождественскую ночь решал покончить с собой Джордж Бейли из городка Бедфорд-Фолз, чей банк по злой воле случая лопнул. Командированный с неба ангел второго класса Кларенс показывал несчастному филантропу, что сталось бы с миром, не будь его на свете. Младший брат Бейли утонул бы в детстве, злой банкир Поттер подмял бы Бедфорд-Фолз под себя, милая жена Мэри осталась бы старой девой. Короче говоря, по всему городку стоял бы стон и скрежет зубовный. Тем временем друзья собрали для героя необходимые деньги. А Кларенса за спасение его души произвели в ангелы первого класса.

Именно Капра (1897-1991) был и остается главным специалистом по рождественским чудесам. В "Леди на день" (Lady For A Day, 1933) нищая торговка яблоками Яблочная Энни благодаря великодушному гангстеру представала перед дочерью, ничего не знавшей о мамином житье-бытье, леди из высшего общества. В "Познакомьтесь с Джоном Доу" (Meet John Doe, 1941) герои спасали отчаявшегося бейсболиста, собравшегося в рождественскую ночь броситься с башни мэрии.

Капра был адептом рузвельтовского "нового курса" и безошибочно почувствовал, что именно Рождество — идеальная фактура для его пропаганды. Ведь в Рождество вместе со временем исчезают и классовые барьеры. Радость объединяет премьер-министров с бомжами, в крайнем случае — с секс-дублерами кинозвезд, как в "Реальной любви" (Love Actually, 2003) Ричарда Кертиса. Пусть и на одну ночь. Даже в эпоху, когда рушились сословные и сексуальные предрассудки, неравной паре — бедной студентке и наследнику огромного состояния — требовалась в "Истории любви" (Love Story, 1970) Артура Хиллера для легитимации их чувства сцена, в которой они продавали бы рождественские елки: семья лишила непокорного сына денежного содержания.

Капра, судя по его фильмам, справедливо считал Рождество праздником прежде всего для взрослых мужчин и женщин, пусть они и не верят в чудеса. Главный рождественский жанр — все-таки не феерия, не сказка, а мелодрама. Дети просят, чтобы на ночь им рассказывали одну и ту же любимую сказку. Точно так же взрослые зрители просят рассказывать им заново, раз в двадцать-тридцать лет, одну и ту же мелодраматическую сказку в обязательном рождественском антураже.

Например, самую жалостливую мелодраму в мире — "Любовную историю" (Love Affair, 1939) Лео Маккэри, ту самую, где под Рождество герой встречает обезножевшую героиню и понимает, что она его не бросила, а просто не хотела стать обузой,— Голливуд пересказал в 1957 и 1994 годах. А Нора Эфрон осовременила "Лавочку за углом" (The Shop Around the Corner, 1940): в ее фильме "Вам письмо" (You`v Got Mail, 1998) сослуживцы, не догадывающиеся, что ведут друг с другом романтическую переписку, обмениваются e-mail.

Есть и особо нуждающиеся в Рождестве категории взрослых. Например, преступники. Девушке, укравшей от отчаяния браслет из витрины магазина, Рождество сулит уикенд с прокурором, выпустившим ее под залог да и влюбившимся, в "Запомни эту ночь" (Remember the Night, 1940) Майкла Лейзена. Три задубелых налетчика на техасские банки преобразятся в волхвов, приняв роды у потерянной в пустыне женщины, в "Трех крестных отцах" (Three Godfathers, 1948) Джона Форда. Разобьется в лепешку, но достанет своей ненаглядной дочке какую-то специальную куклу нью-йоркский героиновый король в "Нашем Рождестве" (R`Xmas, 2001) Абеля Феррары.

А солдатам, что, легче? Им так хочется, чтоб хоть кто-нибудь, хоть заклятый враг, шепнул им, как в фильме Нагиси Осимы "Веселого Рождества, мистер Лоуренс" (Marry Christmas, Mr. Lawrens, 1983). Первое трогательное "Рождество пехотинца" (Le Noel du poilu, 1915) снял еще Луи Фейад, отец экранного Фантомаса, в разгар Первой мировой. А спустя почти век пожелают друг другу "Счастливого Рождества" (Joyeux Noel, 2005) в фильме Кристиана Кариона солдаты той же войны, заключившие между собой — через головы всех штабов — короткое рождественское перемирие. Даже посреди океана матросы, чудом спасшиеся с потопленного судна, мечтают о рождественском ужине, как в "Рождестве в Коннектикуте" (Christmas in Connecticut, 1945) Питера Годфри.

Но апогей, сияющая вершина рождественского мелодраматизма,— это, конечно, любовь с первого взгляда между солдатом, возвращающимся из госпиталя на фронт, и девушкой, отпущенной в увольнительную из тюрьмы, в фильме Уильяма Дитерле "Увидимся" (I`ll Be Seeing You, 1944).

Конечно, среди режиссеров много извращенцев, которых с души воротит от рождественских слез, и они норовят встроить в рождественскую декорацию какую-нибудь гадость. Подвести беспутную героиню под нож Джека-потрошителя в "Ящике Пандоры" (Pandora`s Box, 1929) Георга Вильгельма Пабста. Натравить террористов на небоскреб в "Крепком орешке" (Die Hard, 1988) Джона Мактирнена. Привести в исполнение приговор проштрафившимся гангстерам в "Залечь на дно в Брюгге" (In Bruges, 2008) Мартина Макдонаха. Выпустить на волю серийных маньяков в "Черном Рождестве" (Black Christmas, 1974) Боба Кларка, "Глубоком красном цвете" (Profondo Rosso, 1975) Дарио Ардженто или "Американском психопате" Мэри Хэррон (American Psycho, 2000).

Эти режиссеры, право слово, ведут себя как дети. Ведь что для детей лучший подарок на Рождество? Конечно, гремлины (Gremlins, 1984) из фильма Джо Данте: чем зубастее, чем кусачее, чем шпанистее, тем лучше. Живой Санта-Клаус с ними сравниться не может, если он только не такой запойный, похотливый, циничный грабитель, как "Плохой Санта" (Bad Santa, 2003) Терри Цвигоффа. Жаль только, что родители мешаются под ногами детей, не понимая, как здорово заполучить гремлинов или вдрабадан пьяного эльфа. Поэтому голубая детская мечта — это потеряться на Рождество, как в цикле Криса Коламбуса "Один дома" (Home Alone, 1990, 1992) или "Детях без сопровождения" (Unaccompanied Minors, 2006) Пола Фейга.

Впрочем, и детей, и взрослых объединяет одна проблема: Who Is Mr. Santa Claus? В самом деле, кто скрывается под красным нарядом и накладной растительностью на лице? Финны должны лучше иных народов отличать оригинал от подделки, но и они попали впросак. Приняли в "Санте на продажу" (Rare Exports: A Christmas Tale, 2010) Ялмари Хеландера старикашку, найденного в вечной мерзлоте, за Санту: тут-то и начали из домов пропадать дети и дорогие электроприборы.

Санта может оказаться и настоящим. Именно это пытаются выяснить герои "Чуда на 34-й улице" (Miracle on 34 Street, 1947) Джорджа Ситона, нанявшие на роль Санта-Клауса вместо напившегося профессионала приблудного дедка. Но вдруг он опасный самозванец? На этом коренном вопросе бытия основан один из лучших французских детективов "Убийство Деда Мороза" (L`Assassinat du Pere Noel, 1941) Кристиан-Жака, где обитатели горной деревушки находят в снегах убитого незнакомца в костюме "Папаши Рождество". Хотя, если Санта и настоящий, кто сказал, что он находится на самой вершине волшебной вертикали власти. Ведь Санту из "Рождества, которого почти не случилось" (The Christmas That Almost Wasn`t, 1966) Россано Брацци едва не выставил скряга, задравший арендную плату за Северный полюс.

А вдруг у Санты размножение личности? В "Городе пропавших детей" (La Cite des enfants perdus, 1995) Жана-Пьера Жене и Марка Каро умница-малыш решил не уснуть, не дождавшись появления Санты из каминной трубы, и молодец, дождался. Одного, другого, третьего. Северный олень четвертого застрял в дымоходе, и его пришлось вытаскивать. Вскоре в комнате было не протолкнуться, а они все лезли и лезли, причем последний из них был откровенно нетрезв.

А вдруг сам Санта не помнит, кто он такой? Ну, скажем, поскользнулся, упал, очнулся — гипс и полная амнезия, как в "Санте-Кто?" (Santa Who?, 2000) Уильяма Диара. Или поскользнулся, упал, но головой не ударился, а просто ногу сломал. Пришлось назначить на свою роль того, кто под руку подвернулся, как в "Контракте Санта-Клауса" (The Santa Claus, 1994) Джона Паскина. Или — тут уж сам Санта-Клаус ногу сломит — простой миллионер ударился головой, а очнувшись, вообразил, что он "Санта с мускулами" (Santa With Muscles, 1996) из фильма Джона Мурловски.

На фоне этих душераздирающих кинострастей по Санта-Клаусу даже как-то обидно становится за то, что "Санта-Клаус побеждает марсиан" (Santa Claus Conquers the Martians, 1964) Николаса Уэбстера признан одним из худших фильмов за всю историю кино. С какой стати? Правильное, пацанское кино. Злобные марсиане, узнавшие о Санте из земных телепередач, к которым пиратским образом подключились, украли его, но Санта им показал, где северные олени зимуют.

Если говорить всерьез, то существуют две — естественно, немногочисленные — категории режиссеров, которые способны снять на рождественскую тему нечто неожиданное и ни в какие ворота не лезущее.

Одни из них — те, в фильмах которых праздник выходит из-под любого контроля и превращается из рутинного ритуала в Праздник, то есть в веселую оргию разрушения. Это, например, Джеймс Хорн и Лео Маккэри, в "Большом бизнесе" (Big Buisness, 1929) которых легендарные комики Лаурел и Харди хотели всего лишь продать клиенту чудесную елочку, а в итоге снесли с лица земли его дом, если не целый поселок. Или Жан-Мари Пуаре, в чьем фильме "Дед Мороз — ублюдок" (Le Pere Noel est une ordure, 1982) в офис службы телефона доверия на самое Рождество ворвалась целая орда немыслимых фриков с еще более немыслимыми личными проблемами.

Ну а вторая категория режиссеров — это, конечно же, поэты. Чарльз Лоутон, подаривший самое волшебное в истории кино Рождество детям, победившим с помощью храброй старушки зло, воплотившееся в безумном священнике-убийце, в "Ночи охотника" (The Night of the Hunter, 1955). И Жан Ренуар, воплотивший в "Маленькой продавщице спичек" (La Petite marchande d`allumettes, 1928) сам дух Рождества, состоящий из надежд и печали. Бедной девочке со спичками, уснувшей прямо на улице, снилось, что она танцует, а потом оказывается в магазине игрушек, где лейтенант, в которого она сразу влюбилась, принимает парад деревянных солдатиков. Но из коробки выскакивал черный гусар на пружинке: "Сегодня свидание с Карен у меня. Я - Смерть". Карен с лейтенантом спасались от него на лошади, скакавшей по облакам, но гусар нагонял их и убивал юношу на дуэли. Он клал тело Карен у подножия креста. Ее волосы расцветали розовым кустом, а лепестки роз, осыпающие ее тело, превращались в нежные снежинки.