25 декабря 1991 года красный флаг СССР над Кремлем был спущен и вместо него взвился российский триколор. Обозреватель "Коммерсантъ FM" Константин Эггерт считает, что только двадцать лет спустя Россия оказалась, наконец, готова окончательно похоронить советское наследие.
Прекрасно помню свои чувства в тот момент, когда я наблюдал по телевизору, как ползло вниз по флагштоку полотнище с серпом и молотом. Это была тревога, потому что дальше лежала неизвестность. И это была надежда – на то что демократическое движение 1989-1991 года сделает нашу новую страну лучше, свободнее, честнее. Этого не случилось. Слишком наивны мы были тогда.
После семидесяти лет коммунизма ожидать быстрого выздоровления, на самом деле, не следовало. Двоемыслие, страх и ложь, господствовавшие в советском обществе, не могли уйти в одночасье, как не мог уйти и советский управленческий класс. Несмотря на новую конституцию и появление частной собственности, советские инстинкты не позволяли обществу взглянуть на себя и на власть со стороны.
Успех Владимира Путина как раз и заключался в создании иллюзии "Советского Союза Лайт". Это страна с монолитной властью и пассивным населением, но без нудных партсобраний и с широким выбором колбасы. Эту страну боятся если не американцы, то хотя бы соседи.
И вот 24 декабря под речи ораторов на проспекте Сахарова этот самый "СССР Лайт", как и его предшественник, окончательно умер. Постсоветская эпоха завершилась. И это придется признать всем, включая Владимира Путина. Процесс шел исподволь, почти незаметно. Из нашей повседневной жизни и образа мыслей ушли "крепкие хозяйственники" и "красные директора", приватизация "по Чубайсу" и "раскулачивание олигархов", неблагодарные эстонцы и строптивые грузины. И даже вечно во всем виноватых американцев ругают, скорее, по инерции.
Проект "Евразийского союза" не вызвал никакого отклика даже у тех, кто по долгу службы должен его всячески приветствовать. В России, к сожалению, не было последовательной десоветизации и декоммунизации. Но она все равно постепенно идет – просто потому, что покойника по имени "Советский Союз" отнесли на кладбище истории уже двадцать лет назад. В жизнь вошло целое поколение, не знавшее советской жизни.
Сегодня мы вновь ставим не только и не столько перед властью, сколько перед самими собой, те вопросы, которые были заданы двадцать лет назад. Они все это время оставались без ответа. Главный из них и прост, и сложен одновременно: "Можем ли мы сами выбирать свою судьбу, и, если нужно, так же самостоятельно менять ее, или же так и будем считать себя вечными бессильными игрушками чьей-то, то злой, то доброй, но чужой воли?" Это будет наш первый настоящий выбор не как бывших граждан Советского Союза, а как народа современной России. Дай нам Бог не ошибиться. Как и двадцать лет назад, я ощущаю тревогу. Но вместе с ней – как и тогда — надежду.