Неделю назад консультационная компания Mercer обнародовала очередной рейтинг самых дорогих городов мира — Москва в нем заняла четвертое место. Обозреватель "Власти" Сергей Минаев разбирался в особенностях столичного ценообразования.
Компания Mercer исследует цены на 200 видов товаров и услуг (включая жилье, транспорт и развлечения) в 214 городах мира, при этом эталоном считается Нью-Йорк, а цены подсчитываются в американских долларах. На первом месте в мире по дороговизне жизни в этом году оказался Токио, на втором — Луанда, на третьем — Осака, на четвертом — Москва, на пятом — Женева. Разумеется, при подсчете стоимости жизни значительную роль играет обменный курс национальной валюты, а также темпы инфляции — в Токио она, например, отсутствует, а в Москве очень значительна.
Однако не все определяется такими макроэкономическими показателями, как курс доллара и инфляция. Еще в XIX веке выяснилось много интересных подробностей о соотношении цен в России и других странах. В опубликованной в 1890 году Николаем Лейкиным (главным редактором журнала "Осколки", куда писал Чехов) книге "Наши за границей" описывается, как русский купец с женой ознакомились с уровнем цен в Париже, пожелав снять комнату. "Что такое? Десять франков! — воскликнул Николай Иванович.— Да ведь это разбой! Десять четвертаков по сорока копеек — четыре рубля... Такие каморки на такой каланче у нас в Петербурге по полтине в сутки ходят и уж много-много, что по семьдесят пять копеек. А то четыре рубля". В данном случае купец не учел туристическую надбавку — Москва и Петербург не являлись туристическими центрами в отличие от Парижа.
И наоборот: француз Астольф де Кюстин в 1839 году пожелал снять комнату в Нижнем Новгороде. И для него в кабаке, состоявшем из целой анфилады помещений, из одного помещения выгнали всех посетителей и вынесли все столики, установив там кровать. "Сделка состоялась. Итак, я взял приступом зловонный кабак, за который пришлось платить дороже, чем за самую роскошную комнату в самом дорогом отеле Парижа. Но гордость одержанной победы утешила меня за все издержки. Только в России, где прихоти господ, могущих сойти за сильных мира сего, не знают границ, можно превратить в мгновение ока ресторан в спальню",— вспоминал де Кюстин. Можно сказать, что в данном случае в российском ценообразовании имелась надбавка на тиранию, произвол и чинопочитание.
Когда рассуждают о дороговизне того или иного города для иностранцев, обычно считают, будто товары и услуги предоставляются иностранцам только местными предпринимателями. Однако это, разумеется, неверно: многие магазины принадлежат самим иностранцам. Москва XIX века в этом отношении была весьма оригинальна. На окраинах магазинов вовсе не было, лавки русских купцов располагались в так называемом городе — в непосредственной близости от Кремля. А на центральных улицах торговали исключительно иностранные предприниматели. По воспоминаниям Николая Давыдова, известного московского юриста, о периоде 1850-1860 годов, "иностранцев в "городе" не водилось, но в общем и в целом тогда уже участие иноземных гостей в московской торговле было очень велико. Целые отделы торговли казались недоступными русским уроженцам: торговля разными техническими принадлежностями, красками и т. п. была сосредоточена в немецких руках; в торговле предметами роскоши и моды принимали участие представители французской нации, содержавшие также кондитерские с продажей конфет, модные дамские мастерские и парикмахерские. Вся эта индустрия роскоши и моды сосредоточивалась на Кузнецком Мосту, Петровке, в Столешниковом и Газетном переулках и на Тверской..."
Отношения торговцев (и русских, и иностранных) с московской властью описывает купец Николай Вишняков: "Обращение к административному вмешательству входило в наши нравы и обычаи. Суду мало доверяли, потому что знали, что он почти всегда зависит от взятки. Было выгоднее обратиться к генерал-губернатору". Со своей стороны, генерал-губернатор вел себя соответственно. "В 1850 году пожалованы новые знамена Московскому пехотному полку — он требует угощения для солдат, и Купеческое общество ассигнует 700 рублей. Егерский полк вступает в Москву — он вымогает 800 рублей. Вступает в Москву Владимирский полк — и по требованию генерал-губернатора выдается на угощение 700 рублей".
Торговцы, естественно, возмещали все эти суммы за счет покупателей, то есть в ценообразовании имела место своего рода административная надбавка. При этом иностранные торговцы в Москве по манере установления цен ничем не отличались от русских купцов — разве что ссылались на внешнеторговые обстоятельства. В чеховском рассказе "Мститель" 1887 года французский приказчик оружейного магазина "Шмукс и Ko" говорит: "Я вижу, мсье, что вам нравится "Смит и Вессон". Если он кажется вам дорог, то извольте, я уступлю пять рублей. Впрочем, у нас есть системы дешевле. Вот, мсье, цена тридцать рублей. Это недорого, тем более что курс страшно понизился, а таможенные пошлины, мсье, повышаются каждый час".
В наше время с административным ценообразованием в Москве дело обстоит схожим образом. Несколько лет назад мне жаловался один из руководителей известной западноевропейской торговой компании, имеющей крупный магазин в Москве: "Это просто невероятно. Постоянно приходится решать какие-то новые вопросы, и постоянно кто-то вымогает деньги. Просто голова кружится". В конце концов он решил сделать так: арендовал торговые площади у другой крупной западноевропейской торговой компании. Пусть у ее владельца голова кружится.