Роснедра недавно завершили прием заявок на участие в конкурсе по освоению Еланского и Елкинского медно-никелевых месторождений в Воронежской области. О том, какие факторы при выборе инвестора станут решающими, рассказал глава общественного совета по контролю за разработкой месторождений в регионе, член-корреспондент РАН, доктор геолого-минералогических наук и профессор ВГУ Николай Чернышов.
— Почему в качестве первоочередного объекта для освоения выбрано Еланское месторождение? Какие есть еще и в чем их отличие?
— Сульфидные платиноидно-медно-никелевые месторождения Воронежской области играют очень важную роль в обеспечении минерально-сырьевой безопасности России и устойчивого социально-экономического развития Центрального региона. Речь идет о расширении перспектив производственного комплекса и, пожалуй, всей макроструктуры. В недрах области в 60–70-х годах прошлого столетия было выявлено пять месторождений и около 50 разномасштабных по ресурсам проявлений, которые ранее рассматривались в качестве резервной минерально-сырьевой базы цветных и благородных металлов – одной из крупнейших в Европе и третьей после Норильского и Кольского (почти полностью отработанного) регионов. В 90-е годы эти месторождения были объектом внимания инвесторов из разных стран (США, Канада, Финляндия и др.).
В пределах Воронежской никеленосной провинции выделяется два различных по содержанию металлов, их запасам и ресурсам типа месторождений: мамонский – Нижнемамонское, Подколодновское, Юбилейное месторождения преимущественно бедных никелевых руд; еланский – Еланское и Елкинское месторождения с высоким содержанием металлов.
Первоочередным объектом освоения является Еланское месторождение, залегающее на глубине 250–300 м под осадочным чехлом. В его пределах выделено пять рудных зон со сравнительно высокими содержаниями никеля и других сопутствующих ему металлов. На долю богатых руд (содержание никеля более 2%) приходится 60% запасов и ресурсов. Общие запасы и ресурсы по всем категориям составляют: никель – 1,172 млн т; медь – 134 тыс. т; кобальт – 28,2 тыс. т; содержание благородных металлов (платина, палладий, серебро) оцениваются в первых десятках тонн. На долю серебра приходится около 500 т. Руды характеризуются высоким извлечением никеля (до 94%), меди (свыше 80%) и других металлов.
— В вопросе отработки медно-никелевых месторождений в Воронежской области очень важна проблема экологии, сохранения экосистемы и уникальной природы района. Поясните, пожалуйста, с чем именно придется столкнуться региону после начала работы горнодобывающего комбината?
— В ХХI веке есть целый ряд значимых глобальных проблем освоения минерально-сырьевых ресурсов, которые имеют непосредственное отношение к разработке наших медно-никелевых месторождений. Как известно, в ряде стран по многим видам богатых руд четко обозначилась тенденция снижения концентрации в них металлов, в том числе, никеля и меди. Если до сегодняшнего дня в России добывали никель при концентрации более 1%, то теперь эта цифра сползает до 0,5%, а в некоторых странах, например, в Финляндии, и до 0,3%.
Добыча менее концентрированных руд влечет за собой значительное увеличение объема пустой горной породы, что требует решения ряда технологических проблем, чтобы не превратить территорию в пустыню Гоби. При отработке месторождения нередко используется открытый способ добычи. Вспомните отрабатываемые месторождения в Курской, Белгородской областях и Павловске – это значительные пространства недр, уйма сопровождающих отработку явлений и большое количество промышленных отвалов. Уместно отметить, что, по некоторым данным, уже сейчас на душу населения в мире приходится до 400 т перемещаемой горной массы в виде отвалов. Я видел на Кольском полуострове отработанное месторождение глубиной около полутора километров – это огромная трещина в земной коре, заполненная водой. Там – это тундра, а что вы будете делать здесь, в центральной, богатой черноземом части России?
Второе: в современных условиях требуется выбор технологий более глубокого, комплексного освоения месторождений. Допустим, нефть сегодня в России извлекается из недр где-то чуть более чем на 60%. В других странах этот показатель повыше. Представьте: 20–30% нефти остается в земле. Она заливается водой, и эти месторождения исчезают. Чтобы решить проблему, нужно находить новые технологические приемы, в том числе, и для труднодобываемых бедных руд. Здесь необходима отработка технологии, причем не только получения руд из недр, но и извлечения компонентов из них в условиях жестких экологических ограничений.
— Какие это ограничения, если опять-таки обратиться к освоению Еланского месторождения?
— Можно назвать лишь главные: во-первых, это расположение Еланского и Елкинского месторождений в пределах Новохоперского района с известными природными заповедными объектами и одной из чистейших в Европе рекой Хопер, впадающей в Дон. Прежде всего, это определяет исключительно шахтный способ отработки. Это, кстати, относится и к Нижнемамонскому месторождению глубиной 80 м и Подколодновскому – его глубина всего 40 м. Открытый способ намного дешевле, но достаточно посмотреть на наш же карьер гранитов в Павловске, на Лебединское, Стойленское и другие месторождения в Старом Осколе (Белгородская область) или Михайловское месторождение в районе Железногорска (Курская область), чтобы сказать: нет, это не пойдет.
Рудные тела имеют крутое, близкое к вертикальному залегание и перекрываются осадочными породами, несущими шесть водоносных горизонтов с водопритоком более 3000 куб. м в сутки. В их числе – основной источник водоснабжения вод плиоценового горизонта и залегающие непосредственно над рудными телами рассолы с содержанием около 70 г на литр разных элементов – это очень большой показатель. Прежде всего, они богаты бромом и йодом. Все это требует разработки спецмероприятий. В частности, необходимо извлечь бром и йод и опреснить рассолы, потому как при выводе их на поверхность неизбежно осолонение почв. Но как взять эту воду? Ведь это реактив, и, если сквозь него будет проходить шахта, все металлическое в этом рассоле исчезнет.
Необходимо также создание современных водоотводящих систем для утилизации технических вод, связанных с прохождением шахт (цементация, замораживание, закачка вод в песчаные горизонты и др.), добычей руд, производством концентрата и сохранения вод рек Елань, Савала, Хопер, Дон. Ведь для промывки породы необходимо огромное количество воды, которая после этого загрязняется и требует специальной очистки.
Особой проблемой является разработка техмероприятий по приведению содержаний мышьяка в концентратах в соответствие с принятыми стандартами (0,06%). В рудах Еланского месторождения содержание мышьяка составляет 0,05%, а в концентрате – 0,1%
Предстоит также перевод значительных площадей из статуса сельскохозяйственных в земли промышленного назначения с перемещением плодородного слоя почвы. Требуется выбор и оборудование специальных площадок для складирования отходов – хвостов обогащения. Это исключит проникновение тяжелых и других металлов, прежде всего, вредных примесей, в водоносные горизонты и реки.
Я назвал далеко не все проблемы, которые могут возникнуть, и решение их будет поставлено перед победителем конкурса.
— Известно, что Еланское и Елкинское месторождения содержат платиноиды и золото. Они тоже будут добываться?
— Вся беда заключается в том, что извлечение из руд платиноидов и золота – задача трудная и может быть решена только в случае освоения новых технологий глубокой переработки руд и извлечения этих металлов из них, что требует дополнительных затрат для разработчика. Хотя, по сути, если добыть и продать платиноиды, прибыль будет значительно больше, чем от металлов.
Мне пришлось много лет заниматься платиносодержащими месторождениями. Платиноиды – это стратегические металлы, и коэффициент их извлечения очень важен. Платина применяется во многих областях человеческой деятельности: от валютных фондов до оборонной, текстильной и других видов промышленности. «Невидимые» самолеты и лодки, нейлон, который носит все человечество, высокооктановый бензин, скафандры для космонавтов – ничего этого не было бы без платиноидов. Почему наши машины хуже японских и как Япония в свое время выдавила Америку с этого рынка? Ей потребовалось всего три грамма платиноидов, из которых был сделан катализатор, поставленный в выхлопную трубу. Благодаря ему вместо опасных для человека газов NO и CO выделяются обычный азот (N), входящий в состав воздуха, и безвредный углекислый газ (СО2 ). Отсюда экологическая чистота японских машин. При этом Япония закупает платиноиды, в основном, в нашей стране.
Несколько десятилетий назад человечество обеспокоилось проблемой неизбежного снижения ресурса углеводородного сырья. Требуется поиск иных решений, в частности – переход на водородное топливо. Для получения водорода необходимы платиноиды. При выделении водорода на титановую пластину садится около 50–100 единиц, а на платину или палладий – далеко за 1 тыс. единиц. Это те самые катализаторы, при помощи которых можно эффективно накапливать водородные составляющие. А в действительности при извлечении из руд платины, палладия, родия, рутения, иридия и других платиноидов при их доле в 60–70% около 30% уходят в отвалы. Я как один из руководителей по реализации федеральной программы «Платина России», которая осуществлялась с 1993 по 2007 годы, хочу обратить внимание на то, что главной задачей являлось наращивание запасов этих стратегически важных металлов для решения многих проблем, в том числе и проблем углеводородного топлива. В этом аспекте проблема платиноидов для России в основном решена.
Сегодня 93% платиноидов дает Норильск. Но эти металлы есть и в других месторождениях. К моменту, когда мы начинали работать по программе, было известно не более пяти типов платиноносных месторождений. Сейчас их количество многократно увеличилось, составлена карта платиноносности России. В пределах Центрального региона России выявлены значительные концентрации золота и платиноидов в железистых кварцитах и черных сланцах КМА. В её пределах установлена крупная Тим-Ястребовская структура, которая по ресурсам платины и золота ныне занимает пятое место в России. В Воронежской области есть углеродсодержащие сланцы, которые являются природным сорбентом золота и платиноидов. Таким образом, золото-платиноносные объекты есть, но когда и кем они будут доразведываться, а затем разрабатываться – большой вопрос. Здесь особое значение имеет, как я уже говорил, разработка новых технологий переработки сырья.
Хотелось бы напомнить о том, что значительную долю бюджета Россия составляют средства от продажи не только углеводородного сырья, но и платиноидов и ряда других металлов: алюминий, кобальт, никель. При этом ряд металлов, производимых в России, почти целиком уходит на экспорт. В частности, Россия произвела в 2010 году 4,4 млн т алюминия. Продали 4,2 млн, оставили себе 200 тыс. т. Сколько из них можно самолетов построить? Ведь алюминий – основа авиации. Отсюда и количество самолетов, которые мы выпускаем. Тоже можно сказать и о платиноидах. А в этой связи – где же платиноидные катализаторы, которые позволили бы нам выпускать экологически чистые машины?
— Вы говорите, сейчас много полезных элементов, которые в других странах бы извлекались, уходят в отвалы. А можно ли их добывать из этих отвалов, из отработки?
— Можно. Приведу один пример. Норильские месторождения начали в 40-е годы разрабатывать. Технологии извлечения платиноидов были настолько низкими, что в отвалы уходило до 50% платиноидов. Слава Богу, что были умные геологи, которые все эти отходы, содержащие цветные и благородные металлы, сохранили. За более чем 40 лет добычи железных руд КМА в хвостоотвалах накопилось свыше 200 т платиноидов и золота. Это, по сути, крупное техногенное месторождение, которое ожидает разработки новых технологий освоения. У нас такой технологии, к сожалению, нет, а, между тем, в ряде стран, обладающих подобными технологиями, такие отвалы сейчас являются предметом торга номер один. Финны из медно-никелевых месторождений, кроме традиционных шести-семи металлов, добывают еще 11 продуктов – у них ничего не пропадает. Кстати, финская группа Outokumpu лет десять назад проявляла большой интерес к воронежским месторождениям. Но сейчас ситуация не настолько выгодная, поэтому иностранных инвесторов не так просто привлечь.
— А почему сегодня невыгодная ситуация?
— Скажем так: она менее выгодная, чем в 2007 году, когда эти месторождения в очередной раз пытались продать. Для Еланского и Елкинского месторождений в Новохоперском районе, богатых по никелю, занижены ресурсы и запасы богатых никелевых руд. Если верить СМИ, в конкурсной документации нет ни единого слова о платине, палладии, серебре, селене, теллуре, которые присутствуют в этих рудах. А теперь о ситуации. Палладий: в 2007 году он стоил $65 за 1 г, сейчас – около $22. Никель: сейчас стоит порядка $20,8 тыс. за 1 т, а в 2007 году он продавался по $53 тыс. Медь – была $18 тыс., сейчас $8 тыс. за 1 т. Кобальт – $31 тыс., а стоил $62 тыс. за 1 т. Выросли только цены на золото: в 2,5 раза за пять лет. На остальные металлы, как видим, цены упали. То есть наступил момент, когда можно наши месторождения продать недорого, и кому-то это выгодно. Хотя наши они весьма условно, поскольку входят в федеральный реестр.
— А сейчас конкурс своевременно объявили?
— Рано или поздно, но эту проблему надо решать. В постановку проблемы, ее решение несомненен вклад губернатора Алексея Гордеева. Когда начнется добыча, доля прибыли будет у области. Это будет совсем другой регион. Посмотрите на Белгород: почему власть может при строительстве университета дать ему 1,4 млрд руб.? Потому что в Белгороде добывают металл. Но важна не только прибыль, но и создание инфраструктуры в самом Новохоперском районе. Это превосходные заповедные места. Пусть мы продадим месторождения чуть дешевле, но инвестор должен будет отстроить школы, провести дороги, обеспечить население рабочими местами. Не испортить этот райский край и дополнить его социальной инфраструктурой – вот наша задача.
Мне кажется, забота о населении должна начаться уже в тот момент, когда будет вестись разведка. То есть инфраструктура начнет отстраиваться еще до того, как начнется добыча и работа горно-обогатительного предприятия и пойдет прибыль области. В свое время Дмитрий Менделеев, восторгаясь богатствами России, говорил: «Это все от Бога, но это все принадлежит народу». Мне хочется хотя бы этому народу дать хорошие школы, кинотеатры и прочие важные объекты. Это должен быть современный город, жители которого должны работать.
К тому же нам важно, чтобы, кроме освоения этих месторождений, велась разработка Нижнемамонского, Подколодновского и Юбилейного месторождений. В России всегда было принято: если вы взяли тонну руды, то вы должны запасы на эту тонну пополнить за счет проведенных поисково-оценочных работ, на которые тоже должны быть потрачены средства. Норильск ведь тоже начинался с одного месторождения, причем не очень большого, а потом нашли еще ряд крупных месторождений-гигантов. Наша территория располагает колоссальным количеством интрузий, в которых может располагаться никель, – порядка 300. В полсотне никель есть, а остальные надо доизучать. Но об этом нигде не говорится. И один из основных претендентов на месторождение, «Норникель», если верить печати, закладывает средства лишь на промышленную разведку, о поисково-оценочных работах – ни слова. Outokumpu на это шла. Они хорошо понимали: если найден объект с 5 тыс. т никеля – это будет отработано. У нас есть около полутора десятков объектов с ресурсами до 200 тыс. т, но их не считают месторождениями. Наша бедность – от нашего богатства.
— Каков будет дальнейший путь добытой руды?
— Из руды мы должны будем получить концентрат в виде окатышей с высоким содержанием никеля. Его можно получить в объемах шахты, но это очень дорого. Скорее всего – и об этом упоминается – это будет горно-обогатительный комбинат. Есть несколько способов и технологий получения концентрата. Важно найти те, которые не разбудили бы вредные примеси, присутствующие во всех медно-никелевых месторождениях – допустим, мышьяк, сурьма.
Затем окатыши в особых контейнерах будут отправляться на заводы (скорее всего, Кольского региона), где из них уже путем плавки будут извлекать никель, кобальт, медь, платину, золото. Ни один из металлозаводов ЦФО не может этого делать, там технология совершенно другая. Строить завод по переработке никеля в нашем регионе – невыгодно стране, тем более, заводы Кольского полуострова не так далеко (1700 км железнодорожным транспортом), и наша руда будет гораздо дешевле, чем норильская. Для получения окатышей потребуется энергия и около 1700 рабочих – мы будем ратовать за то, чтобы большинство рабочих комбината были жителями нашего региона.
— И о каких вложения в экономику региона может идти речь?
— Как только начнется освоение, как только мы поймем, сколько на-гора будет выходить никеля, – это станет ясно. Елань будет отрабатываться несколько десятилетий. Никель пойдет на продажу, и тогда начнется прибыльный период. По информации в СМИ, «Норникель» планирует заложить на промышленную разведку строительства комбината 52 млрд руб. Вообще-то говоря, этого хватит только на первый этап, причем без социалки. Эта сумма, как минимум, должна быть удвоена.
— Каковы будут функции общественного совета, который вы возглавили?
— В общественный совет войдут люди, которые знают предмет и знают об экологических проблемах. Я буду привлекать специалистов в области экологии, геологии, химии и других высококлассных специалистов-экспертов. Состав должен быть борцовским, крепким. Среди них – ученые университета, производственники, в том числе из других городов Центрального региона, где осуществляется добыча, например, железных руд КМА, не только карьерами, но и шахтами. Для того же «Норникеля» это будет уже третья попытка получить право на освоение наших месторождений. Предварительные документы составлялись еще в конце 90-х, согласно этим документам, нам обещали построить новый аэропорт и заложить проверочные скважины. И сейчас нам надо проявить мудрость: часть денег, заложенных на разведку, отправить на развитие инфраструктуры и не допустить небрежного отношения к вопросам экологии.