Согнутый вертикалью

Борис Иофан остался в истории нашей архитектуры автором непостроенного Дворца Советов. Это самое главное и самое курьезное произведение советской архитектуры должно было вырасти на месте разрушенного храма Христа Спасителя, превзойдя высотой нью-йоркский небоскреб и парижскую башню. Еще при жизни Иофана все свелось к дырке в земле, залитой водой — бассейну "Москва".

Победа на конкурсе 1934 года сначала казалась триумфом, переводящим его в ранг главного зодчего одной шестой части суши. Теперь она выглядит скорее проклятием, испортившим судьбу архитектора — и земную, и посмертную. Конечно, премированный проект Иофана нашумел в мировом масштабе и привел в ярость западных модернистов, которые даже жаловались в ЦК ВКП(б) и лично тов. Сталину. Жаловались напрасно. Несколько лет назад мы с удивлением узнали, что все великое соревнование было отчасти инсценировкой.

Всплыли документы, которые будущий победитель конкурса Борис Иофан подготовил для советского правительства. В своем меморандуме он расписал последовательность туров, необходимость подготовки общественного мнения, приглашение влиятельных западных архитекторов и, наконец, выбор победителя — непременно среди советских мастеров.

Выбрали его самого. Но вот анекдотического Ленина на крыше, напоминавшего Кинг-Конга на небоскребе, придумал вовсе не Иофан, а итальянец Армандо Бразини. Одессит Иофан приехал в Италию в 1914 и проработал в его римской мастерской до возвращения в Москву в 1924 году, а теперь пригласил учителя на придуманный им конкурс. В итоге получил идею, которая неожиданно была поддержана другими архитекторами и прямо овладела умами начальства. Власть начала вмешиваться в ход событий, требуя: "Верхнюю часть Дворца Советов завершить мощной скульптурой Ленина величиной 50-75 м, с тем чтобы Дворец Советов представлял вид пьедестала".

"Архитектор власти" вместо здания с тех пор много лет подряд проектировал пьедестал разной степени монументальности. Журналист Исаак Эйгель, многолетний секретарь, помощник и комиссар при Иофане, рассказывал, что тот принял идею с Лениным на голове без особой радости. Не такой он представлял себе победу — но сопротивление было совершенно невозможным, в данном случае его мнения никто не спрашивал.

Следующим зданием-постаментом стала его не менее известная работа — павильон СССР на Всемирной выставке в Париже в 1937 году. На сей раз он решил все сделать своими руками — и нарисовал над поднимающимся уступами павильоном-пьедесталом эскиз скульптурной группы, которая стала потом "Рабочим и колхозницей" Веры Мухиной. Успех отчасти примирил его с идеей подчинения архитектуры скульптуре, но под "Советского рабочего" Вячеслава Андреева на выставке в Нью-Йорке в 1939 году Иофан сделал отдельный пенек, не взгромождая стального истукана на крышу.

А потом вернулся к своему главному государственному пьедесталу и с тех пор каждый год — даже в военное время — вплоть до самых хрущевских времен делал по новому варианту. Подозревая, должно быть, что Дворец Советов по его проекту строить уже не собираются.

Последний раз он пытался превратить в пьедестал Московский университет. Шпили для высоток тогда еще не были обязательными, и над университетом Иофан решил поставить фигуру советского ученого. Когда проект у него отняли и отдали Льву Рудневу, верховный ученый бесследно исчез, а все университетские скульптуры уселись поближе к земле.

За 7 лет до смерти Иофан стал народным архитектором СССР, то есть патентованным и лицензированным архитектором власти, хотя и безо всякой власти реальной.

В Доме на набережной (Втором доме Совнаркома, Первый был в Кремле), который он выстроил в 1931-м, Иофан имел квартиру и мастерскую, выходящую на Кремль. В ней он жил. Отдыхал и лечился в подмосковном санатории "Барвиха", который он выстроил в 1929-х. В нем он умер.

На выставке в Музее архитектуры, которая устроена к 120-летию со дня рождения (лишнее напоминание, как недавно все это происходило) нам покажут то, что он делал до своей победы, и то, что он делал после своего поражения. И главное — мы увидим, что происходит с архитектором, который начинает возводить для власти новый пьедестал.

Таких мастеров было немало — не только в Советской России. Они не перевелись и теперь. Архитектура — искусство королей, адски дорогое, тираническое по сути своей искусство. Другое дело, что эта идиллия не продолжается долго, потому что тиранической власти не нужен никакой другой архитектор, кроме нее самой. И ей не нужна никакая архитектура, кроме постамента под собственный зад.

Музей архитектуры им. А. В. Щусева, с 21 декабря до 26 февраля