В лондонском Высшем суде закончены слушания по делу инвестиционного фонда «Аврора», подконтрольного Виктору Вексельбергу, против аукционного дома Christie’s. Свое решение о том, является ли картина «Одалиска» Бориса Кустодиева, купленная фондом на торгах за £1,68 млн, подлинником или фальшивкой, судья вынесет только через несколько месяцев. Из Лондона — ТАТЬЯНА МАРКИНА.
Этот процесс уже обошелся каждой из сторон чуть ли не в полтора миллиона фунтов — английское правосудие дорого. Правда, проигравшая сторона должна будет оплатить часть (обычно не более 60–70%) расходов победителя. Картина стоила на торгах £1,68 млн.
Полотно «Одалиска», датированное 1919 годом, с авторством Бориса Кустодиева было приобретено инвестиционным фондом «Аврора» (в лице экспертов фонда Андрея Ружникова и Владимира Воронченко, владельцем фонда является российский бизнесмен Виктор Вексельберг) на аукционе Christie’s в 2005 году. В 2009 году фонд «Аврора», уже имеющий на руках как минимум три российских экспертных заключения, отрицающих авторство Кустодиева, потребовали у Christie’s признать сделку недействительной и вернуть деньги. Однако аукционный дом стоял на своем. «Аврора» подала в суд. Слушания по делу начались в Лондоне 26 апреля (обо этом подробно см. “Ъ” №73 от 23 апреля 2009 года, №128 от 19 июля 2010 года, и №132 от 23 июля 2010 года).
В течение четырех недель адвокаты допрашивали свидетелей и экспертов противных сторон. По одним и тем же вопросам высказывались Андрей Ружников и Алексей Тизенгаузен (глава русского отдела Сhristie’s), эксперт Алиса Любимова, считающая «Одалиску» подделкой, и эксперт Макс Равенстон, считающий ее подлинником, эксперты-технологи Денис Лукашин и доктор Николас Истор.
Допустил ли Алексей Тизенгаузен халатность, руководствуясь только своим мнением, когда продавал полотно с авторством Кустодиева? Является ли надежным провенанс картины от Лео Масковского, на который ссылается Christie’s? Что дает искусствоведческий анализ полотна и его история? Есть ли алюминий в пигменте подписи и что это значит?
В ходе слушаний стало ясно, что точных ответов ни на один из этих вопросов не существует и что к тезису тут же найдется антитезис. И это при том, что стороны не проработали ни один из вопросов до исчерпывающего состояния. Даже такой объективный вопрос, как наличие в подписи стеарата алюминия. По сведениям московского «Арт-консалтинга», обнаружившего это вещество в пигменте подписи, этот химикат в красках русских картин не встречается раньше 1940-х годов. Но химик Christie’s считает, что это вещество широко использовали в начале XX века, например, добавляли в мыло — может, художник просто помыл кисти. А Алиса Любимова (приглашенная «Авророй» и доказывавшая, что картина фальшивая) вообще заявила, что поздняя подпись может стоять на подлинной картине и никакого значения не имеет.
В ходе разбирательства провенанс «Одалиски» — из коллекции Лео Масковского — оброс подробностями. К несомненному успеху Christie’s можно отнести то, что нашлась газетная статья с фотографиями выставки в Риге в 1932 году, на которых видна картина (русскоязычная газета «Сегодня» от 10 декабря 1932 года). Однако в истории семьи Масковских по-прежнему много белых пятен. Историк Александр фон Ган рассказал “Ъ”: «Масковский с женой уезжал из Риги в 1939 году как этнический немец, почти без имущества. Никаких деклараций о вывозе им культурных ценностей — картин русских художников — в архивах нет, хотя к тому времени все подобные вывозы строго учитывались. Теоретически теперешняя Латвийская Республика может претендовать на реституцию всех картин с провенансом от Масковского, которых продано уже несколько. Масковский с 1939 по 1949 год скитается по Европе. Сначала — по пунктам обустройства прибалтийских немцев в Вартегау, затем — по лагерям беженцев и перемещенных лиц, под конец оказывается в католическом женском монастыре Фрауенхимзее под Мюнхеном, куда селили беженцев (в Мюнхене он зарегистрирован с 1949 года). Получается, весь этот путь коллекционер проделал с “Одалиской” Кустодиева — и это в те годы, когда Кранаха можно было купить за буханку хлеба на блошином рынке».
Искусствоведческий анализ «Одалиски» доставил много удовольствия зрителям и судье, который с большим интересом слушал Алису Любимову, эксперта, сотрудника Русского музея. По ее мнению, картина настолько плоха, что не может быть работой Кустодиева. По мнению эксперта, эта картина — «пастиш», попурри из фрагментов разных полотен художника. Слишком ровно стоят туфельки, сундук нелепо короток, зеркало слепо (а Кустодиев любил написать в нем нечто, развивающее сюжет), занавес вялый, нога натурщицы «растет из живота», сам живот одалиски оказался в центре композиции, а это вульгарно (в то время как красавицы купчихи Кустодиева хоть и наги, но целомудренны). Цвета слишком локальны, в то время как у Кустодиева они «сплетены» между собой; фактура меха на шубе не похожа на кустодиевскую манеру. Все это звучало очень убедительно.
Но вот эксперт Christie’s Макс Равенстон стал показывать свои картинки с фрагментами работ Бориса Кустодиева, в том числе не самых лучших, нередко написанных в начале 1920-х для заработка, специально на продажу. И оказалось, что и мех бывает разный, и драпировки вялые, и животы в центре полотна, а у «Купальщицы на берегу Волги» такая фестончатая попа, что о естественной анатомии лучше сразу забыть. Самым слабым местом аргументации Алисы Любимовой оказалось то, что весь сравнительный анализ она проводила на основании выдающихся полотен, крупноформатных шедевров Бориса Кустодиева, хранящихся в Русском музее (где эксперт работает). А «Одалиска» относится к другому типу работ.
Можно только посочувствовать судье, на которого обрушено столько субъективных аргументов. А объективных не хватает не только в отношении подлинности картины. Фонд «Автора» так и не смог предоставить четких доказательств, что владел картиной непрерывно с момента покупки (что может лишить его права требовать признать сделку недействительной). Андрей Ружников объявил, что фонд уже два года как существует только на бумаге (а все активы, которые приблизительно оценивались в $100 млн — картины и изделия Фаберже — переданы в другую компанию).
Слушания закончились, судья удалился для вынесения решения, над которым он может размышлять несколько месяцев — потому что случай сложный.
«В ходе слушаний ни один из экспертов не назвал данную работу явной подделкой,— говорит юрист Ольга Мазур, наблюдавшая за процессом.— И перед судьей стоит вопрос, будет ли он основывать свое решение только на экспертных показаниях Алисы Любимовой и Макса Равенстона или примет во внимание предоставленные суду новые сведения касательно провенанса работы и ее истории. Иногда в таких сложных ситуациях английские судьи выносят неординарные решения, например, как в деле мисс Томпсон против Christie’s, когда вазы, датированные аукционным домом XVIII веком, были признаны судьей подлинными на 70 процентов. Однако денег покупателю не вернули и на 30 процентов».
Срок, в течение которого может быть вынесен вердикт, точно не известен, но есть вероятность, что судья вынесет решение в конце июля.