Посол Южной Осетии в России Дмитрий Медоев рассказал Ольге Алленовой о том, почему в Южной Осетии так долго продолжается политический кризис и как из него выходить.
— Вас называют кандидатом Москвы.
— Кто называет?
— Люди. Вы не согласны?
— Нет.
— А то, что премьер Бровцев вас поддерживает, это правда? Об этом говорят ваши оппоненты.
— Я не слушаю того, что говорят мои оппоненты. Я просто работаю.
— На ваш взгляд, предвыборная кампания прошла честно?
— Мне не нравится, что повторяется ситуация, которая была между двумя турами прошлых выборов. Опять приехали группы спортсменов, опять приехали люди на очень больших дорогих машинах, опять слышу от людей, что кто-то ходит по дворам и раздает телевизоры, муку. И мне это неприятно. Это даже опасно, это настораживает. Я бы не хотел, чтобы они накаляли обстановку. Мне оппоненты говорят так: «А что, нельзя великому борцу приехать к своему дедушке в деревню?» Как нельзя – можно. Но почему он должен приезжать только к выборам? Ведь это бросается в глаза, это очевидно.
— Борцы, о которых вы говорите, высказались в поддержку Леонида Тибилова?
— Да, они поддерживают Тибилова, и это те же силы, которые на прошлых выборах поддерживали Аллу Алексеевну Джиоеву. Меня настораживает, что они накаляют обстановку. А так — пусть поддерживают, я не против. Я уважаю чужое мнение. Я за то, чтобы была свободная пресса, чтобы любой человек мог выражать свое мнение. Мой друг Тимур Цховребов, который за свое вольнодумство был преследуем прежними властями, издает превосходную газету. Власти она не нравилась. Она хорошая, хоть там и много ошибок. И это хорошо – она особенная. Пускай таких газет будет столько, сколько хотят.
Но народу надо дать право выбора – хочет быть вместе с оппозицией на площади, пусть будет, а хочет решать вопросы конструктивно – пусть решает. У нас сейчас такого выбора нет. Власть отобрала этот выбор у народа. Народу надо дать возможность решать вопросы не на площадях, а цивилизованно – на выборах, в парламенте, на общественных слушаниях. Партии надо создавать разные, надо это поддерживать, это же гражданское общество, и это нужно государству.
— А из-за чего вы поссорились в прямом эфире с Леонидом Тибиловым?
— Нет мы не поссорились, мы спорили. Я, исходя из анализа ситуации, понял, что прежняя власть уходить не хочет и держится за свои кресла, и что фигура генпрокурора является сейчас дестабилизирующей. Я понимал, что за это меня будут преследовать, будут угрожать, но я не мог молчать и сказал, что пока этого человека не снимут, выборы будут под угрозой. И написал официальное письмо Бровцеву – сделайте что-нибудь, придумайте что-нибудь, есть же конституционные формы. На второй же день собрался Совбез и прокурора отстранили. Уволить его они не могут, это прерогатива парламента, но временно отстранить могут.
И тут началось – моей жене звонят, сыну звонят, угрожают, меня на дороге прижимают, обгоняют.
И все это время я ожидал какого-то политического удара. И он последовал. В ЦИК было направлено письмо. Из штаба Тибилова. Они из интернета вытащили какую-то бумагу, там моя трудовая книжка, какое-то мое заявление о приеме на работу к Джуссоеву… Меня вызывают в ЦИК, я сразу все понял, откуда ноги растут.
И я задал Тибилову вопрос в эфире – почему ответный удар за отстранение прокурора последовал из вашего штаба? Вы их человек? Ну, тут он сорвался. Я его просто разоблачил.
— Он отрицает, что за ним стоят люди, о которых вы говорите.
— Конечно, но мы знаем, что за Тибиловым стоит Джуссоев, там вся его фигура видна, а не только ушки. И, насколько я слышал, они нашли общий язык с Джамболатом Тедеевым. Факт налицо – приехали борцы и говорят в эфире: «Мы приехали по поручению нашего брата Джабо».
— Вы сказали, что может быть срыв выборов. Вы считаете, Эдуард Кокойты продолжает влиять на ситуацию в республике?
— Конечно. Он сам ушел, сидит за хребтом, но у него есть люди, которых он присылает сюда, он депутатами командует, он номинально является главой партии «Единство», и партия «Народная» — это его личная партия. И, конечно, прокурор здесь — это его глаза и уши. Это ферзь, которым он двигал туда-сюда. Да, сейчас прокурор ушел, но мы не знаем, на что они способны. Я не знаю, пойдут ли они на срыв, но я думаю, что срыв им выгоден.
— А почему ушел прокурор?
--Генпрокурор тоже наш гражданин, может, он очень серьезно подумал о том, что может произойти. Даже если Кокойты на него сильно давил и держал его в ежовых рукавицах.
— А вы принимали в этом участие? Вы на встрече с избирателями сказали, что в Москву обращались.
— Да, конечно. Россия гарант мира и стабильности, у нас подписан договор. И эта отставка очень положительный фактор. Сейчас народ вздохнул. Поверил, что выборы состоятся.
— А как вы оцениваете то, как поступили на прошлых выборах с Аллой Джиоевой?
— Ни один из кандидатов не сказал про Джиоеву прямо, что он думает. Они говорят только то, что избиратель хочет услышать. Станислав Кочиев дважды выступил с популистскими заявлениями, чтобы набрать очки. А я ему сказал в эфире, что не буду на этой женщине строить свою кампанию.
Потому что все, что мы будем говорить сейчас об Алле Джиоевой, это использование ее имени в своих интересах.
— Но все-таки какую-то оценку вы должны дать тем событиям, которые произошли в ноябре-декабре…
— А я ее дал. Я сказал, что права Аллы Алексеевны нарушаются, и нарушены они были не в декабре, а тогда, когда Кокойты снял ее с работы в 2007 году, незаконно. Только за то, что на одном совещании она встала и сказала все, что о нем думала.
Незаконно ей избрали меру пресечения домашний арест. Два милицонера жили у нее дома. Мимо ее дома никто не ходил, все боялись проблем.
Все, кто сегодня говорит «Алла, Алла!» — не подходили тогда к ее дому. А кто защищал ее права и кто к ней ходил? Я ходил. Я как полпред приезжал и заходил к ней домой. Я ей звонил, хотя знал, что там прослушка есть. Я понимал, что она не преступник.
Вот сейчас многие люди, которые ее поддерживают, говорят – надо всех, кто ее обидел, поймать, сделать с ними то-то и то-то.
Нет, мы не бандиты. Надо вернуть ей ее права, решением суда надо восстановить ее в должности. Суд есть суд, и сам по себе суд неплохой, просто там сейчас один судья, но завтра будет другой.
Так вот, нужно судебное решение, полная реабилитация, восстановление в должности. Надо выплатить ей все, что полагается за эти годы. Извиниться. Ей нужна медицинская помощь – предоставить ей хороший реабилитационный курс в Москве.
Потом она вернется и если захочет работать – пусть работает, это ее право. Но ее реабилитацию надо начинать оттуда.
— А ее содержание под стражей с 9 февраля законно?
— Ее права сейчас нарушаются. Я сам лично хочу знать, каков ее правовой статус? И почему она содержится под стражей? Те, кто ее там содержит, ничего не объясняют. Вообще всему, что с ней произошло, надо дать политико-правовую оценку. Это нельзя оставлять просто так. Потому что у многих людей осталась обида серьезная, и нельзя ее загонять вглубь.
То, что происходило в декабре, это следствие того, что группа чиновников узурпировала власть.
Люди лишены своих прав. В конституции написано, что каждый житель Южной Осетии имеет право избираться в парламент. Но на деле это не так, у нас партийная система. Это нарушение закона. И я хочу вернуть эти права нашим гражданам – чтобы они были хозяевами в своих округах. Я хочу вернуть власть в районы, дать людям право избирать глав районов. Если они кого-то изберут – они с него и спрашивать будут, это правильно. Власть нужно вернуть на места. Сегодня у глав районов нет даже бюджета, нет счетов, они полностью зависят от правительства. И я выступаю за выборность судей, наконец, за то, чтобы народ сам выбирал судей. Народ – это источник власти, и он выбирает власть для того, чтобы она его обслуживала.