Премьера кино
Новый готический триллер Тима Бертона "Мрачные тени" (Dark Shadows) сделан по уважительной причине — а именно по предложению Джонни Деппа, захотевшего сыграть героя своего любимого одноименного сериала конца 1960-х, вампира Барнабаса Коллинза, вернувшегося после двухвековой отлучки в родную семью. Ассистирует Джонни Деппу внушительный женский контингент, но и присутствие лучших актрис разных поколений не может согнать с лица героя выражение "мрачный муж пришел", которое ЛИДИЯ МАСЛОВА сочла слишком однообразным.
"Мрачные тени" Тима Бертона начинаются и заканчиваются присказкой: "Говорят, кровь людская не водица", но не стоит принимать эту расхожую истину близко к сердцу и надеяться, что новая бертоновская сказка будет потеплее и почеловечнее последних его работ — это по-прежнему триумф декоративности над эмоциями, замороженного стиля над живым юмором. И в общем-то к самой картине можно отнести вежливое, но холодное определение "безупречное соединение европейской элегантности и американской предприимчивости", которое герой Джонни Деппа дает своему фамильному поместью, где, несмотря на некоторое запустение и неприбранность, сохранился и музейный камин из каррарского мрамора, отделанный перламутром, и хрустальная суперлюстра из дворца, которой суждено сыграть важную декоративную роль в самой душераздирающей (точнее, "сердцеразбивающей" во всех смыслах) сцене фильма. Хотя не очевидно, кто из участниц этой сцены самому режиссеру милее и дороже в эстетическом плане — люстра или персонаж Евы Грин, одна из соблазненных Барнабасом в 1772 году служанок, которая оказалась ведьмой настолько могущественной, что превратила его в вампира и уложила в гроб. Не ограничившись этим, она прибрала к рукам и весь рыбно-консервный бизнес семьи Коллинзов, которые теперь вынуждены перебиваться в своем обшарпанном поместье с хлеба на воду, закладывая фамильное столовое серебро.
"Мрачные тени" получились все-таки не такими мрачными, как могли бы, и не такими тяжелыми, нагруженными какими-то избыточными социально-политическими смыслами, как, скажем, "Алиса в Стране чудес",— во многом, вероятно, благодаря участию молодого сценариста Сета Грэма-Смита, который по возможности старается не сходить с комической тропы. Так, один юмористический пласт связан с неуклюжими попытками Барнабаса освоиться в 1972 году: вылезши из гроба, он с удивлением скребет когтями по диковинному асфальту на шоссе, а также опознает светящуюся на "Макдоналдсе" букву М как первую букву имени Мефистофеля. Иногда в голосе героя, печально констатирующего: "Этот век останется для меня загадкой", проскальзывают интонации царя Ивана Васильевича, меняющего профессию,— например, когда он обращается к телевизору с заклинанием: "Явись нам, крошечная певица!" Еще одна шутка происходит с участием Элиса Купера: отставший от жизни вампир, пребывающий в уверенности, что Элис — женское имя, замечает про рок-идола: "Более уродливой женщины я не видел". Кроме Элиса Купера, время действия маркируют несколько музыкальных шлягеров типа "Nights In White Satin", и аналогичную функцию выполняют периодически подворачивающиеся по ходу дела хиппи, которые называют всех чуваками и чувихами, включая и Барнабаса — правда, ему приходится истребить всю обкуренную хипповскую компанию после того, как они объясняют ему, что девушкам на самом деле нужны любовь и секс.
Тем не менее слова эти оказываются правдой — прежде всего по отношению к ангелоподобной возлюбленной Барнабаса (Белла Хиткот), самому неинтересному персонажу, который, как и в исходном сериале, приезжает гувернанткой в поместье Коллинзов, представляющее собой бабье царство с легкими намеками на феминизм. Когда глава семейства Коллинзов (Мишель Пфайффер) тестирует несколькими вопросами только что приехавшую гувернантку, на один из них — "Возможно ли равенство полов?" — та, не моргнув прозрачным голубым глазом, отвечает: "Конечно, нет, иначе мужчины станут неуправляемыми". Немного томится в бездействии вплоть до эффектного финального выхода и корчит от скуки смешные рожи замечательная Хлоя Грейс Морец в роли хозяйской дочки, но зато бурную деятельность развивает сильно пьющая доктор-психиатр (Хелена Бонем-Картер), про которую Барнабас ворчит: "Женщина-врач! Куда катится мир?" Впрочем, избыточной женской предприимчивости и напористости Тим Бертон кладет конец очень решительно: самая энергичная и теплокровная девушка в фильме, которую играет Ева Грин, объявляется "суккубом сатаны" и превращается в рассыпающуюся на черепки пустую внутри фарфоровую куклу — прежде всего волевым решением режиссера, на позднем этапе своего творчества примкнувшего к той породе сказочников, которые не любят воскрешать погибших героев, а, наоборот, находят удовольствие в том, чтобы все самое красивое вокруг них принимало самые застывшие и окаменевшие формы.