Выбор Игоря Гулина
Отель "Савой"
Йозеф Рот
Ad Marginem
Замечательная ранняя книжка австрийского классика, автора "Иова", "Марша Радецкого" и "Легенды о святом пропойце". К середине 1920-х Йозеф Рот жил в Германии, много путешествовал по Европе, был популярным журналистом и напечатал отрывки первого незаконченного и незамеченного романа. Но именно с по кусочкам публиковавшегося в газете Frankfurter Zeitung в 1924 году "Отеля "Савой"" началась его литературная известность.
После окончания Первой мировой бывший солдат и писатель Гавриил Дан возвращается домой из российского плена и задерживается в польском городке Лодзь — в отеле "Савой", будто намагниченном на несчастных и растерянных людей. Большинство попадающих туда становятся жертвами отеля, остаются на месяцы и годы без какой-либо цели. И сам герой, хотя очень хочет продолжить движение на запад, тоже крепко застревает на этой межеумочной европейской окраине. Беда Гавриила в том, что с ним ничего не может произойти. Он влюбляется в свою соседку, цирковую танцовщицу Стасю, она в него тоже, но роман кончается, не начавшись, из-за чувственной беспомощности героя. Рядом живет неприятный богатый дядя с семейством, но назревающий конфликт оборачивается парой небрежных разговоров за чаем. Приехавший в город революционно настроенный полковой товарищ Звонимир пытается втянуть Гавриила в борьбу с местной буржуазией, но вполне кровавые волнения проходят как сквозь мутное стекло. Чувства, встречи, деньги, работа, смерть — все оказывается случайностями, на которых попросту невозможно сосредоточиться.
Роман Рота представляет важный для межвоенной европейской литературы тип книжки об обезоруживающем плене чужого города. Это элегически-левацкое повествование об отчужденности человека от истории, текст той же ноты, что "Московский дневник" Беньямина, "Zoo" Шкловского, "Прощай, Берлин" Кристофера Ишервуда, их старший брат, так же рифмующий бездомность, безвременье и безделье. "Отель "Савой"" — книжка более простая, но вместе с тем очень проникновенная. Белое пятно времени вызывает у Рота не только брезгливость и растерянность, но тихую, ленивую любовь, ту самую, которой не хватает его герою на остальную жизнь. И это чувство тут — самое ценное.
Символический порядок
Светлана Адоньева
Пропповский центр — Амфора
Новая книга Светланы Адоньевой — собрание статей на разные темы, объединенных той же идеей, которая лежала в основе ее книги "Дух народов и другие духи" (см. "Коммерсантъ-Weekend" N34 (130) от 04.09.2009): Адоньева говорит о двух "внутренних родителях" постсоветского человека — во-первых, крестьянская, патриархальная традиция, а во-вторых, советская идеология (не парадно-официальная, а та, которая скрывалась в словах воспитателей детсада, в картинках букваря, в санитарных правилах и т. п.). И вот то, как эти два родителя совместно руководят постсоветским человеком, Адоньева показывает на примере самых разных феноменов — отношение деревенских и городских жителей к мусору, картина мира в школьном учебнике математики, "хорошее" и "плохое" перемещение праха, любование природой и т. д. Удобным для профана образом сложные теоретические конструкции сосредоточены в отдельных пассажах в начале или в конце статьи, а собственно описание какого-то феномена делается всякий раз на общепонятном языке. Поэтому читатель может соотнести авторские наблюдения с собственным опытом, а сам этот свой собственный опыт увидеть как взаимодействие крестьянских традиций, советской утопии и современной реальности. Адоньева не только проницательно смотрит, умно толкует и увлекательно излагает, но еще и прекрасно цитирует. И среди ее цитат есть одна, которую необходимо привести целиком. Это масленичная хороводная песня, которую записали в 1985 году в Вологодской области Ю. И. Марченко и В. П. Шифф. "Песня поется от лица тещи, исполняют ее взрослые мужчины и женщины, девки к хороводу вокруг горящих бочек не допускались, а парни, видимо, присутствовали". Эта песня — настоящий поэтический шедевр: она изумительно построена, и у нее невероятный по красоте рефрен. "Я круг бочки хожу, круг медовенькия. // Я на бочку гляжу, на медовенькую.// Оттыкайся, гвоздок, наливайся, медок. // Напивайся, душа, душа зятюшкина. // Он напился, как бык, // Сам не знает, как быть.// Я круг печки хожу, круг муравчатыя. // Я на печку гляжу, на муравчатую. // Открывайся, заслон, вынимайся, пирог. // Наедайся, душа, душа зятюшкина. // Он наелся, как бык, // Сам не знает, как быть. // Круг кроватки хожу, круг тесовенькия. // На кроватку гляжу, на тесовенькую. // На кроватке лежит душа зятюшкина. // Поднимайся, подол, раздувайся, хохол. // Нагребайся, душа, душа зятюшкина. // Он нагребся, как бык, // Сам не знает, как быть".
Страна изобилия
Фрэнсис Спаффорд
Corpus
Фрэнсис Спаффорд — заметный британский автор нон-фикшена, в любви к которому признается, например, Ник Хорнби. Его книжка-расследование об оттепельном СССР в Англии вышла два года назад, с тех пор появилась на нескольких языках и теперь добралась до России. Здесь ее просветительская функция, конечно, не так актуальна, но книга Спаффорда остается любопытным явлением. Он пишет очень много о чем — от расцвета точных наук до расстрела демонстрации в Новочеркасске, от Хрущева до Галича — пишет то ли вдумчивое исследование о советской культуре, экономике, политике, социологии, то ли разухабистый журналистский очерк, то ли вовсе остросюжетный роман на условно реальном материале. Здесь его текст выглядит местами слишком наивно, как-то неуместно, но тем не менее это возможность посмотреть на собственную историю глазами заинтересованного, удивленного другого.
Псы войны
Роберт Стоун
Азбука-Аттикус
Самая известная книжка важного американского писателя, лауреата кучи премий, а в 1960-х — приятеля Керуака, Кена Кизи и почти всех битников. Вышедший в 1974 году роман "Псы войны" отчасти близок "Страху и отвращению в Лас-Вегасе" Хантера Томпсона. Это тоже история о мучительном разочаровании в беззаботном контркультурном мире 1960-х. Приехавший из Вьетнама журналист Джон Конверс обнаруживает, что в Америке за это время все изменилось не в лучшую сторону, и решает попробовать себя в новой профессии — перевозчика героина. Все очень быстро идет наперекосяк, вскоре герой отправляется в погоню за своим приятелем, бывшим хиппи-философом Хиксом, умыкнувшим наркотики, а заодно и бездумно-свободомыслящую жену Конверса.
Просто люди
Кети Чухров
Альманах "Транслит" — Свободное марксистское издательство
Питерский философ, искусствовед и поэт Кети Чухров совсем недавно выпустила в издательстве Европейского университета книжку "Быть и исполнять" о театральности как категории современной философии. Теперь — в качестве своего рода практической стороны тех же размышлений — появился сборник ее собственных драматических текстов (вообще-то это переработанное второе издание, но первое промелькнуло совсем незаметно). В пьесах-поэмах Чухров сталкиваются вроде бы совершенно несовместимые друг с другом литературные линии: близкие авторам "новой драмы" безжалостные разговоры обиженных и озлобленных людей происходят в обэриутском мире разваливающегося языка, буквальной отмены коммуникации. Одним жестом здесь ставятся под вопрос привычные ощущения социального существования и театрального искусства.
Утрата
Карин Альвтеген
Иностранка
Третий переведенный на русский роман популярной шведской детективщицы. Расследование здесь ведет маргинализованная девушка с пророческим именем Сибилла. Она ночует в заброшенных домах, пробавляясь чем бог пошлет, и случайно попадает в неприятную историю, после которой полиция начинает подозревать, что Сибилла и есть серийный убийца, давно бушующий на стокгольмских улицах. Чтобы обелить собственное имя, девушке приходится искать настоящего преступника.