За четыре дня, прошедшие с момента госпитализации Аллы Джиоевой до ее первых интервью, Южной Осетии нанесено больше репутационного ущерба, чем за три послевоенных года. Ограничение доступа журналистов и создание вокруг инцидента с Джиоевой нездорового ажиотажа, на первый взгляд, вовсе не в интересах властей Южной Осетии. Но только на первый.
Визит ОМОНа в штаб Аллы Джиоевой и ее последующая госпитализация породили массу слухов, в том числе апокалиптических. В первый день сообщалось, что Джиоевой «проломили голову» и «сломали ребра», что ее «избили» и чуть не убили. Что у больницы, где она лежит без сознания, собираются сотни возмущенных ее сторонников, а в республику вводят ОМОН с Северного Кавказа (хотя там своих предостаточно). Что республика – на грани гражданской войны. Эти слухи упорно держались и следующие несколько дней, поскольку журналистов в Южную Осетию не пускали. В среду 8-го не пустили корреспондентов «Московских новостей» — из-за новых правил аккредитации. В четверг 10-го закрыли Транскам – из-за лавиноопасности. В субботу дорогу открыли, но журналиста Ъ Заура Фарниева не пропустили из-за наличия его имени в неких черных списках. Эти ограничения подействовали на журналистское сообщество, и в итоге все эти дни в Южной Осетии не было федеральных журналистов. Если не считать телевидение, которое туда пропустили без всяких проблем и которое все равно ничего не показывало.
Но даже когда первые журналисты, добившиеся аккредитаций, проехали в республику, в палату к Джиоевой их не пустили — хотя выглядела она нормально, и это могло бы успокоить людей и разрядить обстановку. Возле палаты поставили пост охраны, и увидеть ее было невозможно. В тот же день в городе отключили интернет, на целый день. И мне звонили из Цхинвала знакомые и спрашивали, что же происходит в Южной Осетии.
В общем, слухи о том, что Джиоева избита и покалечена, упорно держались до начала этой недели, пока один из моих коллег не дозвонился ей в больницу и не выяснил, что же с ней произошло. Со слов Джиоевой, ее не били, но когда она потеряла сознание, «уронили» на землю. Этим объясняется наличие на ее теле синяков. Разумеется, хамство и грубость, которые были продемонстрированы при попытке доставить Джиоеву к прокурору для дачи свидетельски показаний, — явные свидетельства того, что ее пытались унизить, растоптать и довести до больницы. Зная ее эмоциональность, нетрудно было предположить, чем закончится весь этот фарс. И, безусловно, ничего, кроме осуждения, такие действия вызвать не могут.
Но в этой истории гораздо больше вопросов у меня вызывает не то, как с ней поступили, а то, как это выглядело. В конце концов, Алла Джиоева – лидер оппозиции в авторитарной республике, где к такому повороту событий нужно всегда быть готовым. И я точно знаю, что ее соратники ожидали вмешательства извне в инаугурационные приготовления. И то, что на самом деле произошло с Аллой Джиоевой, вызывает на порядок меньше негативных эмоций, чем то, как это выглядело с подачи СМИ и многочисленных интернет-ресурсов. И мне кажется, тут дело вовсе не в бездарной информационной политике, которую ведет правительство Южной Осетии. То есть она, несомненно, бездарная и провокационная, потому что не пустить федеральных журналистов в республику в разгар события означает создать взрывоопасную ситуацию. Это означает, что люди, «подогреваемые» непроверенными слухами, чувствуют себя очень некомфортно и даже могут предпринять какие-то непродуманные шаги. И многие сторонники Джиоевой готовы были в эти дни выйти на улицу, и кто-то вышел, но, постояв немного у больницы, они разошлись по домам. То ли мороз сыграл свою роль, то ли скудная информация от врачей, что состояние Джиоевой – стабильное.
Так вот, мне почему-то кажется, что и бездарность, и провокационность – всего лишь часть какого-то плана.
Нагнетание массовой истерии и страха сегодня выгодно только одному человеку в Южной Осетии. Это Эдуард Кокойты, человек, покинувший президентский пост вопреки своим желаниям и планам, досрочно. Отправленный в отставку парой тысяч человек, стоящих почти две недели в декабре на цхинвальской площади, и их лидером, Аллой Джиоевой.
И этот человек все еще надеется вернуться. Именно поэтому его карманный парламент не утвердил отставки генпрокурора и председателя Верховного суда – чиновников, сделавших все, чтобы лишить Джиоеву ее ноябрьской победы. Отставки этих чиновников были прописаны в соглашении, гарантом которого выступала администрация президента РФ. Однако гарант устранился, и чиновники остались. Теперь премьер Бровцев, исполняющий обязанности президента и выполняющий наказ Москвы – во что бы то ни стало провести новые выборы – требует от парламента отставки генпрокурора. «Ради спокойствия и стабильности в обществе». Но генпрокурор заявляет, что для кадровых перестановок сейчас не время. Другими словами, премьера «посылает». При этом генпрокурор уже давно не исполняет свои обязанности – за него это делает заместитель. Сам генпрокурор живет сейчас в Северной Осетии – отчасти потому что знает, какие резко-отрицательные эмоции вызывает он у жителей Южной Осетии. Так зачем он держится за эту должность?
А теперь предположим, что президентские выборы в марте снова провалятся (тем более что Москве в этот тяжелый для нее месяц будет определенно не до Южной Осетии, и это одна из причин, по которой Эдуард Кокойты настоял на том, чтобы парламент назначил новые выборы именно на март). Причин для провала может быть масса. Обострение ситуации и даже введение ЧП, отмена итогов выборов (благо есть карманный Верховный суд), внесение новых поправок в закон (для этого есть карманный парламент) – и Эдуард Кокойты снова президент. Поспособствовать этому могут карманные силовики, уже отличившиеся в «устранении» Джиоевой, а также близкий родственник бывшего президента Георгий Кабисов, руководящий южноосетинским «Мегафоном», то есть «главный» по сотовой и интернет-связи.
Если эта версия верна, то и поведение генпрокурора вполне понятно и логично. И поведение премьера Бровцева, московского наместника, желающего избавиться от всяких подводных камней в лице генпрокурора, провести выборы и не допустить возвращения Кокойты (с которым у него и давний личный конфликт), тоже понятно.
И, наконец, понятна новая информационная политика, по которой любому российскому журналисту можно отказать в доступе в Южную Осетию (например, потому что его заявку не успели рассмотреть). Ограничение информации, распространение слухов и нагнетание обстановки в итоге приведет к колоссальной усталости жителей Южной Осетии, которые через пару месяцев такой нервотрепки скажут: «Хватит с нас выборов, при Кокойты хотя бы было спокойно, пусть возвращается». Ну и в Москве, как бы там ни хотели избавиться от клана Кокойты, в итоге могут оценить его "заслуги по сохранению стабильности". И решить, что лучше платить больше, но за "стабильность", чем меньше, но иметь при этом вечную головную боль. В общем, создать в регионе еще одного Рамзана Кадырова.
А ему только это и надо.