Время взаимных услуг

Мы — свидетели и участники рождения нового мира, в котором будут другая экономика, спрос на профессии и даже потребление*

Ричард Флорида

* Книга Ричарда Флориды "Большая перезагрузка. Как кризис изменит наш образ жизни и рынок труда" выходит в издательском доме "Классика-XXI". Перевод Марии Неклюдовой

Мы переживаем мощнейший и фундаментальный сдвиг от индустриальной системы к экономике, движущей силой которой все в большей степени становятся знания, креативность и идеи. Последнюю пару десятилетий лучших выпускников колледжей по математике, точным наукам и технологиям заманивала к себе Уолл-стрит с ее астрономическими зарплатами.

Новые настроения

Судя по всему, теперь, когда блеск финансов несколько поблек, молодежь начала пересматривать свои взгляды на карьеру. На протяжении 1990-х и в начале 2000-х годов огромное количество выпускников Гарварда шли работать в сферу финансов, но, если верить ежегодно проводимым Harvard Crimson опросам выпускных классов, ситуация начала изменяться. В 2008 году 23 процента выпускников собирались работать в финансовой сфере, а в 2009  году этот показатель уменьшился вдвое, опустившись до 11,5 процента. Резкое падение произошло и в сфере консалтинга, в которую хотят идти уже не 16 процентов выпускников, а 8,5.

Так куда же направляются люди с гарвардскими дипломами? В здравоохранение и образование. Сферу здравоохранения раньше выбирали 6 процентов выпускников, теперь же туда идут 12. Те же показатели по образовательной сфере возросли с 10 до 15 процентов. Однако самые показательные результаты гарвардского опроса выпускного класса связаны с "работой мечты". Когда студентов спросили, какую сферу они бы выбрали для работы, если бы им не надо было тревожиться о заработках, то на первом месте оказалось искусство (16 процентов посчитали, что о работе в этой области можно только мечтать), далее следовал общественный сектор (12,5) и образование (12).

Вдвое меньше выпускников — всего 5 процентов — мечтали бы работать в сфере финансов и консалтинга.

В нынешнее время на подъеме находятся два типа деятельности: высокооплачиваемая, связанная со знаниями, интеллектуальной и креативной работой (от инженеров высоких технологий и разработчиков программного обеспечения до менеджеров и врачей, специалистов по графическому дизайну и юристов, работающих в развлекательной индустрии), и низкооплачиваемая, рутинная, в секторе услуг (работники продовольственных предприятий, младший медперсонал, дворники, домашние сиделки и так далее). За последние три десятилетия в экономике Соединенных Штатов прибавилось 28 млн рабочих мест в сфере обслуживания, 23 млн — в секторе интеллектуальных и креативных специальностей и лишь 1 млн — в сфере производства. Работы, связанные с повседневным обслуживанием, составляют на данный момент самую внушительную долю рынка труда: 45 процентов рабочих мест, то есть более 60 млн... На креативный сектор приходится 31 процент, а на производственный — 23 процента.

В ближайшие годы эти тенденции будут только усиливаться. Намного более устойчивыми в условиях кризиса оказались рабочие места в сфере услуг и креативном секторе. Так, в сентябре 2009 года, когда средний уровень безработицы в Америке равнялся приблизительно 10 процентам, среди заводских рабочих этот показатель достигал 15-17, среди работников сферы услуг — 9,5 и среди людей интеллектуальных и креативных специальностей — 5 процентов. Такая ситуация сохраняется на протяжении десятилетий.

Богатейший потенциальный источник хороших рабочих мест находится у нас прямо под носом — это сфера услуг, в которой трудятся четверо из каждого десятка работающих людей. Хотя внимание массмедиа сосредоточено на таких амбициозных высокотехнологичных новичках, как Facebook и Twitter, на самом деле гораздо больше предпринимательских начинаний относится к сфере обслуживания, идет ли речь о ресторанах, детских садах, компаниях по разработке ландшафтного дизайна, новых фирмах по маркетингу и доставке всего на свете: от домашних обедов до консультантов по домашней технике. Миллионы рабочих мест связаны со стандартизированным обслуживанием клиентов в сетевых ресторанах, супермаркетах, агентствах по прокату автомобилей, центрах ксерокопирования. Не производственные предприятия, а именно эти компании в одном ряду с высокотехнологичными фирмами занимают верхние строчки рейтинга лучших мест для работы в США.

Менцессия

Регионы с высоким уровнем занятости в сфере услуг показали значительную экономическую устойчивость наравне с теми регионами, где много креативных типов работы. Уровень безработицы в них был достаточно низок и не столь сильно прибавил за время нынешней рецессии. Кроме того, штаты, в которых значительная доля населения занята в сфере услуг (как и те, где существует высокая концентрация креативных работников), последовательно демонстрируют более высокий уровень производительности, заработков и инновационности, чем другие. Их жители не так часто страдают от разводов, стресса и в большей степени довольны жизнью.

Тем не менее повышение статуса работы в сфере услуг — задача не из легких. Начнем с того, что кризис больнее всего ударил по рабочим, и в результате массовых увольнений "синие воротнички" составляют почти половину трудовых сил. Причем особенность этой рецессии в том, что уровень безработицы среди мужчин на три полных процента выше, чем среди женщин: весной 2009 года он был равен 10,5 и 7,5 процента соответственно, если брать работающих людей старше 16 лет. Связано это, конечно, с большой концентрацией мужчин в секторе промышленного производства. Кэтрин Рэмпелл из New York Times даже окрестила нынешнюю рецессию "мэнцессией" (англ. Man — мужчина).

Усложняет восстановление экономики и факт гендерного разделения труда. Работа на производстве в основном остается уделом мужчин, а в сфере обслуживания — женщин. Глобальные экономические изменения — увеличение занятости в секторе знаний и услуг и упадок промышленной отрасли — ставит женщин в более выгодное положение.

Когда я был мальчишкой, отец по субботам часто брал меня с собой в Ньюарк, чтобы купить итальянского хлеба. По пути мы всегда проходили мимо салона красоты, перед которым он на минуту останавливался. "Ричард,— говорил он мне,— какой же я был дурак. Когда твоя тетя [его старшая сестра] переехала в Калифорнию, она хотела оставить мне это заведение. И у меня был шанс добиться успеха. Мне нравится делать тебе стрижку и красить волосы твоей маме. Но в годы моей юности косметологи считались "бабами". И вместо того чтобы иметь собственное дело и заниматься тем, что приносит удовольствие, я остался на чертовой фабрике".

Будет большой ошибкой пытаться поставить один тип работы выше другого. Любой из них, будь то работа в мастерской или на фабрике, в интеллектуальном секторе, в сфере услуг или, наконец, в сельском хозяйстве, может быть как осмысленным и интересным, так и отупляющим, монотонным и обезличивающим занятием. Очень многое из того, что привело нас к кризису — демонстративное потребление, современный "гэтсбизм",— было продиктовано стремлением заполнить огромную эмоциональную и психологическую пустоту, образовавшуюся из-за отсутствия осмысленной работы. Великая надежда нашего времени состоит в том, что впервые в человеческой истории дальнейшее развитие экономики зависит от использования креативных способностей человека.

Новая норма

К сожалению, мы остаемся заложниками ментальных моделей старой индустриальной экономики.

Ирония состоит в том, что в публичном дискурсе все время подчеркивается необходимость активнее приобретать дома, машины и весь связанный с ними комплекс товаров, а потому государство оказывает финансовую помощь банкам, ссудным учреждениям и предприятиям по производству автомобилей, тогда как на этих организациях лежит основная ответственность за начало кризиса. Мы должны кардинально урезать наши расходы на дома, машины и энергию, чтобы получить возможность вкладывать деньги во все новое, начиная от новых биотехнологий и более мощных компьютеров до новых форм личного опыта и самосовершенствования.

Но в ситуации, когда основные расходы съедают львиную долю семейного бюджета, количество денег, потраченных средней американской семьей на электронику (что можно считать эквивалентом высоких технологий), поднялось с 1 процента в 1959 году до 1,6 процента в 2000 году, в то время как траты на развлечения (приблизительный эквивалент нового личного опыта) снизились с 5,8 процента в 1950 году до 3,9 процента в 2000 году.

Мне достаточно много лет, и за прожитые годы я не раз видел, как круто изменялся общественный этос. Мои родители часто говорили о том, какой отпечаток наложила на них и их современников Великая депрессия, на всю жизнь приучив их к финансовому консерватизму. Приведет ли нынешний кризис к тому, что люди ограничат потребление и станут больше откладывать денег?

Ясно одно: кризис принудил американских потребителей существенно сократить расходы, ограничить использование кредита и начать накапливать сбережения; и эти изменения имеют отнюдь не краткосрочный характер. На чем именно стали экономить люди? Наиболее решительному сокращению подверглись необязательные траты — на развлечения, отдых, на предметы роскоши, на которых решили экономить более 70 процентов опрошенных, еще 30 заявили, что урезают расходы на мобильные телефоны, и около 20 процентов экономят на кабельном телевидении. Но более половины респондентов вынуждены сокращать расходы на то, что мы привыкли относить к жизненно необходимым вещам. Так, более 50 процентов экономят на одежде и энергии, более 40 сокращают траты на автомобиль и продукты. К счастью, только 10 процентов урезают расходы на образование.

По-видимому, основные элементы старого, по сути, субурбанического образа жизни постепенно лишаются своей привлекательности. Новый дом, новая машина (или пара машин) и прочие атрибуты успешности уже не имеют той поразительной власти над умами, которой обладали ранее. Люди сознательно умеряют собственные запросы, меняя большие дома на более скромные, большие автомобили — на меньшие. Частично это объясняется финансовыми обстоятельствами: стоимость энергии и бензина подскочила еще до рецессии, и многие понимают, что это не сиюминутный подъем и закончится он не завтра. Но за этим стоит и все более сознательное отношение к проблеме энергопотребления, и растущее предпочтение "зеленых" технологий.

Как пишет в Esquire наш ведущий статистик Нэйт Силвер, существуют неоспоримые доказательства того, что великая автомобильная культура Америки миновала пору расцвета. Люди все чаще отказываются от владения автомобилем и пересаживаются на общественный транспорт или перебираются туда, где можно в основном передвигаться пешком, время от времени арендуя машину. Не только машины, но и многие ранее заполнявшие наши дома бытовые приборы также, по-видимому, утрачивают свою привлекательность. Так, согласно опросу Pew Research Center, по сравнению с докризисными временами на 14 процентов меньше респондентов причисляют посудомоечную машину к предметам первой необходимости. В случае кондиционеров этот показатель упал на 16 процентов, сушилок для белья — 17, микроволновок — на 21 процент.

Частично потребительская энергия была перенаправлена на более экспериментальные траты: на путешествия, здоровый образ жизни и занятия спортом, развлечения, самовыражение и самосовершенствование. Для представителей креативного класса недостаточно тихо жить в своем скромном доме с припаркованным рядом экономичным автомобилем. Они будут ходить в рестораны и на культурные мероприятия, будут всем семейством сплавляться по реке на каяках или прыгать с парашютом, заниматься "волонтерским туризмом", варить пиво, разбивать огороды, мастерить мебель, тем самым — несмотря на усвоенную ими этику самодостаточности и самостоятельности — расширяя рынки новых товаров и услуг.

Если раньше люди демонстрировали свою финансовую успешность при помощи покупок, то есть все резоны полагать, что теперь они будут щеголять тем, какими продвинутыми "гражданами-потребителями" они стали.

Нынешние потребители иначе рассматривают соотношение статуса и брендов. Вместо того чтобы щеголять лейблами и материальными благами, тем самым как бы демонстрируя свои жизненные достижения, люди, причем успешные и состоятельные, начинают выставлять напоказ отсутствие потребления или свою способность к разумному, экологически и политически правильному потреблению. Изменяется представление о качестве товара: для одних оно связано с его мастерским исполнением и аутентичностью, для других — с наличием в нем изощренных или экзотических компонентов, для третьих качественные товары — это недорогие товары, которые выполняют свои функции не хуже своих дорогих двойников. А для четвертых качество ассоциируется с покупками, которые способствуют улучшению мира или же не приносят ему вреда.

Трудно не радоваться возможности существования такой потребительской среды, где качественность приобретения не определяется размером, где есть тенденция к меньшему потреблению и ограничению количества покупок, где нет потребности приобрести идентичность, покупая одежду того или иного дизайнера, и где выбор обусловлен заботой не только о себе, но и об общих проблемах. Конечно, пока это лишь возможность, но мы движемся в правильном направлении.