Выставка коллаж
Небольшой дайджест любимых приемов авангарда, от внушительной типографики до фотомонтажа, взят галереей "Проун" в запасниках Музея Маяковского. Заявлены Александр Родченко и Густав Клуцис, но главным героем стал малоизвестный ученик Малевича Сергей Сенькин. На выставке побывал ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.
"Это время завыло: "Даешь!" — а судьба отвечала послушная: "Есть"",— писал главный будетлянин Велимир Хлебников в поэме "Зангези", посвященной событиям Первой мировой, вызвавшим Октябрьскую революцию. В роли времени на выставке в "Проуне" выступает госзаказ молодой республики на новые массовые формы оптимизма. Или, как в случае эскизов Сергея Сенькина, к оформлению колонны юных артиллеристов на очередной демонстрации, новой формы массового оптимизма. Под сенью зенитных орудий юноши и девушки в спортивной одежде маршируют под лозунгом "Молодежь — в артиллерию!". В роли послушной судьбы художники русского авангарда, защитники угнетенных, которых хватало в первые годы революции. Вот Родченко строит из лозунга Маяковского "Члену Союза нэпач нипочем: профсоюз защитит и справится с нэпачом" полурисованную, полуколлажную композицию. Предполагаемый член профсоюза здесь очень напоминает инфернального младенца со знаменитой рекламы Резинотреста. Он попирает оппонентов, практиков новой экономической политики, заостренными ногами, похожими на доски забора. Сверхчеловек лишен личных черт. Это конструкт идеального гражданина с точки зрения любви авангарда к технике. Его враги, наоборот, вырезаны из газет и обладают индивидуальностью, последним пристанищем мещанина и человека старого мира.
Все хорошее в этой жизни, по крайней мере до начала 1930-х, можно свести к машине. Валентина Кулагина, супруга пионера фотомонтажа Густава Клуциса, на обложке к филологическому труду заумника Алексея Крученых "Язык Ленина" (1925) рисует нечто среднее между патефоном, этюдником и маяком. Речь вождя революции становится продуктом работы спиралевидной конструкции на ножках. Для конструктивиста образ Ильича неотделим от электрификации. "Ленин наше счастье и сила",— пишет на плакате конца 1920-х Сенькин и накладывает на красные буквы "СССР" зигзаг, похожий на энцефалограмму. Поклонение вождю художники тоже осмысляют в формах технического прогресса. На иллюстрации для журнала "Молодая гвардия" под названием "Памяти погибших вождей" Сенькин и Клуцис изображают толпу прощающихся с Лениным в виде зигзага. Сквозь Мавзолей как будто проходит электрический разряд живой энергии. Этот же прием повторяется и на других листах. Клуцис в придуманном им самим жанре "фото-лозунго-монтаж" делает для "Молодой гвардии" картинку, объясняющую, что "Ленин стоит на грани двух эпох развития человечества". Общественный прогресс показан в виде стрелки, указывающей вверх, где Ленин в прямом смысле возглавляет (мы видим только лицо) восходящий людской поток. У явлений старого мира (стрелка вниз) реальные лица кайзеров и других правителей враждебной большевикам Европы. В общем, "искусство умерло, да здравствует новое машинное искусство Татлина!", как писали дадаисты на плакатах своей первой международной выставки в Берлине.
Когда дело дошло до индустриализации, человек возвращается в наглядную агитацию. Плакат Сенькина, посвященный озеленению цехов, построен по канонам европейской живописи и композиционно напоминает Шардена или "Кружевницу" Тропинина, а не его же собственные эксперименты пятилетней давности. Сенькина на выставке больше всего, и это объяснимо: приятнее открывать новые имена, чем тасовать старые. Сплоченная группка авангардистов выглядит из нашего времени сборищем титанов. Тем интереснее узнать, что среди них были не только оппоненты, ушедшие в более реалистические формы революционного искусства, как Древин, Самохвалов и другие, но и второстепенные авторы. Сенькин вроде бы делает то же самое, что и коллеги по "фото-лозунго-монтажу", но получается как-то криво, с известной дозой нелепости. В учебники дизайна и рекламы он не попадет, в отличие от Родченко с Клуцисом. Такие авторы обычно становятся поводом для критического взгляда на то, как делалась пропаганда, потому что коллажи Сенькина легко раскладываются на элементы. Но "Проун" по привычке играет в реконструкторов и погружает в атмосферу. На стенах без всякой иронии крутят отрывки из фильмов про парады, то есть показывают воодушевленных, а не то, какого труда стоило их воодушевить.