Выставка современное искусство
В культурном центре "Пrоект_Fабrика" открылась выставка Ирины Штейнберг "Мир". Рассказывает АННА ТОЛСТОВА.
В центре зала прямо на полу выложены ровными рядами, один впритык к другому, черные листы фотобумаги. Каждый лист покрыт рядами белых черточек, тоже относительно ровными. Это инсталляция "Плюс-минус один": она состоит из сотен фотограмм, на каждой из которых запечатлены сотни елочных иголок, оставшихся на фотобумаге рядами этих белых черточек. В одном углу стоит телевизор с подключенной к нему камерой, на его экране — то, что поначалу принимаешь за прямую видеотрансляцию, то есть угол зала с трубами и проводкой, но на самом деле это видеозапись, впрочем, совершенно неотличимая от прямой видеотрансляции. В другом углу — компьютер, на экране — панорама зала, снятая из той точки, в которой стоит зритель, камера медленно обводит стены глазом, только зал совершенно пуст. А напротив — прислоненное к стене большое стекло, подписанное "Штейнберг--Кошут". Двойное авторство — то новое, что привнесено в этот хрестоматийный опус: перед нами, собственно, самое раннее концептуалистское произведение Джозефа Кошута "Прислоненное стекло", впервые сделанное в 1965 году согласно авторской инструкции "Любое пятифунтовое стекло прислонить к любой стене" и с тех пор многократно повторенное, но поскольку техническую работу в данном случае производит Ирина Штейнберг, она присваивает часть авторских прав себе.
Новая выставка "Мир" как две капли воды похожа на старую, "То же Самое", что год назад показывали на "Винзаводе". То же немногословие, почти тот же состав — четыре работы, связанные общей идеей, пусть и новые, но не слишком отличающиеся от старых, в центре — опять напольная инсталляция из фотограмм, напоминающая "плитки" Карла Андре, по краям — опять видео с объектами. Художник повторяется, и если бы речь шла о ком другом, это был бы очевидный недостаток. Но Ирина Штейнберг — художник-минималист, ей предписано повторяться самой поэтикой этого искусства. Минималист в точном смысле слова не потому, что пустота и стерильность сегодня одна из модных дизайнерских установок, а потому, что минимализм — ее образ мышления.
Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ
"Мир настолько близок нам, что мы перестаем его замечать. Мы видим лишь отдельные куски, предметы, вещи, идеи, а мир как целое, как бытие нас не интересует. Мы недолго размышляем над единицей, а сразу начинаем считать",— говорится в манифесте к выставке. На первый взгляд проблемы, интересующие Ирину Штейнберг, не выходят за пределы классического западного минимализма. Вот она выкладывает бесконечными рядами вначале елочные иголки, а затем фотограммы с ними, как когда-то, в 1960-х, выкладывали бесконечными рядами ящики, балки и кубики Дональд Джадд, Сол Левитт или Роберт Моррис, пряча свое иррациональное отчаяние от непостижимости мира под рациональными геометрическими структурами, столь созвучными, казалось бы, эпохе торжества кибернетического подхода и лингвистической философии. Вот она пишет азбукой Морзе елочных иголок, будто Ханне Дарбовен — бегущими по нотным станам каракулями, дневник, сигнализирующий в пустой космос о существовании автора. Но при этом Ирина Штейнберг, очевидно, не расстается с "всеческой" утопией классического русского авангарда, от малевичевского "нуля форм" до матюшинского "расширенного смотрения". Ставит зрителя перед панорамой пустоты, чтобы он задумался о своем в ней месте. Демонстрирует ему бессмысленность умножения сущностей, хоть и говорят, что дамы не бреются бритвой Оккама. И не устает спрашивать, сколько стекол нужно прислонить к стене, чтобы в них отразился мир в его целокупности.