От него ничего не осталось: ни власти, ни идей, ни даже сплетен. Берлускони будто испарился из жизни Италии
Некоторые из суеверия утверждают, что он еще не умер, что сколько раз уже хоронили его политический труп, а он каждый раз выскакивал из небытия. Но сейчас, похоже, то, чего так ждали его враги и так боялись его сторонники, свершилось: Сильвио Берлускони закончил свою политическую карьеру. Он больше не премьер-министр с ноября прошлого года, больше не лидер партии "Народ свободы", по крайней мере, по существу. Депутат Берлускони большую часть времени теперь проводит не в зале заседаний парламента в Риме, а в миланском суде, где слушаются его бесконечные процессы, неумолимо приближающиеся к концу. Говорят, время от времени он от скуки и усталости засыпает, словно зал суда, где он присутствует в качестве подсудимого,— именно то место, где можно отдышаться и спрятаться от бесконечной политической гонки, продолжавшейся почти 20 лет.
"Мертвые души" не горят
Старый человек с постоянным искусственным загаром и неестественно гладкой после бесчисленных подтяжек кожей, он по-прежнему носит свой вечный синий костюм и жизнеутверждающую улыбку, все более вымученную. Когда журналисты провоцируют его на заявления, он спокойно отвечает, что не собирается больше претендовать на пост премьера и что нынешний глава правительства Марио Монти его вполне устраивает: "Дайте ему спокойно работать". Он переходит из одного зала заседаний в другой: в первом подходит к концу бесконечное "дело Миллза", по которому бывший премьер обвиняется в даче взятки в 600 тысяч евро за закрытие другого дела против него, в другом в самом разгаре слушания по "делу Руби", где его обвиняют в давлении на государственные органы и участие в организации сети несовершеннолетних проституток. На этом фоне еще два процесса, в центре которых обвинения в махинациях с офшорами "Медиасет", телевизионной империи Берлускони, уже почти никого не интересуют. Как не интересует особо и исход процесса: никто не сомневается, что Берлускони виновен.
Но даже скандальные подробности "дела Руби", юной марокканки, посещавшей вечеринки премьера, уже никого не волнуют. Агенты миланской полиции в деталях рассказывают о задержании арабской красотки (по мелочному поводу неправильных документов) и о звонке премьера, потребовавшего отпустить девушку из-за назревавшего международного скандала: "Она племянница Мубарака". Несмотря на очевидные сомнения географического и стилистического характера, следователи в конце концов поддались на давление и доверили — вопреки всем правилам — Руби трем красоткам, явившимся забрать ее. Две из них были бразильские девушки по вызову, а третья, Николь Минетти, бывшая медсестра зубного врача Берлускони, а ныне депутат областного собрания, была известна в определенных кругах как поставщица девиц на вечеринки премьера. История сама по себе малоудивительная: к тому времени ни для кого не было особым секретом, что ряд постов в правительстве занимали бывшие любовницы Берлускони. Газеты публиковали их телефонные переговоры интимного содержания, а по Милану и Риму ходили весьма правдоподобные рассказы о нимфетках, которых автобусами грузили в резиденции премьера и которые не стеснялись снимать на мобильники своего нового друга и рассказывать о его неслыханной щедрости. Но с Руби обнаружились две пикантные особенности: первая касалась звонка в полицию, а вторая состояла в том, что марокканке не было еще 18 лет.
Впрочем, грязное белье, в ассортименте представленное в суде, не пользуется большим спросом, в том числе и потому, что его задолго до процесса в деталях прополоскали газеты.
Гораздо больше внимания в последние дни итальянские СМИ уделяют скандалу с партией Берлускони, где, как выяснилось, числятся сотни "мертвых душ". Местные лидеры, причем не только на коррумпированном юге, но и в северных областях вроде Венето, ходили с чемоданами фальшивых членских билетов, благодаря которым — хвастая несуществующей поддержкой — делили портфели и подряды. Что осталось от партии "Народ свободы", непонятно, но в мае на местных выборах Берлускони вроде бы собирается договариваться с христианскими демократами, на которых раньше даже внимания не обращал. По слухам из его штаб-квартиры, в случае отсутствия коалиции опросы сулят ей полный развал. На федеральном уровне пока что сохраняются хрупкие договоренности по поддержке в парламенте "технического" правительства Марио Монти, но что будет на выборах в следующем году и доживет ли вообще партия Берлускони до них, неизвестно.
История его похорон
Впрочем, хоронили его неоднократно. И в 1994 году, когда после неожиданного триумфа на выборах практически не существовавшей партии его правительство свалили его же собственные союзники из Северной лиги. И в 1996 году, когда он проиграл выборы левоцентристской коалиции Романо Проди, впервые приведшей в правительство бывших коммунистов. И в 2006 году, когда после пятилетнего правления он снова проиграл выборы тому же Проди, всего 24 тысячами голосов, что не помешало Берлускони вернуться в качестве премьера два года спустя, на досрочных выборах. Его не убили скандалы, суды, ежедневные нападки прессы, целая индустрия сатириков и разоблачителей, много лет кормившаяся благодаря его эскападам, ему не причинил вреда скандальный развод, в ходе которого оскорбленная жена Вероника писала в оппозиционную прессу пространные письма, в которых утверждала, что ее муж — сексуально озабочен до патологии. Его не погубили чудовищные глупости, откровенное вранье, экономические кризисы, сомнительные союзники, ссоры и расколы в правительстве. Каждый раз он возрождался из пепла, пока в один не очень прекрасный день, 1 декабря 2010 года, правительство Берлускони не лишилось большинства в парламенте. Большинства, которого не было ни у кого и никогда в истории республики.
Остальное — история агонии и попыток реанимации, вплоть до подкупа депутатов (это отдельный скандал, расследование продолжается). Берлускони держался за власть зубами, а левая оппозиция в союзе с католиками и прокуратурой методично добивала его. Каждый день газеты публиковали новые скандальные подробности сексуальных похождений премьера и случаев использования служебного положения, включая прослушки телефонных разговоров всех, кто его окружал. Берлускони начали избегать на международном уровне: в Белый дом к Обаме его так и не пригласили, а на саммитах остальные старались с ним не фотографироваться. Меркель и Саркози так вообще похихикивали на публике при упоминании его имени. Летом 2010-го добавился экономический кризис, в котором Берлускони особо и не был виноват, но взяться за его решение он толком не смог: основное время у него уходило на отбивание нападок и консультации с адвокатами. Вероятно, у него развилась вполне понятная мания преследования, заставлявшая его сводить все происходящее к заговору против него лично. 16 ноября 2011 года Кавалер, как его часто называют, оставил дворец Киджи, в который въехал Монти.
Половина Италии взвыла от радости, газеты — в основном критически настроенные по отношению к Берлускони — заявили о наступлении новой эры и об окончании мрачного периода помешательства итальянцев на миллиардере с диктаторскими замашками. Самые ярые требовали немедленной расправы и вспоминали площадь Лорето в Милане, на которой в свое время повесили вверх ногами Муссолини, в качестве решения проблемы. Жажда крови, впрочем, продлилась недолго. Экономический кризис как продолжался, так и продолжается, и острота положения с госдолгом никоим образом не смягчилась. Руби отпраздновала 18-й день рождения, вышла замуж и родила ребенка. Комментаторы и сатирики в одночасье остались если не без работы, то без тем и впали в творческий кризис, который с ними разделили миллионы итальянцев, вдруг обнаруживших тягостные паузы в разговорах. Без сплетен про премьера жить стало скучно. А он ходил на суды, рассуждал о перспективах "Милана" в футбольном чемпионате и неизменно поддерживал правительство: "Оставьте Монти в покое, он делает то, что хотел сделать я".
Когда шутки кончились
Буквально за несколько дней Берлускони исчез: никто больше о нем не вспоминал, от него не осталось ни идей, ни власти, а только пара сотен депутатов на грани безработицы и не совсем здоровая медиаимперия. После почти 20 лет в политике Берлускони и "берлусконизм" как попытка реформировать и модернизировать страну (в либеральном, антибюрократическом и антикорпоративном смысле, как сказали бы его сторонники, или в плане разрушения морали и коммерциализации всего и вся, как сказали бы противники) исчезли. Италия вернулась — как после страшного сна, твердила оппозиция — к привычным раскладам: коммунисты (бывшие), католики, технократы, лобби, профсоюзы, интеллигенция, госаппарат, нигде Берлускони не оставил форпостов, политических, идеологических или социальных. Его просто не стало.
Когда именно Кавалер утратил тот безошибочный политический инстинкт, который позволял ему выживать и выигрывать выборы, сказать сложно. "Он заплатил не за то, что сделал, а за то, что не сделал",— считает один из ведущих политических обозревателей страны Марчелло Сорджи. В 1994 году после краха предыдущей партийной системы под тяжестью коррупционных скандалов Берлускони появился из ниоткуда, чтобы пообещать Италии новую жизнь, которую он уже с десяток лет показывал по своим телеканалам, где свободные и богатые люди жили в свое удовольствие. Там не существовало ни политического терроризма, ни коррупции, с которой приходилось мириться, чтобы не допустить к власти коммунистов, а с ними и советское влияние, ни все более гнилой и старомодной системы управления бизнесом и государством. Берлускони обещал свободу предпринимательства, снятие всех и всяческих ограничений, успех и эффективность. Его хватило на полгода: при первой попытке реформировать пенсионную систему его "зарезали" в парламенте собственные союзники, а реформу довершил только Монти буквально в эти дни. Все остальное — либерализация законодательства, демонтаж бюрократии, борьба с корпорациями и профсоюзами в первую очередь за свободу увольнения (в Италии практически невозможно уволить сотрудника с предприятий, где бы работали более 15 человек) — осталось на бумаге. 17 лет "берлусконизма" были отмечены в основном скандалами, проведением законов в пользу самого премьера и его фирм и бесконечной, изматывающей полемикой, в ходе которой Кавалер регулярно обвинял левых (не без оснований) в спланированной травле его начинаний. Довольно эффективного управления кризисом в первые годы спада уже было недостаточно: динамичная часть страны, прежде всего предприниматели, требовала реформ и все больше стыдилась премьера. Оппозиция вместе с госслужащими и наемными работниками реформ страшилась как огня, а стыдилась еще больше в компании с католиками и интеллигенцией.
Ни скандалы, ни выборы, ни нападки врагов, ни экономические кризисы — ничто не могло убить Берлускони, пока он не убил себя сам. В какой-то момент итальянцы решили, что он слишком много думает о себе и слишком мало о них, говорит Сорджи. То волшебное чутье, которое позволяло Кавалеру всегда чувствовать, чего ждет его электорат, и убедить среднего итальянца — которому он потакал и своим пошловатым юмором, и своими похождениями налево — голосовать за него, "а не то придут коммунисты". Вдруг шутки перестали веселить, успех — вызывать восхищение и даже женщин пришлось покупать, причем во все больших количествах и все более низкого пошиба. Из интеллектуальной элиты, начинавшей с Берлускони и создавшей его политическую платформу, не осталось никого, особенно после того, как на выборах 2008 года он нашпиговал избирательные списки своими подружками. Собственной элиты он не создал, инстинктивно — как бизнесмен и либерал — не доверяя аппаратчикам и предпочитая искать поддержку в массах. Но когда массам он надоел, "берлусконизм" рухнул. Партия "Народ свободы" ищет нового хозяина — много лет Берлускони содержал ее практически на собственные деньги, что, естественно, мешало становлению альтернативных лидеров, и нынешний кандидат в преемники Анджелино Альфано выглядит пока что недоразумением: харизма Кавалера мешает ему до сих пор. Медиаимперия "Медиасет" переживает не лучшие дни, теряет на бирже и с ужасом ждет, что некоторые ее частоты будут переданы другим игрокам рынка. Даже дети Берлускони от второго брака с Вероникой, по слухам, отвернулись от отца, шокированные его моральным обликом и обиженные разделом наследства в пользу старших, активно помогающих Сильвио в бизнесе.
Войти в историю или влипнуть?
Осталось ходить в суд и ждать. Впрочем, в суде, по мнению экспертов, он особо ничем не рискует. Многочисленные поправки в пользу самого себя (вроде исключения из списка преступлений фальсификации балансов предприятия) сильно облегчили участь премьера, который гордится тем, что до сих пор выходил сухим из болота бесчисленных расследований. Правда, часть их была прекращена из-за истечения процессуальных сроков, к тому же к концу идет и "дело Миллза". К тому же, даже в случае обвинительного приговора, еще впереди апелляция и кассация, правосудие в Италии неторопливое, Берлускони уже 75 — возраст, в котором в тюрьму сажают редко. В худшем случае Кавалеру грозит домашний арест, и то через несколько лет. А по "делу Руби" все держится на попытке доказать, что бывший премьер имел интимные отношения с девушкой до ее совершеннолетия, обстоятельство, которое и он, и марокканка решительно отрицают. Что друзей и соратников Берлускони, скорее всего, приговорят за организацию сети проституток — вполне возможно, но доказать, что он к этому был причастен (не только как, скажем так, конечный потребитель услуг), весьма затруднительно. Репутационный же ущерб уже нанесен, и не столько в плане морального падения, сколько из-за того, что итальянцам не понравилось, что премьер уделял девушкам больше времени, чем работе, по крайней мере, в последние годы.
Некоторые эксперты, однако, не исключают, что Берлускони, несмотря на клятвы, что он покончил с политикой, еще может попытаться вернуться. Если дела у правительства Монти — кстати, новый премьер тоже не забывает поклониться предшественнику и не отрицает, что многие реформы взяты из его нереализованной программы — пойдут плохо, то соблазн может и возникнуть. За ним сейчас нет ничего и никого, но он надеется и будет рассчитывать до последнего на те миллионы итальянцев, которым он подарил мечту о богатстве и успехе, освободив ее от морализаторства и католиков, и левых. Нянчить внуков Кавалеру никогда не было интересно, знающие его близко люди говорят, что его мечта — войти в Историю, доказать, что сын банковского служащего с маловыразительной внешностью может стать не только магнатом с репутацией нувориша, но и, например — почему бы и нет,— президентом страны.