Награда архитектура
Лауреатом Притцкеровской премии 2012 года стал китайский архитектор Ван Шу. О нем — ГРИГОРИЙ РЕВЗИН.
Все комментарии по поводу этого присуждения сводятся к тому, что получил ее не столько Ван Шу, сколько Китай. Китай, который для западных звезд в прошедшее десятилетие стал главным работодателем и дает некоторые основания надеяться, что и дальше не будет обижать их, должен был быть поощрен, и это единственное основание, по которому Ван Шу мог быть награжден. Возникают даже подозрения, что эта кандидатура была как-то согласована с китайским руководством, потому что уж очень характерные анкетные данные. Это анкета по принципу Леонида Филатова "не имел, не состоял, не был, не был, не был, не был, даже рядом не стоял".
Сотни китайских архитекторов учились на Западе — Ван Шу только в родном Ханчжоу и Нанкине. Сотни работали и работают в западных офисах — Ван Шу никогда. Тысячи работали с западными архитекторами на олимпийских стройках — Ван Шу даже близко туда не подходил и никакого опыта совместной работы с иностранными коллегами не имеет. Он практически не участвовал в международных выставках (не считая Венецианской биеннале, где в 2010 году представлял Китай), не преподавал за рубежом — никакой возможности ни у кого из членов жюри как-то познакомиться с его творчеством и лично никогда не возникало. Международное жюри из западных звезд должно было оценить аутентичного, выращенного исключительно в опоре на собственные силы китайского гения из провинции, и оно так и сделало, и, полагаю, ответственные за решение этой проблемы товарищи получат награды.
Однако ж надо прямо сказать, что в этом деле возникли изрядные трудности. У нас тоже Шолохов Нобелевку получил, и это тоже было непросто, но, по крайней мере, налицо был писатель (хотя были сомнения, что он автор того, что написал). Не то что в Китае нет архитекторов, там их, разумеется, миллионы, но там нет западной традиции авторства. Китайские архитектурные фирмы — это огромные институты по несколько сотен человек, и выяснить, кто там автор здания, дело безнадежное. Когда в 2010 году меня водили по шанхайской ЭКСПО, и я с упорством тупого отчаяния спрашивал сопровождавших товарищей, кто построил (нарисовал, спроектировал, придумал — я менял глаголы) вот это здание, или вот это, или вон то, то ответ был неизменным — здание спроектировала Коммунистическая партия Китая. А Притцкеровская премия на такое не рассчитана, она сугубо индивидуалистическая, и даже когда ее дали Жаку Херцогу и Пьеру де Мерону, которые всегда работают вместе, то выпустили специальный пресс-релиз, объяснявший, что в этом году дают не одну Притцкеровскую премию, а две, хотя и половинной стоимости.
Но Китаю нужен был притцкеровский лауреат, и он нашел притцкеровского лауреата. И это удивительно, чего нашлось. Этому человеку 48 лет — для архитектора очень мало, а строит он вообще 10 лет. Он учился на реставратора и, окончив институт в Нанкине, ничего не проектировал, а был строительным рабочим. Как с восторгом поясняет председатель притцкеровского жюри лорд Палумбо, изучал древние секреты строительного мастерства с самых азов. Вообще-то это очень смешно — в Китае небоскребы строят за месяц, там невероятная строительная индустрия, умопомрачительная логистика и менеджмент, но к древним секретам строительного мастерства это не имеет никакого отношения, они там сегодня востребованы, как трактаты алхимиков на нефтехимическом производстве. В 2010-м университет в Сучжоу заказал ему проект маленькой библиотеки, и с этого все у него и пошло.
Сучжоу — это особенное место в Китае. Там в целом не очень хорошо относятся к памятникам — старый Шанхай и старый Пекин сносили в 90-е годы кварталами. Но Сучжоу оставили специально как демонстрацию древнего Китая. Туда любят возить иностранцев, а русских особенно поражает так называемый Сад скромного чиновника — крупнейший в Китае ансамбль садово-паркового искусства. Так вот, в этом городе не строят индустриальным способом. Просто нельзя. И вот там понадобился мастер-реставратор, который может спроектировать дом как бы и современный, но как бы и соответствующий особому статусу места.
Нельзя сказать, что архитектура Ван Шу представляет собой что-нибудь сверхинтересное. Он талантливый человек, он чувствует материал, фактуру, конструкцию и несколько хуже композицию, в некоторых своих работах он даже похож на нашего Тотана Кузембаева (в особенности в работе с деревом и черепицей), хотя Тотан превосходит его на порядок. В работах его нет ничего оригинального, он внимательно изучает вещи Ле Корбюзье, в особенности послевоенного, и иногда цитирует целыми кусками пространства, а иногда поэлементно — то окно, то лестница, то проем. Иногда вставляет в Корбюзье какие-то фрагменты местных строительных приемов, то керамику, то еще что — впрочем, и Корбюзье после войны этим баловался, а уж Нимейер просто закрыл тему. Все это имеет ограниченный интерес.
Но интересно другое. Это современная архитектура в заповеднике уходящей цивилизации. Ван Шу похож на европейского архитектора его возраста, сравнительно удачливого и не лишенного дарований,— небольшие заказы, преподает в университете, здесь же и строит, бюро из десяти человек, работает с женой и своими студентами — в Швейцарии, Скандинавии, Италии, Франции и России таких сотни. Но все дело в том, что в Китае это существует в условиях заповедника. Знаете, как в английской грамматике есть present perfect — прошлое, длящееся в настоящем, так вот Ван Шу — это архитектурный present perfect. Это такой тип современной архитектуры, который в Китае уже сам по себе является экспонатом заповедника, который существует в резервации.
Это интересно потому, что именно этот человек оказался способным выступить китайским контрагентом института Притцкеровской премии. Еще раз — там гигантская строительная индустрия, невероятные темпы строительства, гигантские объемы, и собственно соблазн как-то к этому пристроиться и руководил выбором притцкеровского жюри. Но единственное, что, как оказалось, ему соответствует,— это архитектор-реставратор, который изучает Ле Корбюзье и дедовскими способами строит здания, похожие на него, в заповеднике. И невольно думаешь: может самому институту премии место в заповеднике? Вот эта китайская строительная индустрия — где вообще нет автора, а только конвейер по производству квадратных метров — она же страшно эффективная, с ней сегодня в мире нечего сопоставлять. А ну как она вообще вытеснит всех этих бутиковых архитекторов с их бюро из десяти студентов и оставит им только место в резервациях городить сарайчики под Корбюзье. Вот индейцы, они же еще шьют по рецептам предков шапки из перьев? Или уже не шьют?