Специальный корреспондент Ъ ОЛЕГ КАШИН с помощью сюжета популярного кинофильма объясняет, почему обвинять организатора "Марша миллионов" в провоцировании насилия — это лицемерие.
Накануне в социальных сетях обсуждали, кто будет вести митинг. Может быть, Владимир Рыжков, как всегда? У Владимира Рыжкова так хорошо получается вести митинги, он был ведущим на всех митингах "За честные выборы", от первой Болотной до Нового Арбата. Но, с другой стороны, это ведь уже не "За честные выборы", это уже "Марш миллионов", нужно что-нибудь поновей, посвежей. Может быть, Сергей Пархоменко — в самом деле, почему бы Сергею Пархоменко не быть ведущим митинга? Но Сергей Пархоменко в отъезде, Сергея Пархоменко нет в Москве. А вот Евгения Чирикова — пусть ведущей будет Евгения Чирикова. Она молодая, симпатичная, харизматичная, конечно, пускай она и будет ведущей митинга.
На Чириковой я уже перестал следить за этими обсуждениями, и не знаю, что там в итоге решили и кого выбрали ведущим митинга. Мы бы увидели этих ведущих и этих ораторов в воскресенье на Болотной — они, разбавленные, может быть, несколькими новыми лицами (Сергей Мохнаткин? Максим Кац? Илья Варламов?), говорили бы то же, что говорили с митинговых трибун в декабре, феврале, марте. Они говорили, а их уже не хотелось слушать. Создавалось впечатление, что они либо не замечают того, что людей приходит все меньше и меньше, либо просто издеваются над теми, кто стоит перед ними на площади. "Друзья, не верьте глазам своим, ничего не пропало, нас не стало меньше, декабрьский испуг у власти не прошел, все в порядке, слово предоставляется депутату Государственной думы Геннадию Гудкову".
Вот даже интересно — кто-нибудь всерьез хотел такого митинга? Чтобы послушать Геннадия Гудкова, проголосовать за резолюцию, а потом, сидя дома, спорить в "фейсбуке", слили протест, или все-таки стоит ждать чего-нибудь еще.
Наблюдая за воскресными московскими событиями, я почему-то вспомнил один уже достаточно старый, середины девяностых, российский фильм. Действие происходит в тридцатые годы, и главного героя, прославленного советского полководца, сейчас арестуют, но не так, как обычно арестовывают — черный воронок, ночной обыск, конвой, — а вежливо и культурно. Чекист, старый друг семьи, приехал к комдиву на дачу, вот они все вместе играют в волейбол, пьют чай, болтают о чем-то, а вот за ними приехала служебная машина друга семьи с двумя мордоворотами в штатском, и комдив садится в машину, его провожает маленькая дочка, комдив, хоть и сидит между мордоворотами, но ведет себя совсем не как арестованный, и все по-прежнему культурно и мирно — шутят, смеются, уезжают. Но стоит комдиву несанкционированно дернуться на своем сиденье, как все заканчивается, больше никаких шуток, и следующий кадр — разбитая в кровь физиономия комдива, который, кажется, наконец что-то все-таки понял.
Я смотрел этот фильм восемнадцать, кажется, лет назад на кинофестивале в моем родном городе. После фильма было обсуждение, выступали люди с разными взглядами и на кино, и на историю, но, насколько я помню, ни одному из обсуждавших не пришло в голову сказать, что сам комдив, конечно, еще тот провокатор, и что если бы он не попытался встать на своем сиденье (там по сюжету был какой-то заблудившийся дальнобойщик, и комдив хотел показать ему дорогу), все так бы культурно и весело продолжалось, и они бы ехали, болтали, шутили, смеялись. Но общественная мысль за эти неполные двадцать лет, я полагаю, сильно продвинулась в своем развитии, и, наблюдая за обсуждением вчерашних событий на Болотной, я почему-то уверен, что если бы тот фильм сейчас показали в каком-нибудь "Закрытом показе", то обязательно кто-нибудь сказал бы, что комдив провокатор, и что он сам виноват, что его лицо приобрело тот вид, который показали в последних кадрах.
Наверное, действительно где-то были люди, которые хотели митинга с Владимиром Рыжковым в роли ведущего и с набором до тошноты все знакомых ораторов. Может быть даже, люди, которые хотели такого митинга, работают не только в администрации президента и смежных структурах — я вполне готов в это поверить. Еще я верю в то, что, когда Удальцов с Навальным выйдут после своих пятнадцати суток (или не пятнадцати, или не суток — не знаю), все будут их критиковать за безответственность и за что-нибудь еще. Может быть, Удальцова больше никогда не позовут на президентскую комиссию по совершенствованию партийной системы и даже в передачу "Честный понедельник". Не знаю.
Но что знаю точно — что если бы это был митинг, как в марте на Пушкинской или на Новом Арбате, мне было бы за него стыдно, хоть я к нему и не имел никакого отношения. Но Удальцов, Навальный и прочие сели на асфальт, и, благодаря этому, мне теперь стыдно за то, что меня не было рядом с ними.