Новые питерские

За прошедшие месяцы в Петербурге появилась молодая и самостоятельная политическая сила. 5 марта многие из тех, кто впервые познакомился в декабре, оказались в автозаках и отделениях милиции. Эта массовая политическая инициация будет иметь важные последствия

Лев Лурье, историк, Санкт-Петербург

Петербург — бедный город. Эрмитаж, Публичная библиотека, "Зенит", Алексей Герман, Татьяна Буланова... Ни Аркадия Новикова, ни Виктора Шендеровича. Телекомпаний — меньше, чем в Томске. Политики разъехались. Москва для Питера, как миф о загробной жизни: кто там побывал, оттуда не возвращается. От Михаила Шаца и Ксении Собчак до Владимира Путина и Игоря Сечина. Проехали Бологое, прощайте навсегда.

И политическая жизнь у нас не в пример беднее московской. В губернаторах — путинский заднескамеечник Георгий Полтавченко. В Законодательном собрании — пара-тройка дельных депутатов. Все те же, со времен Ленсовета, когда Владимир Владимирович еще ходил в ярком пиджаке и кашемировом пальто в пол цвета "Кэмел".

Петербург не любит власть по трем причинам: город портовый, северный, завидует Москве. Мы смещали Анатолия Собчака, не давали избираться Валентине Матвиенко и в конце концов добились ее отставки. Последние выборы в Законодательное собрание и Государственную думу эту политическую репутацию города только подтвердили. Несмотря на все ухищрения, за "Единую Россию" проголосовала примерно треть горожан. Но тем не менее удивительным образом единороссы получили относительное большинство в местном парламенте, хотя по подсчетам решительно всех наблюдателей побеждали "Яблоко" и "Справедливая Россия".

В столице жульничество на выборах вызвало многолюдные митинги и создание мощной "Лиги избирателей" во главе с общероссийскими знаменитостями. В Петербурге местные политики пребывали в раздрае. Лидеры легальной оппозиции — Оксана Дмитриева, Сергей Миронов, Олег Нилов — живут и работают в столице, те же, кто остался в городе, были заняты выборами и последующим делением мест в ЗАКСе.

Борис Гребенщиков не вышел из своей буддийской нирваны, Сергей Шнуров отнесся к происшедшему скептически, Юрий Шевчук был на гастролях или митинговал в Москве.

Граждане были предоставлены сами себе. Только у "Яблока" и в меньшей степени у КПРФ существуют реальные низовые организации. Но и они оказались не готовы к общественному оживлению, "снежной революции". Ни разу на петербургских митингах не выступил даже депутат местного Законодательного собрания Григорий Явлинский.

Важную роль на митингах играл "Гражданский комитет", возглавлявшийся харизматичной Ольгой Курносовой. В него входили лидеры внепарламентских партий — бывшие нацболы, националисты, борцы против уплотнительной застройки, троцкисты, анархисты, ингарманландцы, касьяновцы и рыжковцы. Они привыкли 31-го числа каждого месяца мужественно получать по голове полицейскими дубинками у Гостиного двора.

Именно Курносова привозила в Петербург Артемия Троицкого, Алексея Навального, Виктора Шендеровича, Гарри Каспарова и других московских "соловьев". Но у нее же на митинге сначала выступил защитник прав лесбиянок и геев, а встык "белокурая бестия" — националист Николай Бондарик, что закончилось сокрушительным скандалом.

В результате "демократическая" тусовка во главе с энергичной яблочницей Татьяной Дорутиной окончательно рассорилась с "курносовскими" и митинги стали раздваиваться: с националистами и без них. Народ недоумевал и ходил и туда, и сюда.

И везде все те же ораторы, которых все меньше слушали, те же участники, те же плакаты. То, что удалось москвичам на Болотной площади и проспекте Сахарова, не получилось в Петербурге у ТЮЗа и на Конюшенной площади.

Здешние "Справедливая Россия", "Яблоко" и КПРФ, за которых голосовали рассерженные избиратели, никогда не поражали интеллектуальным ресурсом. Слушая их ораторов, вспоминаешь гумилевское: "И, как пчелы в улье опустелом, Дурно пахнут мертвые слова".

Ни Сергей Миронов, ни Оксана Дмитриева, ни Григорий Явлинский — не похожи на Льва Троцкого, который, выступая 10 дней подряд в цирке на Каменноостровском, подбил рабочих, солдат, горничных и ресторанных половых взять Зимний.

Наши, словами Достоевского, "сильные губернские головы" суть члены небольших тоталитарных сект, не умеющие привлекать на свою сторону городских знаменитостей. В Петербурге известные люди не хотят быть "в тренде", ходить в общей толпе. Их надо уговаривать, без приглашений они не появятся. Не пригласили.

Не было ни тех, кто выступал против "Газоскреба" — Олега Басилашвили, Алексея Германа, Алексея Девотченко, ни ставшего знаменитым в момент борьбы с матвиенковскими "сосулями" "мента" Михаила Трухина. Что думает полузащитник Роман Широков? На чьей стороне Диана Вишнева? Не споет ли митингующим Анна Нетребко? Не подпоет ли Эдуард Хиль? Не поставит ли все это Андрей Могучий? Надо шевелить мозгами, заниматься хэдхантингом, но делать это у протестующих было некому.

Как журналист, автор этих строк посещал митинги, заседал в различных политических комитетах и до поры до времени испытывал состояние дежавю. Поколение 1991 года себя исчерпало. Да и сверстники Немцова и Каспарова не сообщали ничего слишком интересного. Из относительно новых лиц выделялись лидер нацболов, громкоголосый Андрей Дмитриев и русско-чеченский писатель Герман Садулаев. Слушатели переросли ораторов. И настоящей новостью "снежной революции" в обеих столицах стало появление нового политического поколения. Главную роль в движении сыграли люди, о существовании которых еще несколько месяцев назад никто не подозревал.

5 декабря 2011 года студент 4-го курса факультета международных отношений Петербургского университета Даниил Клубов, уязвленный произошедшей на выборах в Думу и ЗАКС несправедливостью, создал страничку "ВКонтакте", где предложил организовать социальную сеть волонтеров-наблюдателей. Дане — 22 года, отец у него юрист, мать — психолог, три брата. Семья скромная, ни машины, ни квартиры у Клубова нет. Он пишет стихи, хороший студент, стажировался в Швейцарии, думает защищать магистерскую в Германии.

К концу февраля страничку Клубова посетили 10 тысяч человек. Вскоре возникла ассоциация наблюдателей "За честные выборы". Запись в наблюдатели шла теперь на специальном сайте. Члены ассоциации быстро разбились на 18 районных групп, готовивших наблюдателей для предстоящих президентских выборов.

Координатором всей этой массы волонтеров стала 33-летняя Александра Крыленкова, выпускница Московского историко-архивного института (ныне — РГГУ), мать двоих детей, супруга программиста, бизнес-консультант и торговец кулинарными изделиями. В ассоциации прошли обучение 3,5 тысячи наблюдателей (всего по городу за выборами наблюдало 11 тысяч человек).

В далеком 1989 году мы с группой приятелей основали в Петербурге первую с 1918 года (и до сих пор единственную) государственную классическую гимназию. Первый выпуск был в 1995-м. Скоро будет 20-й. В общем, хипстеры. Хорошо говорят на трех-пяти языках, повидали Европу, работают, что называется, в креативных местах. Главный редактор "Афиши — Мир", успешный кинокритик, несколько известных журналистов глянца, человек пять защитили PhD, десяток — кандидатские диссертации. Рекламщики, программисты, пиарщики, маркшейдеры (дико выгодная специальность), юристы, бармены, телевизионщики... Есть даже знаменитый блогер, работающий на власть.

Поэтому молодых людей от Клубова до Крыленковой и их сверстников я знаю неплохо (хотя, как учитель или начальник, вприглядку). Они, как мне кажется, никогда особенно не интересовались политикой, не давали и не брали взяток, чуждались патетики (по контрасту с отцами — любителями Стругацких и Окуджавы). Их старшие братья из "поколения пепси" строили бизнес в бурные 90-е.

Они же учились в университетах и школах, когда Владимир Путин стал президентом. Они любят "правильную" одежду, музыку, кино. Это первое поколение, чьи ценности в целом буржуазны: "Пока не требует поэта к священной жертве Аполлон, в заботы суетного света он малодушно погружен".

Что-то стало меняться года два назад. Молодые, жившие вне власти, вдруг ощутили, что она "отвратительна, как руки брадобрея". Три очевидные причины вызвали их тревогу. Откровенный обсчет и обвес, учиненный 4 декабря. Понимание: Путин — всерьез и надолго. Ощущение обреченности на второразрядность. Они не боятся прокурора, как старшие. Им просто противно.

То, что случится на этих выборах, несчастные молодые люди даже не подозревали. Но против лома нет приема. Человек с ружьем оказался сильнее. Основное воровство началось после 20:00, когда отключили камеры и удалили всех наблюдателей. По данным Александры Крыленковой, зафиксировано 762 случая нарушения действующего законодательства, 400 незаконных удалений с участков наблюдателей и членов избирательных комиссий, 22 случая фактов вброса бюллетеней, 26 сообщений о "каруселях" и 32 случая бегства от наблюдателей председателей избирательных комиссий вместе с итоговыми бюллетенями.

5 марта множество моих бывших учеников, а также сын и зять работали наблюдателями на избирательных участках. Сына выгнали с участка за то, что он фотофиксировал нарушения. Зять писал в Facebook c загадочного участка, скрытого в глубине Троицкого рынка: "Число избирательных бюллетеней, выданных в помещении для голосования в день голосования:

2197

Жириновский Владимир Вольфович

0,50%

Зюганов Геннадий Андреевич

1,27%

Миронов Сергей Михайлович

0,82%

Прохоров Михаил Дмитриевич

1,37%

Путин Владимир Владимирович

96,04%.

Простите меня, конечно, но не верю я этим данным. Ну, не может Миронов быть популярнее Жириновского на рынке!"

Ясно, что, когда на людей просто не обратили внимания, они свое недовольство выскажут. В шесть часов вечера 5 марта со своим постоянным финским соавтором и другом Арво Туоминеном я пошел на Исаакиевскую площадь посмотреть на то, что же там происходит. Собственно говоря, кроме невероятного количества ОМОНа, нескольких телевизионных групп и каких-то небольших людских скоплений, скорее зевак, ожидающих чего-то: салюта, драки, проезда английской королевы,— мы ничего не обнаружили.

Впрочем, кто-то знакомый разъяснил: начнется в семь. Ну мы пошли, выпили по 100 грамм и вернулись. На этот раз народу было много: преобладали люди того социального типа, который как-то разом появился на последних митингах: опрятные, образованные, приветливые молодые люди и девицы. Все было мирно, спектакль не начался, и даже либретто никто не знал. Вдруг ОМОН стал выхватывать из толпы каких-то случайных людей. Первое массовое скандирование: "Позор!" прозвучало только после начала задержаний.

Меня задержали одним из первых. Действовали омоновцы строго, на журналистское удостоверение внимания не обращали. Ну что ж, Ахматова, не нам ровня, писала: "Я была с моим народом, там, где мой народ, к несчастью, был". Телефонов не отнимали, я дозвонился до своих товарищей-журналистов и через два часа вышел на свободу возле отделения милиции на углу Тихорецкого и Науки.

Но тех, кому меньше повезло, а это человек 300, держали сутками. Они спали на полу отделений милиции, их не кормили первую ночь, водили в уборную под конвоем. Весь следующий день они ждали мирового суда, сидя в автозаках. Кто-то дождался, кто-то поехал обратно в милицию. "Люди 5 марта" запомнят эти унижения.

Людей оскорбили дважды — сначала замеченными фальсификациями на выборах, а потом на площади, где они против этих фальсификаций пытались возражать. Это их первый совместный экзистенциальный опыт. Как Венгрия для поколения шестидесятников, Чехословакия — для семидесятников, перестройка — для тех, кому сейчас под 40.

Два оскорбления подряд примерно 10 тысячам не худших в Петербурге молодых людей. С этими воспоминаниями они будут жить всю оставшуюся жизнь.