Премьера театр
В рамках фестиваля искусств "Черешневый лес" Театр под руководством Олега Табакова показал на сцене МХТ имени Чехова премьеру спектакля "Год, когда я не родился" по пьесе классика советской драматургии Виктора Розова "Гнездо глухаря". За метаморфозами позднесоветской пьесы с интересом наблюдал РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
Пьеса "Гнездо глухаря" была написана в самом конце 70-х. Она с трудом пробилась на сцену сквозь цензурные запреты, но уже через десять лет после первой постановки казалась безнадежно устаревшей — во второй половине 80-х общество менялось так быстро, что вчерашнее смелое откровение уже на следующий день оказывалось компромиссной полуправдой. А в последние годы застоя Виктор Розов, чьи драмы о нравственных проблемах общества никогда не нарушали рамок дозволенного, из-за "Гнезда глухаря" был записан-таки почти в диссиденты: он рассказал о семье некого Судакова, чиновника неназванной организации, ведающей загранпоездками. Семейство на поверку оказывается глубоко несчастным, сам Судаков, типичный продукт советской системы, очерствел душой, стал "глухарем", его сын готов вот-вот взбунтоваться против лицемерия окружающих, а его дочь вышла замуж за циничного карьериста Егора, теперь готового оставить жену ради дочери другого начальника.
Трудно было бы представить себе возвращение розовской пьесы на сцену как цельного самостоятельного произведения, критикующего "застойные" нравы. Картина, нарисованная драматургом, весьма печальна и даже жутковата, но все-таки "Гнездо глухаря", как ни крути, продукт позавчерашний. Когда зрительный зал ухмыляется тому, что продавщица продуктового ларька (маленькая роль превращена Розой Хайруллиной в блестящий вставной номер) имеет власть над участковым, или тому, что студента вуза не допускают до защиты диплома из-за нарушения режима во время заграничной поездки,— это всего лишь добрый, почти ностальгический смех. И объектом критики режиссера Константина Богомолова является, конечно, не "совок", а нынешняя Россия — или, если точнее, сегодняшняя Россия как плоть от плоти циничного и умертвляющего "совка".
Фото: Михаил Гутерман, Коммерсантъ
Если брать собственно пьесу, то внутри нее видно много смещений, причем разнонаправленных. Например, второе действие перенесено из первомайского праздника на День Победы, а гость-иностранец, пришедший к Судакову, превращен из итальянца в немца — и тем самым обостряется тема морального поражения внешне победоносного советского режима (сам собой тут вспоминается недавний "Лир" того же Богомолова, в котором режиссер рифмовал нацистский и сталинский режимы). С другой стороны, Олег Табаков, играющий Судакова, становится, сознательно или нет, адвокатом своего персонажа — розовский чиновник-глухарь предстает в спектакле добродушным хлопотливым дядюшкой, человеком слабоватым, но довольно симпатичным, вызывающим не осуждение, но сочувствие.
Впрочем, главное в спектакле — не сама пьеса Виктора Розова, а жесткие рамки, в которые поместили "Гнездо глухаря" режиссер Богомолов и художник Лариса Ломакина. На сцене построена огромная (как говорят в пьесе, шестикомнатная) квартира Судакова, в которой хозяйничает его жена, безропотная героиня Натальи Теняковой, но непосредственно зритель видит только кабинет, столовую и коридор, а вот спальни, кухня и санузел спрятаны от публики — происходящее там транслируется видеокамерами на полиэкран, висящий над павильоном. Прямой репортаж из других комнат перемешивается с кадрами из популярных передач брежневского телевидения. Прием, давно освоенный современным театром, у Богомолова выполняет не просто "отстраняющую" роль. Иногда изображение на экране нечетко и срезано, иногда резонирует звук, иногда картинка перенастраивается рывком. Кажется, что за распадом этой семьи — а с ней и всего социума — внимательно и бесстрастно наблюдают не просто скрытые от публики глазки видеокамер, а какой-то высший разум. Или кто-то, кто так и не пришел в мир,— тот, чье нерождение вынесено в заголовок спектакля. Недаром же тема аборта, сделанного по настоянию мужа дочерью Судакова Искрой (сильная и строгая работа актрисы Дарьи Мороз), из розовских намеков переделана в громкую и внятно артикулированную.
В конце спектакля бегущая строка на экране сообщает, что сын Судакова Пров был призван в советскую армию, которая вошла в Афганистан,— и ярко-красные цветы ничего хорошего о судьбе молодого человека сказать не могут. Это значит, что "отмазать" от армии сына герой Олега Табакова уже не смог. В пьесе Розова, помимо прочего, речь действительно идет о смене поколений: генерацию прошедших войну ровесников генсека сменяли карьеристы, взращенные в 70-е. Константин Богомолов продлевает эту тему в наши дни, и едва ли не ключевой для понимания замысла постановки — судя по скомканности второго акта, спектакль накануне премьеры все-таки испытал резкие движения продюсерских ножниц — становится сочиненная режиссером сцена, в которой получивший повышение по службе Егор (Александр Голубев) и его коллега, аккуратно-безликий чиновник Золотарев (Вячеслав Чепурченко) на фоне кадров кинохроники со Сталиным на Мавзолее грезят о том, как к 70-летию Победы страна будет уже целиком принадлежать им — тут зритель невольно совершает в уме простые арифметические операции и узнает в молодом герое сегодняшнего властителя.