В любой момент отправить за решетку можно примерно 100% российских предпринимателей, утверждают специалисты в области уголовного права. Пытаясь уйти от ответственности, это потенциально преступное сообщество надеется склонить Дмитрия Медведева к очередному изменению законодательства. Но, сколько ни правь УК, была бы нужда, статья найдется.
Преступный замысел
Заниматься незаконным бизнесом в России — это преступление: ст. 171 УК РФ. Заниматься законным бизнесом — это преступление, совершенное с особым цинизмом. Невзирая на налоги, административные барьеры и перспективу общения с правоохранительными органами предприниматели никак не хотят отказаться от преступного желания зарабатывать деньги. Нагло подставляются под статью. Следствие разберется, под какую.
В большинстве случаев речь пойдет о мошенничестве. Получение прибыли отлично вписывается в формулу "хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием", как показывает судебная практика. В январе 2012 года в Астраханской области бизнесмена Виталия Воробьева посадили на семь лет за ремонт в воинской части. "Вся прибыль, которую он извлекал, была названа хищением",— напоминает председатель движения "Бизнес-солидарность" Яна Яковлева. Начальство Ахтубинского гарнизона до сих пор не осознало, что пострадало от преступных действий.
Честно говоря, и до следственных органов такой изысканный способ толкования УК дошел не сразу. Но все же с 2000 по 2010 год доля "мошенничеств" в структуре выявленных экономических преступлений выросла с 33,6% до 56,8%, по подсчетам петербургского Института проблем правоприменения (ИПП). А вот доля "незаконного предпринимательства" и "уклонения от уплаты налогов" снизилась с 6,2% и 11,4% до 1% и 3,4% соответственно. Хотя статьи тоже перспективные. Как заверил на апрельской конференции в Высшей школе экономики (ВШЭ) один из бывших судей Верховного суда, "сегодня предпринимательский корпус подвести под 171-ю статью ничего не стоит, постараться надо и найти: либо лицензия не так получена, либо порядок регистрации нарушен". Вся проблема разве что в том, что надо искать. Профильные предпринимательские статьи (22-я глава УК) содержат достаточно четкие формулировки, для следствия это — лишние хлопоты с поиском доказательств.
Карьера в ОПГ
Ситуация осложняется тем, что получением прибыли предприниматели редко занимаются в одиночку. Регистрируют компании, привлекают родню. В той же Астраханской области, рассказывает вице-президент "Деловой России" Андрей Назаров, был случай: получил предприниматель деньги на ремонт жилых домов. Дома отремонтировал, но, конечно же, сел. Вместе с братом, дочерью и зятем. Некоторые фигуранты дела к его компаниям (их у бизнесмена было несколько) отношение имели исключительно родственное, но этим следствие не смутишь. Хотя обычно в ОПГ включают гендиректора и главного бухгалтера.
В этой сфере у правоохранительных органов накоплен некоторый опыт еще с тех пор, как компания ЮКОС была разоблачена как одна преступная группа (правда, ее создание, ст. 210, так никому и не вменили). "В принципе под это определение подходит любое юридическое лицо. Офис есть. Есть счет — вот тебе и общак",— констатирует отбывший семилетний срок экс-менеджер ЮКОСа Владимир Переверзин, чья трудовая книжка стала, по его словам, доказательством в его же уголовном деле — наряду с финансовой отчетностью компании.
По оценке Центра правовых и экономических исследований Экспертного института НИУ ВШЭ, в период с 2000 по 2009 год уголовное преследование затрагивало около 44 тыс. предприятий ежегодно. В 2010 году, правда, в выявлении экономических преступлений произошел резкий спад, в чем стоит винить отчасти реформу полиции, отчасти запрет на предварительное заключение предпринимателей. Но, похоже, уже в 2011-м дела вновь стали налаживаться. В конце концов, список статей, по которым обвиняемого предпринимателя нельзя заключить под стражу, конечен. Есть и другие статьи.
Амнистии захотелось
Предприниматели, конечно, не сдаются. Более того, на их сторону встало экспертное сообщество. Потому что, как выразился директор консалтинговой компании "СРП-Экспертиза" Михаил Субботин, власти "надо совершенно внятно определиться: нужны инвестиции или не нужны инвестиции. И не надо людям голову морочить". Стоит заметить, аналогичное по смыслу предложение уже содержится в таком масштабном и безнадежном документе, как "Стратегия-2020", где реформа УК и правоприменительной практики названа в числе основных мер по повышению инвестиционной привлекательности. Да и от доклада, который готовит Дмитрию Медведеву "большое правительство" (он должен быть завершен на днях), нельзя ждать чего-то радикального.
Во-первых, как считает участвующий в работе "большого правительства" Андрей Назаров, речь может идти о модернизации той самой ст. 159, по которой ежегодно судят около 40 тыс. человек. По его словам, она слишком универсальная, и ее следует "разбить на несколько составов: мошенничество в банковской сфере, мошенничество в строительстве" и т. д., и наказание в каждом случае предусмотреть "соответственно общественной опасности". Во-вторых, требуются изменения Уголовно-процессуального кодекса (УПК), чтобы уголовные дела по этой статье возбуждались только по заявлению потерпевшего (а не по предложению смышленого оперативника). В-третьих, нужна амнистия по экономическим преступлениям, под которую, по словам Назарова, могут попасть "10 тыс. в местах лишения свободы и 120 тыс. человек с непогашенной судимостью", либо уже отбывших срок, либо приговоренных к наказанию, не связанному с заключением. А "для других людей это будет свидетельством того, что политика в нашей стране изменилась, что развитие предпринимательства и привлечение инвестиций стало приоритетом государственной политики".
И наконец, ему симпатична идея создания института уполномоченного по защите прав предпринимателей. Такой бизнес-омбудсмен должен быть наделен правом обращаться в суд, в прокуратуру, правом защищать предпринимателя в суде. Есть же в России уполномоченный по правам ребенка, потому что "дети маленькие, беззащитные". А бизнесмены — группа повышенного риска, и раз их благосостояние привлекает к ним внимание, "для них требуется особая защита, как для детей", разъясняет Назаров.
ЮКОС обогатил правоохранительные органы бесценным опытом разоблачения ОПГ, который востребован до сих пор
Фото: Алексей Куденко, Коммерсантъ
Польза бессмысленного
"Большое правительство" исповедует концепцию малых дел. Но "если говорить о том, что нужно делать, а не о том, что можно делать,— нужно переписывать все законы, которыми руководствуются правоохранительные органы", убеждена Яна Яковлева: "Закон об оперативно-разыскной деятельности, который позволяет вламываться в офис и все изымать. УПК в части возможности предоставления доказательств защиты. Нужно расширять права защиты, сужать права обвинения. В УК нужно полностью переписывать экономическую часть".
Одна только с правкой УК проблема, как заметил проректор ИПП Вадим Волков: "Переписывание законов в действительности имеет гораздо меньший эффект, чем верят те, кто занимается переписыванием". Поскольку экономические преступления — это "в чистом виде сконструированные преступления", существование которых определяется фактом государственного регулирования, гораздо больше на уровень преступности влияют "организационные меры внутри силовых ведомств, либо сигналы экстралегального толка, например дело ЮКОСа, либо какие-то преобразования, которые идут сверху".
Так, при ликвидации налоговой полиции в 2003 году почти до нуля упало число налоговых преступлений. Дело ЮКОСа дало рост числа экономических преступлений на 20% в 2004 году и на 13% в 2005-м. А преобразование милиции в полицию привело к падению на 35% в 2010-м году, что в ИПП связывают с непредсказуемостью реформы для милиции. "Мы смотрим на экономические преступления как на эффект активности правоохранителей, не более того,— подчеркнул Волков на конференции в ВШЭ.— И борьба с ними должна вестись не средствами гуманизации уголовного законодательства, а какими-то совершенно кривыми, косыми и непредсказуемыми реформами, которые вводят в ступор сотрудников правоохранительных органов. Реформа полиции — такой пример. Это циничный тезис, но чем чаще мы перетрясаем бессмысленными мерами полицейское ведомство, тем лучше живется предпринимателям".
На общих основаниях
Среди других антигуманных рецептов от сотрудников ИПП — предложение разогнать ОБЭПы. "Нужно просто ликвидировать людей, которые специально созданы для того, чтобы кошмарить бизнес. Это пережиток: были кадры ОБХСС, которые нужно было куда-то деть, и для них был придуман ОБЭП. Нам нужно перестать их жалеть и уволить их совсем. Они великолепно устроятся в мирной жизни, а не пойдут на улицу грабить беззащитных граждан",— говорит Кирилл Титаев из ИПП. "Наша ситуация отличается от среднемировой именно наличием оперативных подразделений полиции, которые ищут преступления — налоговые, финансовые, растраты и так далее. Для них это главная отчетность. И "кошмарение бизнеса" часто происходит не только с коррупционными целями, но и для отчетности",— поясняет он.
Ведущий научный сотрудник ИПП Элла Панеях предлагает вообще забыть о попытках предусмотреть отдельные права и привилегии для предпринимателей: все беды, с которыми они сталкиваются во время следствия, использование уголовной юстиции как инструмента рейдерства и ограбления бизнеса — лишь побочный эффект того, как вообще работает эта система. "Чем больше мы выделяем предпринимателей в отдельную группу, тем более уязвимыми они оказываются. Занимаясь защитой "социально близких", мы перестаем замечать, что происходит с остальными,— опасается эксперт.— И этим для "социально близких" ситуацию тоже ухудшаем, потому что их ситуация не изменится, пока не изменится общая". Нужны реформы судов, прокуратуры, следствия. Все то, что никак не происходит. Впрочем, иронизирует журналистка, основательница движения "Русь сидящая" Ольга Романова, участвующая в работе "большого правительства", выходить с предложениями о реформах все равно надо: "Это теоретическое упражнение развивает мозг".
Трудно только ждать на выходе особенной гуманизации. В вопросах правоприменения власть должна начинать с себя. И правоприменительные органы охотно последуют примеру президента, которого десять специалистов по конституционному праву не смогли убедить в том, что он имеет право помиловать любого заключенного по собственной инициативе, не дожидаясь, пока тот напишет ходатайство с раскаянием. Наверное, с раскаянием в преступном намерении работать в России.