Премьера кино
В прокат выходит "Артист" (The Artist), обладатель десяти номинаций на "Оскар", видимо сильно облегчивший задачу постановщикам оскаровской церемонии, которая пройдет 26 февраля,— скорее всего, одной из ее главных тематических линий станет немой кинематограф: черно-белый "Артист", в котором диалоги заменены титрами, представляет собой объяснение французского режиссера Мишеля Хазанавичуса в любви к немому голливудскому кинематографу. С тем, что Голливуд был гораздо обаятельней и красноречивей, когда молчал, ЛИДИЯ МАСЛОВА абсолютно согласна.
Неотвратимый, судя по всему, оскаровский триумф "Артиста" может послужить отличным поводом для публицистики на тему французско-американских кинематографических отношений. Франция, родина братьев Люмьер и принимающая сторона Каннского кинофестиваля, считает себя главной и самой культурной кинематографической державой, и тот факт, что главной кинодержавой (по крайней мере, в глазах широкого зрителя) давно стала Америка, французам глубоко неприятен. Снятый в Голливуде французом "Артист" с дивной легкостью устраняет эту щекотливую ситуацию и позволяет разрядить натянутые киноотношения между страной, которая кино породила, и страной, которая заполонила своими фильмами весь мир, нахально потеснив остальные, в том числе и более интеллигентные, кинематографии, при этом постоянно заимствуя их лучшие идеи, опошляя их и используя в корыстных целях.
Мишель Хазанавичюс сделал как бы встречный ход — взял старинные голливудские образцы и показал, что их и сейчас прекрасно можно использовать, но не одной корысти ради, а уважительно, культурно и в то же время весело, так чтобы всем было приятно,— и на Каннском фестивале "Артиста" приняли на ура, и "Оскар" вот-вот дадут, и критики не жалеют самых лестных эпитетов, восторгаясь тонким режиссерским чувством кинематографа и пониманием изобразительного языка "великого немого", и зрители от души хохочут и умиляются, получив в одном флаконе и комедию, и мелодраму, и мюзикл, и "кино про кино", причем понятное не только синефилу, но и неискушенному зрителю. На такого зрителя, не слишком много видевшего немого, да и вообще старого кино (хотя бы в силу юного возраста), "Артист", пожалуй, рассчитан в большей степени, чем на того, кто способен заметить, где тут чарли-чаплинские мотивы, а где уже намек, скажем, на "Сансет-бульвар". Как ни странно прозвучит сравнение "Артиста" с "Аватаром", однако по сути своей фильм Хазанавичуса тоже один сплошной спецэффект, диковинный аттракцион, переносящий зрителя в некий фантастический, виртуальный мир. Если про "Аватар" можно сказать: "Таких фильмов никогда раньше не делали", то про "Артиста" чаще всего будут со светлой ностальгией в голосе говорить: "Таких фильмов больше не делают". (Хотя, безусловно, художества компьютерных рисовальщиков "Аватара" не идут ни в какое сравнение с ювелирной работой оператора Гийома Шиффмана, которому "Артист" в наибольшей степени обязан своим очарованием.)
Фото: www.filmz.ru
Имя героя, которого играет Жан Дюжарден, Джордж Валентайн, напоминает о Рудольфе Валентино, хотя в связи с "Артистом" можно вспомнить и других звезд той эпохи, когда не все смогли приспособиться к появлению звука в кино,— скажем, Дугласа Фэрбенкса (тем более что Жану Дюжардену на съемках довелось полежать на якобы подлинной кровати Мэри Пикфорд), Адольфа Менжу или Джона Гилберта (убежавшего из-под венца жениха Греты Гарбо, которая своего любимого артиста тоже спасала-спасала, почти как героиня картины Хазанавичуса, да так и не спасла). Мирную актерскую старость у Мишеля Хазанавичуса изображает в скромной камее Малькольм Макдауэлл, который по-пенсионерски греется на солнышке во дворе киностудии. Туда приходит записываться в статистки героиня Беренис Бежо и с гордостью показывает благообразному старичку первую полосу газеты, где папарацци случайно запечатлели ее, таинственную незнакомку, рядом с Джорджем Валентайном. Очень скоро кумир миллионов и статистка поменяются местами, и уже никому не нужный, кроме любимой собачки, Валентайн будет зависеть от благосклонности новой звезды, восходившей на его глазах (и в некотором роде с его благословения) по мере того, как его звезда будет закатываться во многом из-за его собственного упрямства и нежелания вымолвить на экране хоть словечко. "Я не буду говорить! Я не скажу ни слова!" — это первый титр, который появляется в "Артисте", когда героя пытают электричеством советские убийцы в белых халатах в одном из эпизодов фильма "Русское дело". На съемках следующего шпионского блокбастера, "Немецкое дело", он снова встречает везучую статистку и влюбляется в нее. Та тоже к нему неравнодушна, но робеет, пока герой в зените славы, и смиренно дожидается, пока она с вершины своего успеха сможет протянуть руку помощи всеми забытому, брошенному женой (Пенелопа Энн Миллер) и обанкротившемуся артисту, в припадке отчаяния пытающемуся сжечь все свои фильмы. Увы, в жизни не только кинопленки горят, но и запечатленные на них звезды сжигают себя — или долго, смешно и некрасиво стареют, впадают в маразм и спиваются. Но это последнее, чем благодарному зрителю или, более вероятно, растроганной зрительнице "Артиста" стоит забивать свою хорошенькую головку — размышлениями о том, почему преданных умных собачек и душевно чутких молодых старлеток не хватает на всех пережеванных и выплюнутых Голливудом артистов.