Член Хартии избирателей ДМИТРИЙ ОРЕШКИН убеждал корреспондента “Ъ” ИРИНУ НАГОРНЫХ в том, что Владимир Путин станет жестче, поскольку не может допустить полной ревизии той вертикали, которую он строил десять лет.
— Получит ли страна в случае избрания прежнего президента Владимира Путина?
— И да, и нет. Путин — вертикалист: на первом плане у него укрепление системы, которое может расцениваться как укрепление личной власти. Но если учитывать изменившуюся ситуацию, а Путина рассматривать как сумму неких влиятельных сил, он будет меняться в сторону более жестких решений.
— В чем причина такой реакции?
— Он столкнулся с неприятной и неожиданной ситуацией. Если бы она была ожидаемая, то он вряд ли повел бы себя так 24 сентября на съезде «Единой России»: раз-раз — и радостно всем объявили, что президентом снова будет Путин. Он находился еще в старой реальности, когда губернаторы ходят по струнке, бизнес слушается, все схвачено. Либералы некоторые начали попискивать, что, мол, нехорошо. Но их никто не слушал — перетопчутся. Как государственник, он опирается на другие силы. А общество пережило этот день болезненно: как это так, за нас снова все решили? Результаты выборов в Госдуму были для него неожиданными, он к этому оказался не готов: делали вроде все как обычно, а результат не тот.
— А может, Путин проявит гибкость?
— Если искать баланс между силовиками и непонятно откуда взявшимся гражданским обществом, спускать свои позиции, чтобы найти точку равновесия, то будешь мигрировать в сторону европейской политической модели. А это, в логике Путина, расшатывание вертикали, ревизия всего, что он строил. Что бы ни говорил Путин, все эти десять лет он восстанавливал советскую вертикаль. А тут эти бандерлоги, хомячки возьми и проснись. По непонятной для него причине. И он, и его команда понимают, что если и дальше отступать, то хомячки разгуляются: чтобы законы им соблюдались, прокуратура и суд работали как положено, а не по указке, пресса чтобы могла свободно писать. На снос выстроенной им системы он пойти никак не может. В том числе и по личным соображениям: если так пойдет, то в конце концов он проиграет и лишится всего того, что нажил. Не знаю, есть ли у него миллиарды, которые ему приписывают. Но не исключаю, что есть. Так что придется эту «оранжевую чуму» останавливать, хлоркой заливать. Этого соблазна простых решений он, как человек советской системы, никак не сможет избежать.
— Окружение тоже будет соответствовать новому образу Путина?
— Его окружение изменится. Вместо витиеватого Суркова уже пришел прямолинейный Володин. Если говорить в футбольных терминах, то Сурков — филигранный плеймейкер, который всех обведет, одурачит, на мякине разведет. А Володин — форвард таранного метода, который затопчет любого, кто не увернулся. Цель у них, конечно, одна, но методы разные. И это тоже важно. При этом Путин становится более зависимым от жестких хедлайнеров — Рогозина, Дугина, Кургиняна, Проханова.
— В чем эта зависимость?
— Он ощущает давление с либерально-западнического фланга и пытается нейтрализовать его поддержкой с кондово-почвенного. Идеальный вариант — возродить бы железный занавес и замкнуть городские ворота от морового «оранжевого поветрия». Но трудно, ох трудно! Бояре и княжата воспротивятся: бизнес, вишь, у них… Тяжела ты, шапка Мономаха.
— Как еще Путин может «разрабатывать» так называемых хомячков? Может, и без них страна проживет?
— Гражданское общество — новый игрок. Путин попытается или возглавить его своими людьми, или остановить. Он хороший тактик, но слабый стратег. Игнорирование требований продвинутой части общества — это процесс, ведущий сначала к застою, а потом к распаду государства. Но учет этих требований — процесс, ведущий к отставке. Он выберет власть сейчас и распад потом — с кем-нибудь другим. То есть будет играть в вариант Лукашенко, Назарбаева: мы люди гуманные, но иногда надо и в рыло дать. Уже сейчас они жалеют, что допустили слабину. На уровне красноречия будет усиливаться линия на демократизацию, но реальная политика будет ужесточаться.
— Пакет законопроектов о выборах губернаторов, регистрации партий — это красноречие?
— Путинская вертикаль живет не по писаным законам, а по понятиям. А понятия такие, что кто начальник, тот и прав. Какая разница, сколько подписей надо будет собрать кандидату в президенты — 2 млн или 500 тыс.? Все равно проверять будет Чуров, а он проверит так, как надо Путину. Пример, как они считали людей на Болотной площади и на Поклонной горе. Я был на Болотной, и мне понятно, что официальные 36 тыс. очень далеки от реальности. Но по-другому они не умеют. Не власть будет меняться в зависимости от требований населения, а население будут подгибать под требования и возможности власти.
— Новый Путин — это Путин без тандема?
— Да. Путин очень прагматичен, рационален. Он смотрит на политику как на игру людей с ресурсами. На этом фоне Медведев — никто: его за руку привели из «Газпрома», усадили в теплое кресло. Сиди, говори про модернизацию. По сути, Медведева слили еще 24 сентября: он сослужил свою роль, позволил формально соблюсти Конституцию. Скорее пост премьера Путин отдаст тому, за кем есть политический ресурс. Может, не сразу, а чуть погодя — для приличия. За Медведевым ресурса я не вижу. Он мне лично симпатичен: он не злой и даже кое-что полезное для страны сделал, хотя всегда оставался в тени лидера. Что мог, он делал, но мог мало.
— Если после выборов Путин пригласит возглавить правительство не Медведева, а Прохорова, это не будет означать коалиционности, компромисса?
— Это будет коалиционность по-путински. Коалиционность, которая будет зависеть от силового крыла — и других самостоятельных игроков в ней не будет.
— На какие силы, ресурсы еще сможет опереться новый Путин?
— У Путина есть хорошая электоральная поддержка, это честные 30–35%.
— Экономическая ситуация будет влиять на то, насколько жестко будет действовать Путин?
— Будет влиять. Если хочешь построить богатую страну, надо приготовиться к определенной доле свободы внутри нее. Зато бедной страной командовать легче. Путин на практике предпочитает бедную, но послушную. В нищие и лихие 1990-е, кстати, у нас было 20–25 регионов-доноров, а сейчас — 10–12. Очевидное перераспределение ресурсов от территорий к центру. Вертикаль! Но они же не знают, сколько будет стоить баррель нефти в конце года. Раньше бизнес, имея перед собой дилемму Путин—Зюганов, однозначно поддерживал Путина. Пусть и забирают много, но ведь не национализируют! Теперь бизнесменов это начинает раздражать. Зюганов не страшен. Часть из них пытается использовать Болотную площадь как ресурс, чтобы повлиять на Путина. Но Путин не промах — с чего он начал свое руководство в 2000 году? Слишком борзых выдавил за границу либо посадил. Теперь вот новые наросли — надо снова подстричь.
— Как вписываются в новый образ будущего президента партия, региональные элиты?
— С региональными элитами сложно. Им же поставили на думских выборах планку 50% (а до того и 60%) — они не смогли или не захотели ее взять. Они же ближе к народу, наверное, подумали: мы здесь должны надрываться, а ради чего, собственно? Что касается игрушечных партий, которые до сих пор существовали,— они перестали вмещать настроения людей. В логике вещей будет, если Путин разменяет «Единую Россию», потерявшую популярность, на ОНФ. Ну и что? Проблема не в партиях, а в том, что имитационное представительство имитационных партий в имитационном парламенте, куда они попадают через имитационные выборы, перестало удовлетворять заметную часть продвинутых горожан. Вот уж чума так чума. Тут или выжигать каленым железом или — прям страшно подумать — проводить честные выборы. Воистину сказание о настоящей беде московскому государству.