Фестиваль балет
В Петербурге прошли спектакли фестиваля "Русские сезоны XXI века", организованные благотворительным фондом имени Мариса Лиепы. Особый интерес вызывал балет "Павильон Армиды". Рассказывает ОЛЬГА ФЕДОРЧЕНКО.
Балет Николая Черепнина "Павильон Армиды" в хореографии Михаила Фокина и сценографии Александра Бенуа в 1909 году открывал знаменитые "Русские сезоны" в Париже и ошеломил зрителей изысканной хореографией, богатством живописного оформления, гениальными танцами Анны Павловой и Вацлава Нижинского. Балет этот всегда считался сложным для восстановления: если роскошную сценографию Бенуа еще можно повторить по многочисленным эскизам и зарисовкам, то с хореографией сложнее: в телесной памяти танцовщиков сохранились микроскопические фрагменты (вариация главной героини и трио наперсниц). И практически невозможно воспроизвести атмосферу, которой был пронизан балет: "Павильон Армиды" воспевал темы роковой красоты, гибельных соблазнов, бессилия человека перед неотвратимостью судьбы и крах иллюзий. Но Андрис Лиепа, набивший руку на воспроизводстве фокинских балетов, и хореограф Юриюс Сморигинас рискнули создать свою версию по мотивам спектакля Михаила Фокина, который, в свою очередь, являлся танцевальной стилизацией эпохи Людовика XIV.
После краткой увертюры занавес поднялся, обнаружив ядовито-зеленые деревья, очертания замка и два версальских фонтана. Это парк, вероятно, перед вынесенным в заголовок балета павильоном. Но павильон на сцене так и не появился — наверное, строители сорвали сроки окончания работ.
На сцене вообще не появилось многого из написанного в программе. Обещали грозу, заставшую Рене де Божанси у замка Маркиза,— ярко, без помарок светило театральное солнце (хотя действие вообще-то разворачивается ночью). Описали портрет роковой красавицы на стене павильона — вероятно, он где-то висит, но ни портрета, ни павильона не было. Пообещали заснувшего в павильоне виконта — ничего подобного, бегал и прыгал как заводной, без тени усталости и даже глаз ни на мгновенье не сомкнул (не забудем — ему и засыпать-то было негде). Главный эффект балета — анонсированный оживающий гобелен, когда "один за другим появляются двенадцать гениев часов с горящими фонариками". Что ж — в "Кремлевском балете" на кордебалет-то с трудом наскребли восемь разнокалиберных пар, где им еще двенадцать человек найти?! Сплошной обман — и про двенадцать гениев, и про фонарики, и про таинственный свет, который освещает гобелен, уж не говоря об отсутствии самого тканого изделия (а между прочим, первое название "Павильона Армиды" — "Оживленный гобелен").
Господин Сморигинас как не озаботился проконтролировать, чтобы написанное в программе хоть как-то совпало с происходящим на сцене, так и не удосужился придать хореографии хоть какого-то флера загадочности и зачарованности, поиграть в стилизацию, как это веком раньше сделал Михаил Фокин. Игры в стилизацию выражались в том, что движения и позы танцовщиков перекликались или прямо копировали сохранившиеся хореографические образы великого балетмейстера-реформатора, и не только его. То женский кордебалет, вскочив на пальцы в эшапе воспроизведет знакомый силуэт Балерины из "Петрушки", то Армида встанет в профильную позу на манер Клеопатры из "Египетских ночей", то она же, привольно взмахнув руками, опрокинется на руки Ринальдо аки Жар-птица, то вообще, словно Фея кукол, постарается примирить главного героя и Раба, на манер двух Пьеро заспоривших, у кого лучше получаются двойные со-де-баски.
Александра Тимофеева в главной партии танцевала вполне жизнерадостно и убедительно, но ее земное обаяние и кокетство более подходили простушке Лизе из "Тщетной предосторожности", нежели воплощению "жуткого впечатления жизни, навсегда отравленной тоской по исчезнувшей красоте" (так писали об Армиде дореволюционные критики). Виконт де Божанси (Андрей Меркурьев) как вышел в условном костюме балетного премьера, так и остался им до конца. В безукоризненно правильных танцах премьера было совершенно невозможно понять, где здесь Рене — путешественник начала XIX века, а где он превращается в средневекового рыцаря Ринальдо, одурманенного чарами волшебницы Армиды. Раб-виртуоз в коротких облегающих штанишках (Михаил Мартынюк) сурово супил брови и бросал недобрый взгляд на пришельца не хуже злодея Ротбардта.
Несмотря на неприветливость Раба, "Павильон Армиды" господина Сморигинаса получился вполне лучезарным и солнечным — этакое барбекю в святилище Аполлона.