Кто живет в часах

"Хранитель времени" Мартина Скорсезе стал чемпионом по числу номинаций на "Оскар" 2012 года. Не потому ли, что одним из его главных героев стал один из главных режиссеров мирового кинематографа, а по совместительству механик и часовщик Жорж Мельес (1861-1938). Скорсезе представил его прежде всего как первого киноволшебника. Без "Путешествия на Луну" (1902) не было бы ни "Кинг-Конга", ни "Звездных войн", ни самого "Хранителя". Представить на заре кинематографа, когда режиссерской фантазии хватало лишь на клонирование люмьеровских зарисовок, что на экране можно не только кормить младенца или выходить из поезда, но и сражаться с селенитами и жонглировать собственной головой, довольно трудно: для такого озарения Мельесу нужно было действительно зашвырнуть свою голову в открытый космос. Но Мельес — и первый, и последний волшебник экрана. Его наследники — мастера и гении спецэффектов, но не маги.

Современные зрители преклоняются перед Мельесом — отцом комбинированной съемки. Волшебство для них — метафора. Скорсезе напомнил о связи Мельеса с традицией волшебства в прямом смысле слова. Ну, или того, что считалось волшебством: иллюзии, фокусы, непостижимые механические гаджеты.

В фильме сирота Юго хранит как память об отце, часовых дел мастере, погибшем при пожаре в парижском музее, рисующий автоматон — куклу-автомат. Когда его удается завести, он чертит кадр из "Путешествия на Луну": по фильму, его сконструировал сам Мельес. С одной стороны, это напоминание об изначальной природе кино — балаганного, ярмарочного развлечения. С другой — Скорсезе таким образом почтил память нескольких великих магов (или изобретателей — это уж как посмотреть).

Экранный автоматон напоминает о творениях швейцарца Пьера Жаке-Дро (1721-1790), основателя часовой фирмы Jaquet Droz, признанного основоположником часового искусства, как Мельес признан основоположником киноискусства. Собственно говоря, автоматоны Жаке-Дро создавал в соавторстве с сыном Анри-Луи и Жан-Фредериком Лешо с чисто рекламными целями. Слово "реклама" описывает его намерения адекватно, но почти кощунственно. Это как если бы мы сказали, что Леонардо писал "Джоконду" для саморекламы, чтобы монархи заказывали портреты. Изощренность автоматонов тоже должна была покорить монархов — самых желанных клиентов часовщиков.

Это удалось сполна. Предприятие Жаке-Дро обрело глобальный характер. Его мануфактуры вслед за Ла-Шо-де-Фон (1738) открылись в Лондоне (1774) и Женеве (1784), его слава дошла до Индии, Китая, Японии. Однажды он представлял испанскому королю часы с движущимися фигурками мавра, пастуха, наигрывающего шесть нот на флейте, собаки, бросающейся к пастуху, заслышав музыку. В ответ на комплименты мастер предложил монарху — дескать, это еще не все — убедиться в преданности собаки своему хозяину. Стоило королю тронуть яблоко в пастушеской корзине, как собака залаяла. Да так заливисто, что ей ответил королевский пес. Решив, что дело не без нечистого, придворные, кроме доблестного военно-морского министра, бросились наутек. Король же осведомился у мавра, который час. Молчание куклы мастер просил извинить тем, что язычник еще не выучил испанский.

При чем тут Мельес? Ну как при чем? Все волшебники — одна семья, в которой "дедушка Жорж" — самый младший. Автоматоны Жаке-Дро вряд ли могли попасть к нему, зато он обладал коллекцией автоматонов Жак-Эжена Робер-Удена (1805-1871), "Жаке-Дро XIX века". Ученый-изобретатель, часовщик дома Детуш, иллюзионист Уден открыл 3 июля 1845 года на улице Валуа легендарный Театр магии.

Он чинил старые автоматоны и создавал свои: "Чудесное апельсиновое дерево", "Кондитер из Пале-Рояля", "Акробат на трапеции", "Арлекин". "Писец-рисовальщик", сенсация Национальной выставки 1844 года, уехал за океан: его купил не менее легендарный Барнум. Маг Гарри Гудини выбрал себе псевдоним именно в честь Удена. Говорят, его особняк в Блуа был настоящим чудом света: хозяин начинил сад множеством хитроумных аппаратов. Есть версия, что, проходя военную службу в Блуа в 1881 году, Мельес посетил его.

Когда отец Мельеса передал свою обувную фабрику сыновьям, Жорж получил свою долю — 500 тыс. наличными и вложил их в волшебство. Жестокая насмешка судьбы: когда разорившийся Мельес в 1923 году продаст все свои фильмы, пленку утилизируют — в частности, для производства каблуков для солдатских башмаков. В 1888 году он купил за 47 тыс. Театр магии, переехавший на бульвар Итальянцев, и вернул ему былую славу. Вместе с театром к нему перешли десять автоматонов. По рассказам его дочери Жоржетты, отец, войдя в гулкий и пустой зал, услышал аплодисменты кукол, счастливых вернуться к жизни, и увидел благосклонный призрак Удена.

Эпопея режиссера 600 кинофеерий и его студии Star Film известна: триумф, крах, забвение, отчаяние и — хеппи-энд — прижизненное признание. В 1929 году редактор Cine-journal Леон Дрюо разыщет Мельеса, торгующего сластями и куклами в лавочке своей жены и актрисы Жанны д`Алси на вокзале Монпарнас. Сюрреалисты провозгласят его гением, историки Бардеш и Бразийак изучат его творчество, родина удостоит ордена Почетного легиона. А что же автоматоны?

В марте 1914 года Мельес пытался продать семь кукол Удена за 49 тыс. франков (€138 тыс.). Тщетно. До 1923 года, уже не снимая, он еще давал представления в своей бывшей студии. А в 1929-м подарил автоматы Музею искусств и ремесел. В 1933 году профсоюз фокусников озаботился их судьбой и получил прискорбный ответ. Автоматы поступили в музей в плачевном состоянии, усугубившемся в нездоровой для них атмосфере хранилища. Когда на них еще и рухнула какая-то балка, они отправились на свалку.

Считается: наука и магия — они нерасчленимые в непросвещенных обществах. Жаке-Дро, Робер-Уден и Мельес доказали: их слияние возможно и в рациональной цивилизации. А Мельес еще и позаботился, чтобы волшебство продолжало жить. Хотя бы на экране.