BaselWorld — великая часовая ярмарка, не только потому, что величественная, и не только потому, что она невероятной величины. В дни людских приливов она похожа на демонстрацию трудящихся. Если она при этом сама никуда не уходит, то это только потому, что люди снуют во всех направлениях и векторы складываются. Но в этой суете есть смысл, вывод и мораль, которую каждый извлечет в конце ее работы. Извлек ее и я.
На Базельской ярмарке гораздо лучше, чем на женевском салоне SIHH, видны многие тенденции — причем совершенно не обязательно те, за которыми гоняются часовые журналисты. Речь идет не только о новых моделях, которых, кстати, тьма, или трендах локальных, стилистических — вроде любви к голубому цвету, засилью белой керамики и так далее. Часовая мода имеет, конечно, предел скорости, связанный с разработкой новых моделей, которая занимает в среднем два или три года, но, несмотря на это, облик ее меняется. Одно остается неизменным. Наблюдается полное отсутствие изменений, которое тоже тенденция — и довольно тревожная. Я имею в виду русское присутствие в Базеле.
С точки зрения посетителей все обстоит прямо-таки отлично. Русская речь звучит повсюду, по ярмарке ходят толпы журналистов, байеров, клиентов, но все наши соотечественники как-то группируются по одну сторону прилавка. Мы здесь покупатели, а не продавцы — гости, а не хозяева.
Понятно, что в Швейцарии огромные часовые традиции. Долгими зимними вечерами крестьяне в своих шале тачали турбийоны. Но у нас-то зимние вечера подольше будут. И тем не менее наши крестьяне занимались тем, что вырезали заготовки для деревянных ложек. Как уточняет Даль, били баклуши.
Это достойное занятие мы продолжаем до сих пор. Меж тем как деловитые пришельцы — японцы, китайцы, корейцы, индийцы, африканцы — покупают в Европе и, в частности, в Швейцарии уже не часы, а целые часовые мануфактуры. Вот Citizen, производитель простых, вполне качественных часов, пытается стать европейской люксовой маркой. Вот китайцы покупают Eterna и засматриваются на ее соседей. Вот Ангола вкладывается в De Grisogono.
У нас собственная гордость. Мы если что-нибудь и покупаем в Швейцарии, кроме готовых часов и шоколада, так это футбольный клуб города Невшатель. Гражданин России, чеченский бизнесмен Булат Чагаев, приобрел невшательский "Ксамакс" и после этого долго удивлял местную публику своими эксцентричными интервью и судьбоносными решениями, пока не попал под арест и оставался в швейцарской тюрьме в дни Базельской ярмарки.
Я думал об этом в Базеле и потом, в Париже, где выпустили пантеру — точнее, фильм "L`Odyssee de Cartier", в котором действует одна из самых эмблематичных ювелирных бестий великого парижского дома. Пантера каталась на слонах с махараджами, гуляла в волшебных садах падишахов, а потом курьезно мчалась за санями по заснеженной Неве мимо Государственного Эрмитажа. Так поэтично был трактован известный момент в биографии марки, когда Луи Картье приехал в Россию и даже фотографировался в настоящих русских санях с бодрым ямщиком на облучке.
В день премьеры для гостей поставили сани с медвежьей полостью, выдавали настоящие shapka и тоже предлагали сфотографироваться на фоне набережных Невы. Я сел и, надвинув шапку поглубже, чтобы не узнали, стал переживать, как же такое может быть, что мы вот уже целый век только покупаем, а ничего не продаем.
Очевидно, чтобы продавать, надо что-то сделать, и это что-то должно быть кому-то нужно — кроме нас самих. Этого мы никогда делать не умели — если не говорить об оружии, водке и икре. У нас была псевдопромышленность, потому что все для себя мы делали сами, а другим это было даром не нужно. Советский знак качества, магический пентакль, имел девиз "Советское значит отличное". Народная молва добавляла: "Оттого что заграничное".
Мы продолжаем это до сих пор. Все вещи, которые мы делаем,— вещи для бедных людей. Мы производим машины для тех, кто никогда бы не стал их покупать, кабы не крайняя нужда. Как бы Владимир Путин ни катался на "Ладе Калине", ее не сделать обратно "Фиатом". С "ЗИЛов и "Чаек" наши начальники с удовольствием пересели на иномарки, и все попытки придумать в России машину хотя бы среднего класса приводили к ужасным "Святогорам" и "Волгам" со второй фамилией Siber.
Но это машины, которые все-таки нужны. Хоть такие. Часы теперь не нужны — если это не удивительные, замечательные, художественные и так далее. Поэтому российские советские часы отправились туда же, куда ушли магнитофоны "Десна", телевизоры "Рубин" и стиральные машины "Вятка". Стали ископаемой редкостью — "Полет", "Слава", "Чайка" и пр.
Последней закончилась "Слава". На моих глазах напротив Белорусского вокзала было разрушено здание ее Московского часового завода. Какова бы ни была по своему качеству советская часовая промышленность, она исчезла бесследно и бесславно. Осталась на виду разве что "Ракета" — и то после того, как ей занялся один безбашенный француз. Этому человеку, неожиданно нашедшему в России свой дом, хватило азарта и безумия ввязаться в авантюру с Петродворцовым часовым заводом и превратить советские часы в чуть по-русски аляповатый, но очень забавный бренд. Стенд "Ракеты" был самым веселым русским стендом в Базеле. Из всех, которые можно пересчитать по пальцам левой ноги.
Мы не единственная страна, потерявшая свои часы,— в таком же положении оказались в какой-то момент Франция и Штаты, но они берутся за ум и если не возрождают старые марки, то стараются сделать новые. Германия вновь стала родиной часов — и, надо сказать, замечательных. Свои часы делают скандинавы — пусть для всех для них важна Швейцария, как была важна Франция для художников в начале прошлого века. Мы же оказались полностью неспособны к созданию индустрии роскоши. Робкие попытки делаются, и мы пишем о них, но их удивительно мало для такой большой страны, полной невнятных амбиций. Пока что мы ничем не обогатили мировую часовую и ювелирную историю конца ХХ — начала ХХI века, кроме эвфемизма "взять за Фаберже".
При этом мы страшно защищаем наш внутренний рынок от швейцарских часов — как будто бы у нас своя часовая промышленность бурно развивается и нуждается в защите. У нас есть твердое убеждение, что мы им нужны больше, чем они нам. Приедем в Базель, всего закупим. Вы думаете, без нас они не обойдутся? На Востоке, друзья мои, часы нужнее — и уже сейчас русские представители часовых марок, искренне обожающие Россию, выпрашивают часы у штаб-квартир, потому что, сколько ни отправь в Китай, все будет мало, все съедят и еще попросят. "Что вы ожидаете,— говорил мне глава одной великой фирмы,— если есть страна с городами, в каждом из которых живет больше людей, чем во всей Франции". А впереди еще Латинская Америка, Индия. Хватит ли на всех одной маленькой Швейцарии? И одного Базеля — даже если он невероятно велик?