Фестиваль балет
В отсутствие полноценных премьер на фестивале балета "Мариинский" центром художественного притяжения стали балеты 40-летней давности. После четвертьвекового перерыва в Петербург приехала труппа Мориса Бежара. Из Мариинского театра — ОЛЬГА ФЕДОРЧЕНКО.
25 лет назад гастроли коллектива Мориса Бежара были информационным и культурным шоком. Весь просвещенный Ленинград принял живейшее участие в посещении и обсуждении спектаклей. Четверть века спустя корреспондент "Ъ" вновь не без удовольствия увидел представителей старинной питерской интеллигенции в знакомой балетоманской толпе. Ностальгию усилила выставка Валентина Барановского "Гран-па в белую ночь" в фойе на третьем ярусе: хроникальные фото встреч двух танцевальных культур летом 1987 года вызвали многочисленные умилительные возгласы: "А ты помнишь!.." и "Да, было время...". Действительно, та удивительная культурная инициатива, реализованная тогдашним главным балетмейстером Театра оперы и балета имени Кирова Олегом Виноградовым,— в архитектурных декорациях Петербурга исполнить фрагменты классической и современной хореографии — по художественной значимости сопоставима с показом в Советском Союзе "Джоконды" Леонардо да Винчи в 1974 году.
Нынешние гастроли "Бежар Балет Лозанна" менее представительные, ушли из жизни великие Хорхе Донн и сам хореограф, никто не танцует на пленэре (сложно это представить по нынешней питерской слякоти!). В Петербурге показали три балета самого Бежара и сочинение теперешнего художественного руководителя труппы Жиля Романа.
"Что рассказывает мне любовь" — пантеистический балет-истолкование III симфонии Густава Малера (Бежар использует музыку IV, V и VI частей). Любовь в балете Бежара — особа весьма разговорчивая и многоликая. В первой части она оборачивается Ночью (IV часть малеровской симфонии носит подзаголовок: "Что мне рассказывает ночь (человек)"). Таинственные персонажи в пышных "венецианских" одеяниях, словно живущие на границе сновидений, медленно испаряются, оставляя в центре влюбленную пару. Целомудренный дуэт, практически без прикосновений, скуп на внешнее выражение страсти, но в заторможенных плывущих движениях постепенно разгорается опаляющий души и тела огонь. Во второй части этот огонь живительным потоком проливается в эпизоде "Что мне рассказывают утренние колокола (ангелы)". Любовь здесь воплощена в образе юноши, солнечного луча, рассыпающего блестки пластической скороговорки, которую без малейших признаков шепелявости или картавости бойко "произносит" высокотехничный Масаеси Онуки. Третья часть подводит логический итог бытия. Постепенно увеличивается число танцовщиков на сцене. Столь же постепенно происходит нагнетание чувственности и энергетики, тела сближаются, совокупляются, отталкиваются и вновь притягиваются. Медитативный хоровод теней и сновидений в финале рассеивается, оставляя на сцене главную пару: женщину, бережно охраняющую вечный покой возлюбленного.
В бежаровской "Кантате 51" на музыку Баха танцевально трактуется один из евангельских сюжетов — Благовещение. Точнее, трактуется не сюжет, но выражается его эмоциональная составляющая. Ликующая радость Ангела, которого сопровождают две весьма бойкие девушки, согласуется с танцевальным смирением Девственницы, пластический лейтмотив которой — послушно склоненный корпус и сложенные на груди руки,— отсылает к картинам ренессансных художников. Танцевальная география Ангела — многократно повторенный круг, очерчиваемый вокруг главной героини,— словно символ небесной защиты и покровительства. Финальный экстаз, когда Девственницу возносит ввысь четверка мужчин, заставляет лишний раз восхититься, как тактично и нежно балетмейстер, принявший ислам, говорит об одном из самых сокровенных событий христианской истории.
В балете Жиля Романа "Там, где птицы" очень интриговала заявленная в качестве декорации скульптура Марты Пан, художницы, творчество которой было очень близко Морису Бежару. Скульптура, скрытая добрую половину получасового балета за экраном, наконец была представлена публике — нечто красно-кровавое на качающейся ножке. Сидящая рядом коллега, прищурившись, тихо ужаснулась: "Там что — печень?!" Нет, то была не печень, а иная часть организма, из которой на свет появляется человечество. Балет господина Романа имел подзаголовок "Рождение". Надеюсь, все поняли, что речь идет отнюдь не о ребре Адама...
Завершало вечер знаковое для балета ХХ века "Болеро". Волнующий, манящий, завораживающий ритм материализовавшейся Мелодии взрывает зал вот уже более полувека. Главный сюрприз питерских гастролей: два варианта Мелодии — в первый вечер ее танцует женщина (Элизабет Рос), во второй — мужчина (Жюльен Фавро).