Московская премьера "Пятого элемента"
Андрон Михалков-Кончаловский, приступая к постановке торжественного шоу на Красной площади, сетовал на то, что просадить деньги всякий сможет. Вот истратить их с умом — это действительно искусство. Начиная со вчерашнего дня яркий образчик этого искусства демонстрируется в Москве.
Пресс-показ накануне официальной премьеры вызвал изрядное возбуждение прогрессивной столичной молодежи. Пробираясь по лестнице перекрещенной в "Пушкинский" "России" я прислушивался к обрывкам речей. Звучало: "...на последней паре...", "...завтра одни лекции...", "...а у меня лабораторки". Вокруг — студенты, смекнул бы Штирлиц. И вот, Штирлицем сидя в серьгастой, дизельной, платформенной толпе, я вкусил модных элементов. Что ж, сравнивать Бессона с Птушко или Роу? Это как сопоставлять Копперфильда с Кио: по сути наши-то, может, и круче были, но упаковка... Публика принимала фильм восторженно: незамысловатая ирония срывала доброжелательный аплодисман. Звук, никак не дававший успокоиться в моем желудке съеденному перед просмотром "биг-маку", завсегдатаев rave-parties не напрягал, а напротив, радовал. А зрелище? В общем, в одну силу с поп-корном или макдональдовой едой — не разочарует.
Брюс Уиллис играет того, кого он всегда играет: заспанного, всклокоченного, невозмутимого. О том, что процитированы, кажется, все фильмы с его участием, и говорить нечего. Гарри Олдман, хоть и вращает глазами вполне исправно, выглядит скорее манекеном, которого костюм от Готье как-то подавил. Звероватая, экзотическая и темпераментная Мила Йовович песни не портит — более того, ее героиня единственная, в чьем характере есть хоть какая-то динамика.
Совершенно, однако же, необязательная. "Пятый элемент" — это не про психологию. Это даже не история — сюжет циклопического клипа мог быть каким угодно. Битва добра со злом? Разве такая, к которой призывал Б. Г.: "На битву со злом взвейся, сокол, козлом". Темное начало, которое мы в соответствии с русской классической традицией привыкли отыскивать внутри нас самих, у Бессона представлено в виде какого-то темно-огнистого шара. Диаметр указан с трогательной точностью — 1200 миль. Шар летит к земле, того и гляди бабахнет. Спасти дело может только Максим Максимович Уиллис.
Фильм, собранный вроде конструктора — не из пяти, а из ста пятидесяти пяти готовых элементов, смотришь, как листают глянцевый журнал: ухватить взглядом дюжину картинок да и закрыть. Можно и прочитать что-то (то есть усмотреть в "Пятом элементе" и смысл, и философию), но для этого требуется своего рода конвенция. Журнал с самого начала не обещает никаких открытий, но гарантирует определенное качество времяпровождения. Так, взявшись штудировать статью о том, как разнообразить свою половую жизнь, читатель не вправе рассчитывать ни на что, кроме рекомендации однажды на уик-энд попробовать открыть для себя кожаное белье. Написано хорошо? Фотокарточка бюстье из буйволовой кожи прилагается? Все, будьте довольны.
Так и фильм-журнал. С каждым отдельным кадром, с каждой составляющей фильма все в полном порядке: костюмы затейливые. Музыка модная. Компьютеры исправно молотят спецэффекты. Актеры играют. Пиротехники рвут заряды в строгом соответствии с правилами техники безопасности. Смысл? Разве что постмодернистский какой: в том, дескать, и состоит message, что нет никакого message. И не будет, и не надо, и быть не должно. И никого не жаль и ничего не жаль.
В этом-то, собственно, и состоит единственный и роковой дефект нового фильма Бессона: решительно никто из героев не вызывает никакого сочувствия. Никиту и ее приятелей было жаль. Леона-киллера и опекаемую им девочку было жаль. Отдельного человека всегда жаль. А вот инопланетян, галактики, даже, страшно вымолвить, человечество в целом — никогда.
Конечно, фильм в России, упоенно осваивающей прелести цивилизации потребления, обречен на успех. (Хотя нравиться и иметь успех в данном случае не одно и то же.) Еще бы! Брюс — это наше все, Илья Муромец двадцатого века, зеркало наших похмелий. Мила — вообще русская, по-нашенски необузданно завоевывает Голливуд. Люк — да вслушайтесь в фамилию! — тоже на самом деле Лука Бессонов. Все красиво, гладко. Все сходится, все закольцовано. Но вот, московские брюсопоклонники и милоровесники аплодировали на начальных титрах. На финальных — вышли молча да заспешили в метро.
МИХАИЛ Ъ-НОВИКОВ