Читать в «Комсомольской правде» обещанное пару недель назад «социальное» продолжение «экономической» предвыборной статьи Владимира Путина мне было в общем необязательно. Повторю то, что уже сказано.
Само по себе строгое разделение сферы деятельности власти на «экономическую» и «социальную» активность в целом и является одной из основных проблем описываемого автором экономического курса 2000–2011 годов. Поэтому было несложно прогнозировать в тот момент, когда первая часть уже была напечатана, а вторая — даже и не начиналась, чем именно закончится дело.
«На нашей территории сосредоточено порядка 40% мировых природных богатств. А население — это лишь 2% от жителей Земли. Смысл сложившейся ситуации очевиден»,— пишет Владимир Путин. Взглянув на карты Канады, Австралии и Аргентины, склонен усомниться в очевидности смысла. Но уже точно знаю, кто в этом детективе убийца — «не реализовав масштабный, долгосрочный проект демографического развития; наращивания человеческого потенциала; освоения своих территорий мы рискуем превратиться в глобальном смысле в пустое пространство, судьба которого будет решаться не нами».
Итак, враг все острее точит зубы на нефтегаз; защитить наши ресурсы может лишь наш мобилизационный потенциал. Главное в нем — даже не килотонны, а, как в XIX веке, «численность населения» — в девичестве «рождаемость». Экономика при такой расстановке приоритетов, как и обещано, непременно проваливается в дыру между социальной и промышленной составляющими долгосрочной стратегии Генштаба. Все сводится к старому доброму прусскому социализму Бисмарка и Мольке — утерянному раю любого лица с военным строем государственной мысли.
Однако же при всей предсказуемости выводов читать «социальный» текст, подписанный кандидатом в президенты Владимиром Путиным, необходимо. В первую очередь тем, кто не является его сторонником — дело в том, что это наиболее качественный предвыборный текст премьер-министра. Он при этом и указывает на одну из реально серьезнейших проблем оппозиции. Удивляясь тому, сколь много в списке 500 доверенных лиц Владимира Путина врачей, учителей и деятелей культуры, стоило бы спросить себя — есть ли что-то в оппозиционной программе альтернативное идее расширенного правительства финансировать сферы их работы в приоритетном порядке соответственно темпам роста возможностей, то есть цены на нефть? Эта тема в статье проработана более чем подробно и тщательно. Потому театральный режиссер или главврач клиники имеют некоторые основания полагать: от Владимира Путина можно и нужно добиться в порядке личной договоренности благ для возглавляемого учреждения, поскольку он и в целом не против того, чтобы ставить на высокообразованных «бюджетников» как на свою главную социальную опору. А у противников же Владимира Путина пока можно прочитать или вялые и завиральные декларации на этот счет, или между строк повторение фразы Ульянова из телеграммы Луначарскому: «Все театры советую положить в гроб». Не похоже, чтобы у артиста был приемлемый выбор — он и делает более очевидный и денежный. То же касается и врачей, и учителей, и вообще «бюджетников»: кроме морального удовлетворения и возврата в 90-е им не предлагается этой стороной вообще ничего.
Бесспорных инициатив в тексте, конечно, почти нет. Как, впрочем, минимален и уровень предвыборного популизма. Вероятно, от осознания реального масштаба вероятных неприятностей при продолжении наблюдаемой траектории президентской кампании качество работы референтуры Владимира Путина, работавшей с текстом, радикально повысилось. Так, восстанавливается почти утраченный навык объявлять то, что неизбежно произойдет в будущем, предвыборным обязательством главы государства. Например, создание «рабочей аристократии» — прослойки высоковостребованных квалифицированных рабочих — и без того обусловлено проблемами двух последних десятилетий (особенно последнего) на рынке труда: близкая к нолю безработица в крупных городах и «перекос» в сторону высшего образования, обеспеченный во многом сохранением призывной армии. «Рабочая аристократия» уже сейчас создается сама собой — и было бы глупо не объявить будущей заслугой Владимира Путина процесс, остановить который можно будет лишь через восемь-десять лет другими мерами предвыборной программы (прикладной бакалавриат; интенсивные программы обучения в профлицеях; ранняя дифференциация в среднем образовании и т. д.). Но даже с учетом этих уловок в целом социальная часть программы — «как потратить» — штабу Владимира Путина скорее удалась, чем нет.
Но есть и еще одна причина, которая делает чтение увлекательным, хотя и непростым. Это — постоянное ожидание того, что, глубоко погружаясь в «социальную» тему, автор не может не проговориться о главном. Говорит ли он о восприятии как социальной несправедливости резкой дифференциации доходов; об авторитете в профессиональной научной среде; о проблемах рынка недвижимости; да даже и проблемах ценообразования на жилую недвижимость в крупных городах — казалось бы, совершенно невозможно не начать разговор со связки вертикаль власти—коррупционная нагрузка. Доходная дифференциация в США и РФ, разумеется, воспринимается по-разному — у населения нет оснований видеть в особняке рядового чиновника Генпрокуратуры, МВД, да и администрации президента что-либо, кроме банальнейшего воровства, покрываемого выгодами «управляемости системы». Недоверие к ареопагу РАН вызвано, уверяю, сходными причинами. В случае с жилой недвижимостью Владимир Путин даже нехотя признает, что квартиры непосильно дороги из-за «коррупционной нагрузки»: слишком долго, дескать, согласовывают строительные проекты. Если премьер-министр действительно думает, что дело только в этом, то смею предположить — обещание к 2030 году «полностью» решить жилищный вопрос из той же серии, что и обещание Михаила Горбачева обеспечить отдельной квартирой каждую советскую семью к 2000 году.
В попытке обойти тему коррупции, ключевую для российской экономической реальности, доходит до симуляции наивности на грани. «Региональные и местные органы власти должны организовать снабжение людей качественными коммунальными услугами и нести реальную ответственность за исполнение этой работы. Можно это делать, дотируя из бюджета единственную любимую фирму. А можно — приложив усилия к тому, чтобы рынок ЖКХ в твоем городе привлекал большое количество фирм-конкурентов» — это не анекдот, а цитата из текста.
Остальное не так смешно — демонстративное умолчание базовой проблемы государства в России после замечательной оговорки главы избирательного штаба Владимира Путина Станислава Говорухина о становлении «цивилизованной коррупции» к концу текста просто раздражает. Не надо так виртуозно и многословно отмалчиваться: даже упоминание «агломерационного радиуса» не заменит того факта, что на знамени кандидатского штаба золотом вышито: «Нам есть что терять, отвлеките их разговорами».
Результаты чтения в итоге парадоксальны. Описанное кандидатом в президенты Владимиром Путиным — приемлемая и обсуждаемая «социальная» часть программы кандидата в президенты страны, где денег на строительство «социального государства» действительно не хватает. Но мы живем в другой стране. Здесь, видимо, деньги есть на большинство востребованных электоратом социальных благ. Проблема же в ином: ради «управляемости системы» ее нервной системой стала система круговой поруки. Ее никто демонтировать не собирается — поэтому приведение базовых госсервисов в минимально приемлемое состояние провозглашается задачей тысячелетия. Ради этого якобы необходимы мобилизация всех сил общества; демографический прорыв; парламент без дискуссий; суд без сомнений; полиция без тормозов; церковь без Бога и еще Бог знает что. Да неужели? Отчего-то во всей Восточной Европе обошлись без мобилизаций — и ничего, все получалось.
Кстати, ответа на вопрос, нужна ли России коррупция ради решения геополитических задач или же геополитическая стабильность желательна для сохранения соответствующих доходов, в статье тоже не ищите.