7 декабря депутаты Московской областной думы утвердили законопроект о расширении границ Москвы. Событие прошло почти незамеченным: президентский проект, который уже полгода вяло реализуется силами чиновников, малоинтересен даже самим чиновникам.
За неделю до события Борис Громов заявил прессе: "Мы сегодня хотели рассмотреть соглашение с Москвой, но, поскольку не хватает немного кворума, мы решили сделать это 7 декабря". Вопрос как-то не вдохновил депутатов. Он что-то никого не вдохновляет. В начале октября заместитель мэра Москвы Марат Хуснуллин объявил о международном конкурсе на разработку концепции развития московской агломерации. Приглашение получили специалисты из США, Пекина, Тяньцзиня, а также проектировщики Большого Парижа и Большого Лондона. Всего планировалось привлечь десять рабочих групп. По слухам, положение было полностью готово и два месяца лежало на столе у Собянина. В итоге 11 ноября столичные власти объявили конкурс на выполнение функций заказчика на разработку концепции развития московской агломерации, то есть конкурс на того, кто будет проводить конкурс. Чиновники Москомархитектуры уверенно говорят, что выиграет НИИ генплана Москвы — та организация, которая и должна была проводить международный конкурс.
Сергей Собянин в нескольких интервью заявлял, что генплан надо пересматривать с учетом Большой Москвы. Но вместо этого заместитель мэра Марат Хуснуллин поручил чиновникам подобрать территорию, где можно будет расположить макет генплана столицы. Площадь макета составит 1 тыс. кв. м. "Мы хотели установить его в выставочном центре Москомархитектуры, но эта площадка слишком мала",— сказал он "Известиям".
Вместо конкурса проводят конкурс на того, кто будет проводить конкурс, вместо генплана разрабатывают выставочный макет генплана — это так иногда бывает, когда вместо деятельности нужно продемонстрировать, что она идет. С момента решения президента прошло полгода. Все же это срок. Если попытаться определить, что же за это время удалось сделать, то оно не определяется. Вот не то чтобы ничего, но сказать тоже нечего.
Впрочем, замыслы московских властей по поводу новоприобретенных территорий таковы, что тут не очень нужен генплан. Пожалуй, подробнее всего Сергей Собянин высказался на эту тему в интервью журналу "Итоги": "У Москвы не остается иного пути развития, без этого столица потеряет перспективу. Кольцо застройки вокруг города сжимается, осталось бутылочное горлышко, и надо использовать тот шанс, который пока есть". Если следовать этой логике, то единственный смысл расширения заключается в том, чтобы оставить хотя бы кусок Подмосковья незастроенным, не дать замкнуться кольцу застройки. Что тут планировать? Довольно запрета на строительство по всей вновь приобретенной территории.
Но все же это поразительно. У Москвы появился колоссальный актив — территория города выросла в два с половиной раза. И оказывается, что мы не в состоянии его освоить. Мы просто не понимаем, как к нему подобраться. Для Медведева это был имиджевый проект, появившийся в момент, когда он еще на что-то претендовал. Новый президент строит новую столицу — это в принципе сюжет, тема. Проблема в том, что, когда в таком деле проваливается президент, проваливается и страна.
Это проект Медведева, а не Собянина, и даже рабочая группа по реализации проекта создана при администрации президента (ею руководит Сергей Нарышкин), а в правительстве Москвы такой группы нет. Президент обозначил цель расширения — переселение чиновников. Это был мотор процесса. Чиновников в Москве 800 тыс., тут есть о чем думать. После 24 сентября все проекты Медведева под вопросом, переселяться из центра в Бутово по приказу президента, который оказался односрочным, никто не собирается. Собянина в принципе можно понять. Раз нет чиновников — нет и рабочих мест, и из чего тогда город?
Но здесь стоит оценить логику. Единственной движущей силой, энергией роста Москвы оказались чиновники. На них государство рассчитывало, на них опиралось. Это был по замыслу город для чиновников и тех, кто их сопровождает.
Не только жить там должны были чиновники, создавать его должны были они же. Президент Жуселину Кубичек, когда решил строить Бразилиа, позвал Оскара Нимейера. Президент Саркози, когда придумал план Большого Парижа (подробнее об этом читайте в материале "Генплан Парижской области"), позвал звезд французской архитектуры — от Жана Нувеля до Кристиана де Портзампарка. Президент Медведев позвал мэра Собянина, мэр Собянин позвал Марата Хуснуллина, Марат Хуснуллин позвал Институт генплана, который проводит конкурс на то, кто будет звать остальных, причем рассчитывает сам же этот конкурс и выиграть.
Тут есть своего рода парадокс урбанистики. С одной стороны, это междисциплинарная область, где работают экономисты, юристы, социологи, экономгеографы и т. д. И кажется, что именно они и строят города. С другой стороны, города строятся долго, десятилетиями. И как только ты пытаешься узнать у экономиста перспективу развития территории на 10-15 лет вперед, оказывается, что для него этот вопрос не имеет большого смысла. Он не умеет считать так надолго. За это время сменятся три-четыре экономические ситуации — слишком сильно возрастает неопределенность. То же самое касается и социолога, и юриста: у них нет для этого инструментов.
Фото: Liberation
Именно поэтому зовут архитекторов. Они могут создать образ, и этот образ является способом ухватывания реальности на 20 лет вперед. Да, это не очень точно, это может быть ошибочно, художник может не понимать экономических последствий своих рисунков — ну отлично, для этого и существуют экономисты, социологи и юристы. Они могут критиковать, отвергать, корректировать. Но, чтобы корректировать идею, нужна сама идея. И нужен тот, кто ее выдвинет.
В рисунке Лусиу Косты, который нарисовал первый генплан Бразилиа, было много неверифицируемого и непросчитанного. Как вышло, что общество и государство не отказались от этого безответственного эскиза? Как вообще получается, что сегодняшние государства начинают работать со звездами, которые не могут представить бизнес-планов, социологических отчетов, программ, а вместо этого рисуют воздушные замки? Механизм довольно прост. Политики зависят от избирателей, а бизнес — от покупателей. И всем им нужны образы, чтобы увлечь своих контрагентов. Вы не можете увлечь массового избирателя социологическим отчетом, а массового покупателя — бизнес-планом на будущее десятилетие, но и тот и другой в принципе восприимчивы к проектам звезд, потому что это модно и эффектно. И именно таким способом общество проектирует свое будущее: сначала политики и бизнесмены заказывают архитекторам проекты, потом их проверяют на прочность специалисты, а потом, если проверка не выявила какой-нибудь беды, ими увлекают общество. Это такой работающий механизм того, как мечты овладевают массами.
Но у нас так не получается, политики у нас не увлечены избирателями и скорее следят за тем, чтобы бизнес не заработал лишнего, чем за тем, чтобы он позволил себе использовать какую-нибудь мечту в продажных целях. Кубичек гордился знакомством с Нимейером, Саркози своих архитекторов едва ли не насильно навязывает всем дипломатическим контрагентам, а у нас не так. Потому что, когда Медведев придумал расширять Москву, он не собирался поднять таким образом свой избирательный рейтинг. Он и избираться-то не собирался — он хотел войти в историю чем-нибудь еще кроме талантливого исполнения роли Симеона Бекбулатовича. Ему и в голову не пришло искать архитектора, который бы придумал какую-то мечту и прославил его в веках. Он обратился к нижестоящему чиновнику.
И дальше пошло по нисходящей. До сих пор во всей истории про расширение Москвы ни разу не прозвучало ни одного имени архитектора. И нет ни одного проекта расширения — эскиза, рисунка, чего-нибудь, на что можно было бы посмотреть. Про наших архитекторов я и не говорю: наши чиновники считают, что у них ничего не получается и лучше обратиться к западным. Это прямо поветрие какое-то от Чубайса и Грефа до Матвиенко и того же Хуснуллина: чиновники заявляют, что наши архитекторы не могут ничего построить, как будто у них самих построилось хоть что-нибудь. Но и западные команды, которые мы приглашаем,— это вовсе не архитекторы. Это вице-мэры городов, вице-президенты компаний, осуществлявших руководство проектированием и строительством,— оболочки структур, а не их содержимое. Чиновники — они и за границей ищут себе подобных.
Мы строим город для чиновников силами чиновников, и мечту об этом городе у нас тоже должны породить чиновники по приказу вышестоящих инстанций или в процессе международного сотрудничества чиновников. С точки зрения власти, у нас нет иной созидательной силы общества, кроме чиновников: они и про мечты, и про рабочие места, они и экономика, и социология. И вообще, главным образом они же тут и живут — к остальным нет смысла обращаться. И в общем-то работа какая-то идет, но ничего из нее не вытанцовывается. Удивительно.