Страну потрясли шахтерские волнения. Остановив движение поездов на важнейших направлениях, нанеся серьезнейший ущерб экономике, горняки заставили правительство и президента как следует поволноваться. Два вице-премьера и министр экономики выехали в угольные регионы разбираться в ситуации (см. подробнее на стр. 3). Посмотреть, как это у них получится, отправился в ростовский город Шахты специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
У каждого свои рельсы
Огромный палаточный лагерь. Палатки прямо на рельсах, на перронах. На камнях, песке и бетонных шпалах. Рельсы, раньше ржавые, теперь были отполированы шахтерскими штанами и блестели на солнце. На рельсах лежало помятое чучело Ельцина. Развевались черные и красные знамена. Сидели, лежали, стояли сотни людей. Впрочем, видно было, что держатся они по каким-то своим правилам, группами человек по 20. У каждой группы были свои палатки и свои рельсы.
Акция началась 19 мая. Как рассказали мне потом шахтеры с "Юбилейной", рано утром пришли они к зданию объединения "Ростовуголь", чтобы в который раз рассказать о своем отчаянном положении. Никакой стачком сюда их не звал. Сами пришли. Они стояли у входа до полудня, но к ним так никто и не вышел. Шахтеры собрались было уходить. Тут к ним и подошли московские телевизионщики.
— Нет, так не пойдет,— твердо сказали они.— Нам сюжет пора перегонять в Москву, а перегонять пока нечего. Вон недалеко вокзал, идите туда и садитесь на рельсы. А мы снимем. Будет хороший сюжет. А то все уже бастуют, а вы нет.
Шахтеры подумали и пошли на вокзал. Так началась эта история. Шахтеры с других шахт потом избегали говорить об этом, я понимал их, им было неудобно, что так все и началось. Но в пресс-центре губернатора области мне подтвердили эту версию.
Четвертый день шахтеры играли в карты и лузгали семечки. Полторы тысячи человек лузгали семечки. Сильный ветер без конца подметал шелуху, и вихрь ее все время кружил над лагерем.
Мы пришли, когда у шахтеров был обеденный перерыв. Я заметил, что обедают не все. Несколько групп только яростнее стали играть в дурака и избегали смотреть на соседей.
— А им есть-то нечего! — объяснил мне один шахтер, наворачивая борщ.— Вот у нас шахта так шахта! Первое, второе, третье. Мужики, что у нас сегодня на второе?
— Картошка с мясом! — обрадованно ответили.
— С мясом,— удовлетворенно сказал шахтер.
— Откуда вы?
— Шахта имени Владимира Ильича Ленина. Город Новошахтинск, минут 40 езды отсюда. Автобусы ходят каждый день, привозят новых людей, еду. Мы же здесь тоже по сменам сидим.
— А почему соседи ничего не едят?
— "Соколовская"? Да они уже третий день ничего не едят. Деньги у профсоюзов кончились, а своих нету.
— Председатель профсоюза шахты,— подошел и назвался средних лет полноватый человек с неопрятным лицом.— Все под контролем. Люди сыты.
— Почему?
— Отчисляют профсоюзу не один процент от зарплаты, как все, а два.
— Но вы же годами не получаете зарплату.
— Не получаем. Но иногда дают. И тогда люди отчисляют нам деньги. Не один процент, а два. И вот — вы видите результат.
— А с соседями борщом поделиться? Шахтерская солидарность.
— Они отчисляют один процент.
Деньги на бочку!
В тот день на перроне уже несколько часов шел митинг. У рельсов стояла трибуна с микрофонами, рядом автобус с мощными динамиками и толпа человек в триста. В толпе были празднично одетые женщины, не в меру оживленные дети, старички в гладко отутюженных стареньких костюмах. Шахтеров в толпе не было. Вообще-то трибуну использовали не по назначению. Ее рано утром сколотили к приезду вице-премьера Немцова.
— Великая честь выступать перед вами, шахтеры! — говорил в микрофон Виктор Анпилов.— За вашей борьбой смотрит весь мир!
— Браво! — крикнул кто-то.
— А правда, что Немцов приедет? — громко спросила меня молодая женщина с обручальным кольцом на левой руке.— Поглядеть бы!
— Да он уже приехал,— без приязни сказала ей другая.— Вчера ночью. И сразу в шахту пошел.
— В шахту? — разочарованно переспросила первая.
— В шахту,— огорченно подтвердила вторая.
— Наш вечно похмельный гарант не выполняет свой функции! — гремел Анпилов.— У нас одно требование: деньги на бочку! И — все вместе: деньги на бочку!..
— Деньги на бочку! — звонко подхватили девушки.
Анпилов сошел с трибуны. Его окружили люди. Он стал рассказывать, что надо создавать стачечный оргкомитет.
— Ой, Виктор Иванович, а правда, что Ярмольник в своей передаче дает килограмм золота? — дернула его за рукав рубашки пожилая женщина.— Или он врет?
Толпа замерла, все затаили дыхание, но Анпилов не услышал вопроса. Он снова начал про оргкомитет, который должен возглавить опытный в революционных делах человек. И хорошо, что его не придется долго искать, потому что он уже здесь.
— Скажи, зачем ты приехал? — вдруг спросил его неизвестно откуда взявшийся тут шахтер.— Меня ребята просили поинтересоваться. Славы ищешь? Популярности за наш счет хочешь?
Анпилов обиделся.
— Дорогой ты мой товарищ! — начал он и закончил только минут через 20.
Шахтер уже давно ушел.
— А где товарищ? — удивился Анпилов.— Я хотел пожать ему руку. Мы включим его в оргкомитет...
Трибуна для Немцова
Я подошел к лежащему между рельсов юноше. Он лежал на бетонной шпале, подложив под себя какую-то картонку. Шахтер спал.
— Четвертые сутки так лежит,— сказали мне.— Вообще не встает, только ночью, когда холодно. Мы удивляемся.
— Садись,— сказал мне другой молодой шахтер и показал на рельс.— Поговорим.
Саша Егоров — наладчик в шахтостроительном управлении. Он, как и большинство в Шахтах, недолго размышлял, кем стать. Теперь жалеет об этом. Он, как и все, рассказывает, что раньше профессия шахтера была уважаемой и денежной, а теперь наоборот.
— Они пытаются платить, пытаются. Неделю назад привезли видеомагнитофоны "Дэу", в счет зарплаты. Я хотел взять, обрадовался, так оказалось, стоит не 700 рублей, как у нас в магазине, а 1800. Ты понял? Но все равно взял. Это была моя месячная зарплата. Мужики, что еще они нам привозили?
— Мягкую мебель!
— Тоже в два раза дороже нам продали.
— А чипсы? Чипсы! 8 рублей пакетик.
— А портвейн?
--Тише ты, про портвейн...
— А что? Ничего! По документам провели как томатную пасту. Ничего себе паста! По 17 рублей бутылка.
— По 19! — быстро открыл глаза спящий на шпале шахтер.
Саша Егоров рассказал, что долго искал в Шахтах другую работу и пытался заниматься бизнесом. Он покупал аудио- и видеокассеты и продавал в Шахтах. Но это оказалось невыгодно.
Тогда Саша, как и многие шахтеры, устроился на фирму "Золушка". Был большой конкурс, но он прошел.
— Солидная фирма? — спросил я.
— Очень,— ответил он.— Но система потогонная. Я давно работаю в шахте, вынесу любые нагрузки, но не эти. Ушел.
— А что за работа была?
— Так улицы мели. Дворниками работали.
После ухода из "Золушки" Саша стал распространителем сигнала "НТВ Плюс".
— И много покупателей нашел?
— Нет, не очень много.
— Сколько?
— Ни одного.
И только после этого поражения Саша сложил оружие. Он выяснил, что годится только для работы на шахте. Но тогда пусть ему заплатят за эту работу. Он, не раздумывая, пришел вместе со всеми на рельсы.
Рядом, на перроне, заработал телевизор. Передавали четырехчасовые новости. Ведущий сказал, что Северокавказская железная дорога полностью разблокирована и поезда пошли. Такого мата перроны станции Шахтная не слышали никогда. Больше всего почему-то доставалось не ведущему, а Немцову.
— Давай его сюда! — кричали они.— Мы его порвем! Где деньги, паскуда? Немцова!
К микрофону подошел какой-то человек из объединения "Ростовуголь" и сказал, что Немцов сейчас подъедет.
Шахтеры замолчали.
— Как же так? — тихо сказал один.— Даже трибуну не покрасили. Надо было покрасить трибуну. А то там голые доски.
На некрашеную трибуну тем временем вышел хорошо одетый молодой человек. Он представился доверенным лицом генерала Рохлина.
— Братья, привет! — сказал он.— Я конкретно призываю вас к тому, чтобы вы продолжали акцию протеста. Никого не слушайте, никакого Немцова! Сегодня ночью приедет генерал Рохлин, будете слушать только его. А то я тут вижу — Анпилов какой-то, казаки... Это все не то. Лев подъедет и скажет, что делать.
У микрофона уже стоял дед. Он с силой опирался на трость. У деда было очень темное лицо. Во рту не было ни одного зуба.
— Я хотел спросить,— обратился он к толпе.— Я живу тут рядом. Из дома редко выхожу, а сейчас за хлебом пошел, смотрю, вы здесь. А зачем вы на путях стоите? Ведь поезд не сможет проехать! Вы отойдите в сторонку.
Толпа засвистела. Договорить деду не дали. К нему подбежала такого же, как он, возраста старуха с таким же беззубым ртом.
— Тварь ты вонючая и придурок жизни! На, получи!
И она огрела его кулаком по спине. Дед вытаращил глаза и замахал тростью. Старуха отступила.
— Пенсию, гад, получаешь, да небось не одну, а три! — кричала она.
— Одну,— бормотал дед, не забывая работать тростью.— Почему три?
Он перешел в наступление и погнал старуху в направлении города.
Уйдите, пожалуйста, с рельсов
У дверей вокзала молча стояли железнодорожники. Ими никто не интересовался, и они тоже никем. Они хотели, чтобы пошли поезда. Они ничего не могли сделать. Они терпели чудовищные убытки. Грузовые составы стояли. Пассажирские поезда стояли тоже, либо в Ростове, либо на станции Лихая. Их разделяли Шахты. Людей в Ростове сажали в автобусы и везли в Лихую.
Сверху на местных железнодорожников давил начальник СКВЖД Ильин. Но потом он сам приехал в Шахты и давить перестал. Унылый и мрачный, он ходил по перрону и молча, ни к кому не обращаясь, пожимал плечами. Он никак не мог взять в толк, как же шахтеры могут так поступать с другими людьми, и с ним в том числе. Его подчиненные, да и он сам, несколько раз подходили к шахтерским палаткам, и всякий раз шахтеры обижались, почему железнодорожники не присоединяются к ним.
— Почитайте труды Ленина,— сказал Ильину один шахтер.— Там есть все про рабочую солидарность и про то, как нужно обращаться с рабочими.
— Уйдите, пожалуйста, с рельсов,— сказал в ответ Ильин.
— Уйди ты сам,— вяло ответили ему.
— Я знаю, Немцов нашел вам денег.
— Уйди ты со своим Немцовым.
Ильин ушел.
— Может, и правда нашел?-- заговорили шахтеры.— Вице-премьер все-таки.
— Та брешет!
Но Немцов действительно нашел деньги. 170 миллионов "новыми". Об этом шахтерам начали рассказывать директора шахт, которые приехали на вокзал, посовещавшись с Немцовым.
Борис Немцов к этому времени работал уже почти сутки. Он провел совещания с полусотней организаций. С должниками шахт, с их кредиторами, с руководством нескольких крупных городов, с сотрудниками спецслужб. Со всеми поговорил Немцов и от всех требовал денег. За несколько часов он собрал шахтерам 174 миллиона рублей. Это была большая сумма. Немцов рассказал директорам шахт о том, что удалось сделать, и попросил их убедить шахтеров, чтобы прекратили забастовку.
Шахтеры города Гукова с шахты "Западная Капитальная" встретили директора Николая Григорьевича Лазарева без раздражения.
— Мужики, забудьте о деньгах за 96-й год,— сказал директор.— Не даст. Забудьте, а? А за 97-й можно побороться. Тем более за 98-й. Тем более что тут все свои, журналистов нет (я к этому времени провел с шахтерами уже целый день и, видимо, не сильно от них отличался.— А. К.).— Ну что, сильно много нам должны, что ли? Понемногу давали практически каждый месяц, как и всем. Переговоры — это всегда торг. Вот и давайте торговаться. У него, мне кажется, еще немного денег в запасе есть. Он говорит, нашел 174 миллиона. Но я чувствую — еще есть! Надо вытрясти. Так что вы пока тут стойте. А потом, может, и хватит, мужики. А?
— Может, и хватит,— сказал кто-то неуверенно.
— Не хватит! — вскочил с лавки молодой парень.— У меня пять миллионов накопилось с 96-го года. Мне их жалко! Пускай все до копейки возвращает.
— Я чего боюсь-то, мужики,— перешел на громкий шепот директор.— Вы знаете, тут рядом дивизия "Дон" стоит.
— Знаем,— осторожно сказали мужики.
— Если не пойдем ему навстречу, он объявит чрезвычайное положение, приведет дивизию, разгонят — и не видать нам и этих денежек, а денежки не такие уж маленькие, нам, по секрету скажу, больше всех дали.
— Пускай попробуют разогнать! У нас что, и взрывников в шахтах нету? Чуть что — этой дороги вообще не будет. У меня есть 40 килограммов аммония. У кого еще сколько?
Мужики начали лихорадочно подсчитывать7 Получалось около 200 килограммов.
— Вообще-то, надоело все это,— сказал еще-кто.— Надо прекращать. Жрать охота. И спать.
— Я так понимаю,— сказал директор.— Надо дождаться приезда Немцова, послушать его и сматываться отсюда. А двое после этого поедут со мной на совещание с вице-премьером. Кому интересно поглядеть на Немцова? Мне было интересно. Здоровый такой лось, больше меня.
Шахтеры молчали. Потом все разом закурили "Нашу марку". Шахтеры курят только "Нашу марку".
— Не все и меня устраивает, мужики, не все,— продолжал директор.— Не хочет он говорить, а только я вижу, что настроен закрывать убыточные шахты. А наша-то убыточная.
— А где прибыльные-то? Все убыточные!
— Вот и закроет. Надо быстрее получать деньги. Так, он приезжает через десять минут. Мне нужны десять человек.
Видно было, что директор овладевает ситуацией.
— Там все первые места перед трибуной заняли красно-коричневые. Нам с ними не по пути. Это наша акция. Надо их оттеснить. Есть добровольцы?
Все шахтеры подняли руки. А если бы стояли, сделали шаг вперед.
— И еще мужики. Человек первый раз с такой ситуацией столкнулся. Вы берегите его, когда приедет, не ругайтесь сильно, а то он может растеряться.
Пардон, шахтеры!
Толпа в две тысячи человек ждала Немцова. Все те же принаряженные дамы, прыщавые юноши, старички и старушки. Но было уже и много шахтеров. Добровольцы с "Западной Капитальной" сделали свою почетную и опасную работу и стояли впереди.
Наконец, приехал Немцов. Шахтеры засвистели. Дамы зааплодировали.
— Я не буду морочить вам голову,— сказал вице-премьер. Я приехал к вам, чтобы найти деньги. Я их нашел. Только что на всех шахтах открылись кассы. Начались выплаты. Езжайте и получайте деньги.
Шахтеры опять засвистели. Несколько человек отделились от толпы и быстро зашагали к автобусной остановке. Вслед им заулюлюкали.
— Сегодня, завтра и в течение следующей недели будут выдавать деньги, которые вы заработали.
— За какое время?
— За апрель этого года, за март.
От свиста закладывало уши.
— Создана оперативно-следственная группа, которая будет разбираться с жуликами, здешними и нездешними. Из-за них вы тоже не получали деньги. Заведены первые уголовные дела.
— Фамилии говори! — закричала какая-то женщина.
— Вы меня все равно не перекричите. У меня микрофон,— сказал ей Немцов.
— А ты не умничай! — обиделась она.
— У меня предложение,— заявил Немцов.— Выберите по одному, самому активному представителю от каждой шахты. Тут же подъедет транспорт и всех заберет...
Шахтеры расхохотались.
— В тюрьму новочеркасскую заберет...
— В объединение "Ростовуголь". Там будем сидеть и решать хоть до утра. Мы честны перед вами. Город Ростов согласился отдать вам 30 миллионов, которые был должен, Волгодонск — десять. Руководство Ростовской области решило взять кредит на 60 миллионов рублей, и Инкомбанк согласился оформить этот кредит. Энергетики тоже рассчитаются с вами. И все это удалось решить за один день...
Кто-то робко захлопал.
И тут Немцов ошибся.
— Пардон,— сказал он,— я еще не закончил.
— Что? "Пардон"? Какой "пардон"? Ты с кем разговариваешь? Долой его! Вон отсюда!
Немцов уехал. Шахтеры вернулись на рельсы. Еще несколько часов, пока не стемнело, рассуждали, дадут им денег или нет. В стороне, на привокзальной площади, активистки "Трудовой России" скандировали "Банду Ельцина — под суд!"
— Вы видите,— объясняла одна французской корреспондентке,— у шахтеров преобладают политические требования. Француженка кивала и торопливо записывала. Через час все журналисты разъехались.
Наступил вечер этого решающего четвертого дня. Парламентеры уехали на переговоры с Немцовым. На путях загорелись костры. У палаток появились дамы. Лагерь потихоньку запил. Через час надо было постараться, чтобы найти трезвого шахтера.
— Ты не мужик, понял? — держал за рубашку один шахтер другого. И хорошо, что держал, а то бы шахтер, конечно, упал бы.— Ты не мужик! Я трезвый, а ты пьяный. Я занимаюсь кикбоксингом, а ты нет!
— Кикбоксингом? — переспросил мужик, как икнул.— И почему я не мужик? — максимально осторожно задал он следующий вопрос.
— Потому что пьешь, когда нельзя! Как же мы будем отстаивать наши требования?
Через час я шел по перрону и едва увернулся от совершенно пьяного шахтера. Он шел на меня противолодочным зигзагом. Я еле узнал в нем кикбоксера.
На рельсах показался генерал Рохлин.
— Молодцы, мужики! На вас смотрят все,— сказал.— Держитесь! Ни в коем случае не уходите отсюда.
И уехал в гостиницу.
Снова приехали директора шахт и опять разбрелись по своим рабочим. Всем они говорили одно и то же. Больше денег Немцов не достанет, похоже, выложился до конца. Если не уйдете, отнимут и это. А то и пострадать можно, дивизия-то, как известно, рядом.
— Поеду я домой, мужики, помоюсь,— вдруг встал со своей шпалы Саша Самосонов, который пролежал между рельсов четверо суток.
— Стой! — попробовали остановить его.
— Помоюсь и вернусь,— пробормотал он и исчез.
— "Западная Капитальная" сворачивается. РМЗ уехал. Там полная площадь автобусов! — прибежал наблюдатель.
— Скоты! Штрейкбрехеры! — плевались шахтеры.— Обоссались!
— А мне детей кормить надо! — вдруг сказал еще один шахтер и тоже ушел.
На привокзальной площади действительно стояло много автобусов. К ним в полной темноте, поодиночке и группами, подбегали люди с котомками, садились и зашторивали окна. Автобусы быстро уезжали и возвращались пустыми. Директора передовых шахт рапортовали о выполненном задании. Но не везде шло гладко.
— К нам тоже подошел директор и говорит: "Пошли тихонько в автобус",— сказал шахтер с "Майской". Мы ему отвечаем: "Езжай за Ковалевым, директором профсоюза, тогда поговорим". Только он уехал, к нам подбегает Чалый, директор "Соколовской": "Что же вы делаете? Стоять так стоять! Мои-то стоят!" Так что и мы будем.
В 4.50 утра вдруг заработало вокзальное радио.
— Через десять минут для желающих на привокзальной площади состоится встреча с вице-премьеров Немцовым,— сонно сказала дежурная по станции, как будто объявила опаздывающую пригородную электричку.
Впрочем, Немцов и сам пришел на рельсы.
— Мы сделали возможное и невозможное,— сказал он.— Мы нашли 200 миллионов рублей. Мы отдадим их вам. А теперь у меня есть очень большая просьба: надо восстановить движение. Я вас очень прошу. Мои возможности исчерпаны.
Это было неожиданно. Голос вице-премьера срывался. Шахтеры удивленно слушали его.
— Вы в отчаянном положении, но я знаю, что у вас есть и мудрость, и благоразумие.
— А кто понесет политическую ответственность за происшедшее?
— А у вас есть предложения?
— Есть. Ельцин пускай.
Немцов развел руками.
— Тогда вы должны.
— Я согласен,— Немцов слабо улыбнулся.
— Тогда пишите заявление об уходе.
— Хорошо. Напишу,— сказал вице-премьер.— Еще что?.. Ну, договорились?
Толпа, слегка покачиваясь от выпитого, молчала и соображала. Вице-премьер почему-то расценил это молчание как согласие.
— Тогда командуйте, Ильин.
Обрадованный начальник СКВЖД сказал, что уже полчаса на подходах к станции стоят два пассажирских поезда и что они должны пройти через Шахтную через семь минут. Так что надо поскорее освободить пути, резко сказал он и окончательно все испортил.
— Кому надо? Это тебе надо! — возмутились шахтеры и стали возвращаться на рельсы.
И тут с двух сторон появились резервные локомотивы. Они шли прямо на платочный лагерь. Шахтеры молча легли на рельсы. Кто-то запел песню. Но кто-то отошел с рельсов на перрон. Каждый что-то в это мгновение решал для себя. И ведь ясно было, что локомотивы не поедут по людям, не обезумели же, в конце концов, власти. И все равно страшно было им, потом признавались, до смерти страшно.
Локомотивы остановились в нескольких метрах от шахтеров. Рассвело. Директора шахт ушли с рельсов и сели в кружок лузгать семечки. Они сделали все, что было в их силах.
Получается
Утром пятого дня снова появились посторонние. Рохлин, казаки, анпиловские женщины и люди из лебедевского движения "Держава". У каждого была в руках резолюция митинга, который состоялся накануне. Люди Анпилова только что не передрались с человеком Рохлина. У одних резолюция начиналась со слов "Братья и сестры!", а у других — со слова "Товарищи!". Толпа проголосовала за братьев и сестер. А шахтеры потихоньку собирали вещички. Им пообещали в течение нескольких дней заплатить три месячных оклада. Они боялись спугнуть синицу.
— Да мне стоять рядом с вами западло! — кричал им шахтер с "Октябрьской Южной".— Подонки!
К полудню на путях остались две шахты: "Майская" и "Октябрьская Южная". Они бы тоже, наверное, ушли, но тут в двухчасовых новостях по Российскому телеканалу опять передали, что СКВЖД свободна. Шахтеры с возмущением остались.
Немцов в это время проводил пресс-конференцию. Он сказал, что проблему удалось решить ценой огромного перенапряжения сил. И шахтерских, и правительства. И добавил, что убыточные шахты в регионе будут закрыты.
— Но ведь все убыточные! Что же будут делать люди?
— А дадим каждому шахтеру по "Газели", пусть работают. В крайнем случае, по трактору. Все будет хорошо.
А заявления об уходе Немцов пока так и не написал.
Часам к шести вечера, услышав про "газели", с путей ушли шахтеры последних двух шахт. На рельсах остались два шахтера. Они сказали, что никому не верят и никуда не уйдут.
— Получается, вы двое герои, а мы говно? — спросили их друзья.— Получается,— ответили они.