С выступающим Новым годом

В минувшую субботу на проспекте Академика Сахарова состоялся митинг "За честные выборы". Специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ считает, что, хотя резолюция была примерно такой же, как на митинге 10 декабря, выступления ораторов оказались гораздо радикальнее, и связывает это прежде всего с тем, что 15 суток отсидел и вернулся к политической деятельности Алексей Навальный.

В субботу в два часа дня, когда на проспекте Сахарова начался митинг, солдатам внутренних войск, охранявшим покой этого митинга, был уже положен обед. А перед этим меркнут любые оппозиционные речи и опасность скорейшей "оранжевой революции".

Полноценные военно-полевые кухни были развернуты не там, где все думали, то есть на проспекте Сахарова, а под Садовым кольцом, в переходе, где кипели чай, суп и настоящая военно-полевая жизнь. Солдаты стекались сюда такими же ручьями, как выступающие — к сцене.

Здесь же я встретил и первых покинувших митинг. Один из них, композитор Юрий Эрикона, вдруг стал объяснять мне, что терпения у него больше нет, поэтому он и пришел на этот митинг — и по этой же причине ушел с него.

— Просто я оппозиционист,— признался он.

Очевидно, это обстоятельство обязывало его не задерживаться нигде дольше пяти минут.

Между тем на проспекте Сахарова было огромное количество людей, которые, хотя и считали себя оппозиционистами, уходить никуда не собирались, а собирались только приходить.

Окинуть их взглядом было непросто, но возможно. Для этого надо было подняться на небольшой выдвижной платформе машины, стоявшей прямо за сценой, на высоту птичьего полета. Птичий полет привлекал прежде всего зарубежных фотокорреспондентов. Они по-честному стояли в очереди к платформе, правда, были те, кто подходил со стороны. Один из них, знаменитый фотокорреспондент, сказал мне, что его агентство еще накануне заплатило за это удовольствие 5 тыс. руб.: во многие редакции предусмотрительно были разосланы соответствующие релизы.

Я потом поговорил с человеком в спецовке, который управлял выдвижением обзорной платформы к небу. Он рассказал, что фирма его частная, и что идею руководства он считает очень креативной, и что побольше бы таких идей, так, может, и тринадцатую к Новому году дали бы. Организация митинга вообще не оставляла желать лучшего: для журналистов и выступающих имелись палатки, где можно было согреться или, наоборот, остыть от жарких речей со сцены. Да и на самой сцене места хватало всем и еще оставалось. На проспекте Сахарова люди, впрочем, тоже не жались друг к другу, пока к исходу четвертого часа не стало холодно.

Одним из первых выступил писатель Дмитрий Быков, который всегда называл себя не революционером. Но, видимо, такие люди и становятся в конце концов лучшими и самыми последовательными революционерами, потому что их несет на своем гребне революционная волна, а они только и успевают понимать, что в жизни снова вдруг появился внезапный и настоящий смысл и вся задача в том, чтобы держать гребень за хвост, а уж с этим они справятся, и получше многих других.

Речь Дмитрия Быкова и в самом деле была, наверное, лучшей на митинге. Между мужчиной и женщиной, говорил он, больше разногласий и противоречий, чем между либералом и консерватором, но мужчина и женщина все равно же как-то договариваются. Дмитрий Быков намекал на то, как несостоятельны упреки в том, что 10 и 24 декабря на Болотную и проспект Сахарова пришли настолько противоположные политические силы, что впрячь коня и трепетную лань в одну сцену все равно не получится.

Хотя это обстоятельство, конечно, смущало. Здесь были и белые, и красные, и оранжевые, и голубые, и черно-желтые. Были чрезмерно умные лозунги, очевидно от представителей несырьевых отраслей: "Зачем предвыборно сдали страну ВТО?". По-русски и по-английски было полно лозунгов "За Россию без Путина!". И чаще других можно было встретить "Мы не бандерлоги!". Цитата, вспомнившаяся премьеру во время прямой линии, произвела сильное впечатление на демонстрантов и, без сомнения, прибавила митингу численного состава.

Да и вообще, лозунгами, многократно воспроизведенными потом в интернете и по телевизору, был увешан весь проспект Сахарова. Но и на их фоне не терялся, а уверенно проглядывал "ВЭБ — банк развития!", соответствующий в целом требованиям текущего политического момента (если приглядеться, можно было потом, конечно, понять, что укреплен он не демонстрантами, а профессионалами наружной рекламы на бетонном постаменте и стоит здесь уже по крайней мере не одну неделю).

У самого ограждения возле сцены образовался очередной кружок по интересам. "Мы русские! С нами Бог!" — раздавалось оттуда (словно националисты, освоившие пространство перед сценой, и сами не были уверены ни в том ни в другом и старались подбодрить себя). Между тем основное пространство проспекта Сахарова заняли люди, которые пришли на митинг всего второй раз в жизни (а качеству жизни этих людей могли бы позавидовать все остальные участники митинга вместе взятые, и коммунисты, и националисты). У этих людей есть все, кроме одного: ощущения, что они живут в свободной стране.

По крайней мере в субботу они почувствовали, что провели время на свободном проспекте свободного человека. Ну и хотят, чтоб так было с ними всегда и везде. И имеют право.

Первую половину митинга вел спортивный обозреватель Василий Уткин. Ему не привыкать по два часа проводить на морозе, и это чувствовалось. Так, он в два счета заставил площадь скандировать культовую цитату Шнура из фильма "День выборов", в котором сам Василий Уткин и снимался: "Выборы, выборы, депутаты — п...ры!" (собственно, два раза уговаривать никого и не надо было), а потом заметил:

— Меня в том фильме выбирали губернатором. Так вот, там выборы были честнее!

Было жалко, когда Василий Уткин покинул одну сцену, чтобы попасть на другую: вечером у него в этот день был, говорят, очередной спектакль.

Рядом со сценой активно надували белые шарики из баллонов с гелием. (Полиция пошла даже на то, чтобы разрешить не только ленточки, но и взрывоопасные во всех смыслах шарики. Владимиру Путину ленточки показались тем, за что теперь себя выдавали на этом митинге шарики; и несколько шариков таки лопнули, заставив нескольких омоновцев машинально пригнуться.)

Один из националистов, которому выдали слово, вышел, по сути, только для того, чтобы представить Алексея Навального. Сначала он всех в ультимативной форме предупредил, что "Слава России!", потом заявил, что надо создавать комитет национального спасения, а потом начала искать главу этого комитета:

— Геннадия Зюганова?! Не-е-т!.. Григория Явлинского?! Не-е-т!.. А может, Алексея Навального?!!! Да!..

Надо сказать, что все это с истинной страстью он выкрикивал совершенно самостоятельно, хотя, надо сказать, на "Алексея Навального!" откликнулась группа единомышленников.

— Так это Алексей Навальный?! Тогда ему и слово!

Речь Алексея Навального была самой радикальной на митинге, который и так был радикальнее, чем митинг на Болотной. Господин Навальный обратил внимание на то, что бандерлоги, которых Владимир Путин звал, пришли, а вот сам "Тот, Кто Звал" не пришел.

— Мы сами знаем, что делать! — воскликнул Алексей Навальный.

— Что? — поинтересовался кто-то в толпе.

— Я вижу здесь достаточное количество людей, чтоб взять Кремль и Белый дом прямо сейчас! — неожиданно произнес Алексей Навальный.— Мы не сделаем это... пока! Но это наше!..

Впрочем, похоже было, что для взятия Кремля и Белого дома людей на проспекте Сахарова было недостаточно. Просто потому, что тут далеко не все хотели все бросить и идти брать штурмом Кремль и Белый дом. Тут вообще мало кто хотел этого. Кто-то, например, помнит, как уже брали в октябре 1993-го. Кто-то, и таких много, принципиально не хочет революции.

— В следующем году власть будет принадлежать народу! — пообещал Алексей Навальный.

Ждать осталось недолго: Новый год на носу.

Между тем даже Ленин рисковал настаивать только на том, что народу может принадлежать максимум искусство.

В конце своего выступления Алексей Навальный дождался свиста в свой адрес. В этот день свистели многим. Отчего-то больше других попало писателю-сатирику Виктору Шендеровичу: может быть, после того как он сказал, что "здесь нет ни одного лидера, который выражал бы мнение всех нас".

В это время многим надоело, что ли, держать на морозе белые шарики, и десятки их вдруг взмыли в небо. Как назло, именно в этот момент над площадью дежурил вертолет. Было удивительно смотреть, как он уворачивается от воздушных шариков, а потом спасается бегством в сторону Мясницкой. В общем, прогнали вертолет шариками.

Тут как раз получила слово Ксения Собчак. Надо отдать должное девичьему мужеству. Площадь засвистела как будто по ее команде.

— Я Ксения Собчак, и мне есть что терять! — сообщила она.

И вот это уж точно было одной из самых больших правд этого митинга.

И ведь она договорила до конца, сказав все, что хотела. И про то, что "самое главное — влиять на власть, а не бороться с ней (спорно, можно ведь и по совместительству, одно может только дополнять другое.— А. К.)", и что та оппозиция, которая борется за власть, не ее оппозиция, и что надо создать партию, у которой не будет лидеров (но должны же быть организаторы, а это в какой-то момент будет одно и то же).

Такая партия, по мнению Ксении Собчак, должна родиться из недр интернета, как и сегодняшнее движение протеста. То есть она предлагала создать партию, которая по численности очень быстро может затмить "Единую Россию" (если учитывать количество интернет-пользователей в стране и сравнить их с количеством пользователей "Единой России").

И надо же, под конец ее выступления свист-то смолк.

И снова появился, когда начал выступать Константин Косякин из "Левого фронта", предложивший немедленно объявить всероссийскую стачку, остановить предприятия, перекрыть дороги, газопроводы и нефтепроводы...

Нет, ронять фондовые индексы тут никто не хотел.

Где-то в середине проспекта Сахарова я увидел лозунг "Прохоров лучше всех!". Было очевидно, что там господин Прохоров и остановился. Причем, как позже выяснилось, как вкопанный, потому что дальше, к сцене, продвигаться было уже невозможно.

Поздним вечером я поговорил с Михаилом Прохоровым. Будущий кандидат в президенты рассказал, что от организаторов митинга ему поступали противоречивые предложения — то выступить, то не выступить. В конце концов он решил просто пойти на митинг со стороны Каланчевской улицы (так, наверное, поступил бы, допустим, Борис Ельцин), прошел через рамку-металлоискатель и начал движение вглубь. Но далеко не ушел. Вокруг него, по его словам, образовался свой митинг.

— Все равно проходу не давали,— рассказал он.— Я даже выступления со сцены не смог послушать, потому что меня все время самого спрашивали. Про что спрашивали? Да про все! В основном про то, что я собираюсь делать. О программе спрашивали, есть ли она. Она есть, в среду или в четверг будет на сайте.

— Была ли доброжелательность? — поинтересовался я.

— Была,— честно сказал Михаил Прохоров.— Но и недоброжелательность была. Кто-то кричал: "Возвращайся в свой Куршевель!" Но это так и должно быть.

В Куршевель, по данным "Ъ", Михаил Прохоров пока возвращаться не собирается: сначала надо собрать 2 млн подписей для выдвижения кандидатом в президенты.

— А охрана-то с вами была? — спросил я.

— Нет, конечно! — возмутился Михаил Прохоров.

— Почему конечно? Всякое в толпе могло произойти с будущим кандидатом в президенты.

— Зря я, что ли, столько лет кикбоксингом занимаюсь? — обиженно переспросил господин Прохоров.

Пока Михаил Прохоров выступал на своем митинге на проспекте Сахарова, у микрофона появился бывший министр финансов Алексей Кудрин. Он стоял на сцене почти с самого начала митинга и не только, конечно, продрог, а и много раз содрогнулся, услышав, что говорят про его многолетнего коллегу и товарища другие товарищи со сцены. Потом, уже после выступления, я спросил Алексея Кудрина:

— Некомфортно вам там было?

— Некомфортно,— признался он.— Да, некомфортно.

— А второй раз придете?

— Не знаю. Могу не прийти. Но понимаете, интернет выбрал людей, которые могут быть лидерами... Надо создавать группу...

Он, конечно, не ожидал, куда попадет. И сам говорил со сцены про досрочные парламентские выборы (через год), к которым надо подготовиться, "потому что Дума не может не работать полгода в условиях наступающего кризиса", и что "нельзя потерять резерв мирной трансформации власти", и что... но слушали его плохо, потому что больше свистели.

И похоже, не его это дело — говорить на митингах здравые вещи.

Но точно так же засвистали и националиста Владимира Тора, который после Алексея Кудрина сказал:

— Простите меня, люди русские, что выступаю после министра финансов правительства!

Потом, когда продолжились другие выступления, вдруг чуть не состоялся первый решительный штурм. Группа националистов внезапно овладела платформой метра три на три, поставленной перед сценой для прессы, и начала скандировать:

— Дайте русским слово!

Им стали вежливо возражать. Тут слово давали не только русским.

— Я вас проклинаю! — крикнул один человек с мегафоном с платформы высоты своего роста.— Слово Тесаку!

Тут я обратил внимание, что вокруг много плакатов аналогичного содержания — "Слово Тесаку" — и по 30-40 восклицательных знаков. Не видно было только самого Тесака (одного из лидеров националистического сопротивления, занявшего третье место по одной из версий голосования по выступающим на митинге). Мне казалось, я бы его быстро идентифицировал по внешним признакам.

Между тем расчет у националистов был почти безукоризненный: если не добиться слова Тесаку, то по крайней мере самим добраться до сцены на передвижной платформе. Однако они не рассчитали, что не надо всем перепрыгнувшим через ограждения забираться на платформу, ведь ее предстояло кому-то и отбуксировать к сцене. Но нет, они все, конечно, попрыгали на платформу.

И теперь для полицейских и активистов из числа организаторов было делом техники отвезти тележку к ограждению, через которое и свалили искателей справедливости. А могли бы и до Яузы подбросить.

Впрочем, на торжественный ход митинга это никак не повлияло. Он закончился выступлением одного из старейших представителей демократического движения, переодетого Дедом Морозом (хорошо, что на митинге было мало детей, а то для них новогоднее чудо рухнуло бы под раскаты его громового голоса: "Я из Устюга! Россия без Путина!"), и принятием резолюции.

Требования оказались примерно теми же, что и на прошлом митинге: отмена итогов выборов, регистрация всех оппозиционных партий, отставка главы ЦИКа Владимира Чурова, освобождение политзаключенных, создание московского объединения избирателей...

Расходились с митинга под национальные украинские мелодии, что неудивительно.

Египетские мотивы тоже были бы кстати.

А уж ливийские...