Майкл Эйснер предпочитает цветущим фирмам — безнадежные. Последние, как правило, прибыльнее. Разумеется, в перспективе. Начав работать для Disney в 1984-м, он, говорят, всерьез подумывал о том, чтобы удовлетвориться символическим годовым окладом в один доллар. В 1993-м Эйснер получил в качестве зарплаты двести три миллиона долларов. Став самым высокооплачиваемым и преуспевающим менеджером за всю историю существования этой неопределенной профессии.
А ведь, казалось, сидеть бы Майклу Эйснеру всю жизнь на родной студии Paramount. Где ему хорошо платили и любили безмерно. Но когда выяснилось, что с Paramount уходит прежний шеф, а ему не предложили освободившегося места, Эйснер подумал-подумал и пошел себе.
Совершенно не туда, где его ждали.
А ждали его, можно сказать, прямо по соседству, на студии XXth Century Fox. Там уже было заготовлено блюдечко с голубой каемочкой. Каемочка гласила что-то вроде — два миллиона долларов в год. Вместо двух миллионов и жизни припеваючи Эйснер отправился на предприятие, у которого были, даже по самым дерзким подсчетам, весьма кислые шансы на выживание.
Зато весьма многообещающее название.
Walt Disney Co.
И.о. Микки Мауса
Нельзя сказать, что финансовые трудности были для Walt Disney чем-то исключительно новым. Сам отец-основатель Уолт вынужден был как-то однажды заложить даже собственную страховку. Чтобы выручить средства на устройство легендарного Disneyland.
Уолту в затылок всегда дышал брат и компаньон — Рой Дисней. Который твердо считал любые расходы — совершенно излишними. Понятно, что тратить деньги на удовлетворение возмутительных творческих фантазий брата Рой не намеревался.
В целом, эта комбинация не без блеска функционировала до середины шестидесятых годов. Заигравшийся и как бы очень наивный Уолт, со своей детски-невменяемой изобретательностью. И расчетливый Рой, вечно разглядывающий любой проект исключительно с одной точки зрения: как бы минимизировать затраты.
Через восемнадцать лет после смерти Уолта фирма и ее менеджмент находились в состоянии растительно-коматозного оцепенения. По простой причине. Исполнительные директора — все как один — унаследовали от Роя болезненную нелюбовь ко всему дорогостоящему. Однако ни один не обладал даже сотой частью изобретательности великого Уолта.
К середине восьмидесятых мышиное царство представляло собою крайне уютную организацию. И совершенно неприбыльную.
Хилое кинопроизводство выдавало мультипликационные сказки и редкие полнометражные фильмы. Которые заставляли подозревать, что авторы знакомились с интересами подростков по правилам хорошего тона столетия этак восемнадцатого.
Безотказный Disneyland исправно покрывал расходы. В которые входили убытки от кинопроизводства и безбожно заниженные зарплаты сотрудников.
Понятие рабочего дня среди руководства фирмы было упразднено, как совершенно излишнее. Сотрудники имели очаровательную привычку часика в три пополудни заваливаться в один из кабинетов... поиграть в карты.
Резвая погоня за прибылями была исключена из обихода, как нечто сомнительное. За годы своего существования компания не вложила ни цента в рекламные ролики. Под тем неотразимым предлогом, что великий Дисней телевизионную рекламу презирал.
Больше же всего на свете в дирекции опасались повышать цены на входные билеты в Disneyland.
По мнению менеджеров, это должно было совершенно разрушить репутацию Диснея — лучшего друга детей. Уолт задумывал свой парк, как земной парадиз. Брать же доллары за вход в рай, право, как-то неловко.
В один прекрасный момент парадиз свое существование прекратил.
Вернее, как это обычно и бывает — в раю кончились деньги.
Призвание варягов
Эйснера еще во времена работы на Paramount считали (если не подбирать деликатных выражений) — сумасшедшим.
Надо заметить, по причинам совершенно загадочным. На наш взгляд, Майкл Эйснер был совершенно безупречен. При этом, решительно со всех точек зрения.
Он был безраздельно внимателен к своей молодой жене. Образцово-показательно обожал троих сыновей. И в любом случае предпочитал отправиться поиграть с ними в теннис, а не носиться по Голливуду в своем Mercedes горчичного цвета.
Он происходил из семьи, насчитывающей три поколения кристально честных миллионеров. Но, как и полагается в таких семействах, карьеру делал сам. От мальчика на побегушках на телевидении до ведущего менеджера Paramount.
Свой дом Эйснер купил, как и все добропорядочные граждане, в кредит.
На Paramount к нему относились с нежностью. Так как именно Эйснер настоял на производстве "Звездных войн" мало кому известного Джорджа Лукаса. И первой серии похождений Индианы Джонса. Чем обеспечил студии прочное место в списках всемирных кинобестселлеров.
Курить он бросил еще в 1960-м.
Короче говоря, Майкл Эйснер в свои сорок два года мог служить образцовым манекеном в любой витрине, рекламирующей Соединенные Штаты, ее бизнес, традиции и даже моральные ценности.
Тем не менее, почему-то именно этот безукоризненно добродетельный господин вселял в коллег и деловых партнеров смутное беспокойство.
Возможно, виною тому было нестандартное сочетание роста метр девяносто с совершенно детским лицом. И еще — какая-то неблагонадежная смесь внешней бестолковости с не слишком скрываемым высокомерием.
Сам приход Эйснера председателем правления в Walt Disney подтверждал худшие подозрения насчет его душевного здоровья. Ибо какой нормальный менеджер согласится на жалование, втрое меньшее, чем предлагают буквально тут же, за углом.
Да еще в фирме, которая по оборотам и перспективам в состоянии конкурировать разве что с провинциальными футбольными командами.
В конце концов, ничего, кроме Микки Мауса и его мультипликационной родни, у фирмы за душой не было. А почтенному мышу шел в 1984-м пятьдесят шестой год. И по миру детского досуга давно уже бродили космические пришельцы, динозавры и Майкл Джексон.
В отличие от нормальных людей, Эйснеру деньги были не нужны. Во всяком случае, не сразу.
Walt Disney просто надеялась на приход молодого и энергичного человека, при котором дебет снова будет (пусть и с некоторым скрипом) сходиться с кредитом.
Первые же часы работы Майкла Эйснера на новом месте развеяли эту иллюзию.
За спиной у нового руководителя как Пат и Паташон маячили два новых кандидата на руководящие посты в кампании. Фрэнк Уэллс (те же метр девяносто пять) и Джеффри Катценберг (метр с кепкой).
Назначение Эйснера состоялось в субботу утром, 22 сентября 1984-го года, в 11.40.
Через пять часов трое варягов приступили к работе.
А с понедельника, 24 сентября, началось десятилетие, которое уже вписано во все пособия по красивому менеджменту.
Трое мужчин и один бэби
Второпях правление компании наделило Эйснера и Со. совершенно исключительными полномочиями. Которыми он не замедлил злоупотребить.
Рабочий день в Walt Disney стал начинаться в семь утра и заканчиваться тогда, когда у шефа больше не было вопросов. Понятие week-end пришлось вычеркнуть из словаря.
Раньше самого Эйснера на студии появлялся только Джеффри Катценберг. Немедленно прославившийся тем, что ежедневно проводил около ста пятидесяти телефонных разговоров. Причем, ни один из них не продолжался более двух минут.
Что в сумме все равно давало вполне приличную марафонскую дистанцию — пять часов в день с телефонной трубкой в руках.
Вслед за выходными и праздниками был упразднен благостный стиль общения на рабочем месте. Эйснер предпочитал подчиненных, которые умеют добиваться своего (в случае необходимости) при посредстве неистовой брани. Которая и ему самому давалась без особого труда.
Выражение "работа закипела" было бы в данном случае несправедливым преуменьшением.
Эйснеру нужно было поторапливаться. На всякий случай. Так как он понятия не имел, сколько времени в его распоряжении. Проще говоря, как долго его личная отменная репутация сможет поддерживать в хорошем настроении инвесторов, кредиторов, спонсоров, акционеров, подчиненных и режиссеров.
И, разумеется, публику.
А успеть нужно было — не больше не меньше — заново сотворить Вселенную Диснея. На это требовалось, разумеется, чуть больше, чем шесть ветхозаветных дней. И всемогущим Майкл Эйснер не был. Пока.
Зато он был весьма изобретателен. И бездонно самонадеян.
В его сознании простирался хаос неиспользованных возможностей. Парки развлечений. Фирменные товары. Киностудии. Видео- и аудиозаписи. Телевизионные передачи, программы и целые каналы. Радиоспектакли. Книгоиздательство. Собственные рестораны, отели и торговый дом. Театральные постановки и спортивные состязания.
Ничего этого не существовало.
Была корпорация, которая по оценкам биржи, со всеми потрохами стоила квелые два миллиарда долларов. Кашу пришлось, как это водится, варить из топора.
Роль топора сыграло хорошо знакомое трио Эйснер-Уэллс-Катценберг — кинопроизводство.
Десяток сотрудников корпорации обязали за выходные прочитывать по десятку сценариев в поисках хитов. Сам Эйснер включил свою реактивную способность угадывать возможный успех в самой, казалось бы, непрезентабельной истории. Джеффри Катценберг прочесывал сметы принятых к постановке фильмов в поисках разумной экономии.
Главный метод экономии отличался известным остроумием и был персональным know-how Майкла Эйснера.
Доскональное знакомство с зазеркальем Голливуда позволяло ему безошибочно находить недавних кинозвезд, попавших в офсайд. То есть, не претендующих на обычные троглодитские гонорары.
Он проводил часы, раскладывая свой психоматематический пасьянс: кому не повезло в прошлом году, кто запил, кого застукали с кокаином. И сколько можно заплатить, дабы не слишком раздуть бюджет.
Торгуясь, он совершенно не стеснялся производить впечатление упрямого безумца.
Найдя цену чересчур высокой, а партнеров — неуступчивыми, он просто вставал из-за стола переговоров. И покидал поле битвы, не желая тратить время, которое можно было с большей пользой инвестировать в поиски более сговорчивых талантов.
Первый же полнометражный кинобестселлер — Three Men and One Baby — представлял собою безжалостную эксплуатацию бродячего голливудского сюжета. О том, как представителям сильного пола сваливается на руки забота о новорожденном. То, что в первый раз нечто похожее было снято, кажется, уже в 1914-м году, Эйснера ничуть не смутило.
Окончательно судьбу картины решила фотограф Энн Лейбовиц, вызванная для рекламной съемки. Когда бэби на площадке беззаботно пописал на рубашку и брюки одного из своих взрослых напарников, Энн заорала "Не двигаться!" и сделала кадр, которому суждено было решить исход рекламной компании.
Господа адвокаты
Душой корпорации была творческая фантазия. А сердцем — юридическое отделение.
Сам великий Уолт (которого охотно изображают восторженным Санта-Клаусом) души не чаял в своих адвокатах.
Диснеевский Микки Маус оставался дойной коровой, златым тельцом и курочкой, несущей платиновые яйца, лишь будучи надежно защищенным от подделок и пиратов.
После появления на студии Эйснера борьба за справедливость обрела отчетливые черты паранойи.
Уже не полк, а целая армия юристов следила за тем, чтобы изображения Микки Мауса (и иже с ним) использовал только тот, кто приобрел лицензию.
В 1989 году на вручении Оскара Киноакадемия легкомысленно нарядила одну певицу в костюм Белоснежки. В пять утра жалоба в суд была готова.
Три детских сада во Флориде нарисовали на своих стенах Микки Мауса. Тем самым навязав себе на шею изнурительный судебный процесс.
К концу восьмидесятых Эйснер вел юридические разборки со всеми голливудскими студиями. И около семисот с мелкими торговцами, нарушающими копирайт.
Ален Бок, издатель журнала Show Biz News, задумал как-то раз сделать специальный выпуск, посвященный юридическим схваткам в Голливуде. Но вынужден был отказаться от затеи. Выяснилось, что Дисней участвовал буквально в каждой. Вероятно, Боку такая всеобъемлющая реклама Disney Co показалась неуместной.
Империя оптом
Защищенный, с одной стороны, киноуспехами, а с другой — стройными рядами юристов, Эйснер получил свободу действий. Необходимую для создания Вселенной.
Тут-то, собственно, и обнаружилось главное достоинство Майкла Эйснера. Которое, собственно, и возвело его в ранг менеджера милостию Божьей.
Ему никогда не приходили в голову отдельные идеи. А только — полномасштабные планы эпохальных сражений.
Проще говоря, замышляя строительство нового парка, Эйснер заранее просчитывал, сколько корпорация заработает на пристроенном к нему отеле. И на бесплатной рекламе собственных фильмов. И, разумеется, на собственных ресторанах, магазинах, сувенирах.
Решая поддержать тот или иной проект, Эйснер не успокаивался, пока не убеждался в том, что идея будет выжата, как лимон в тарелке с устрицами.
После десяти лет сплошного извержения вулкана пейзаж выглядел весьма внушительно.
Три парка — во Флориде, Калифорнии и Японии принимали ежегодно по пятьсот тысяч посетителей.
Новые аттракционы для Disneyland разрабатывал Джордж Лукас. С массивным применением своей любимой электроники и космических спецэффектов.
Корпорация выстроила пятьдесят пять офисных зданий, ресторанов, отелей и магазинов.
Кинопроизводство украсилось прокатными шлягерами для всех возрастов — от сверхприбыльного Lion King, немедленно принесшего в прокате миллиард долларов, до идеала всех хорошеньких продавщиц — Pretty Women (за участие в котором Эйснер, к слову, заплатил слегка стареющему Ричарду Гиру всего лишь два миллиона).
Старые диснеевские шедевры срочно перевели на видеокассеты, где они еще раз принесли корпорации столько прибыли, сколько старик Уолт, вероятно, не заработал за всю жизнь.
Фирменные магазины Walt Disney продавали все — от ластиков в форме Микки Мауса за 50 центов, до бриллиантовых Disney-брошей по 3200 долларов.
Короче, любой, кому это было по карману, мог в начале девяностых годов стать подданным императора Майкла Эйснера и жителем империи Диснея.
Биржевая стоимость корпорации составляла двадцать восемь миллиардов долларов. Что сильно превышало стоимость такого, к примеру, гиганта, как Ford. Акции Walt Disney Со. вошли в тот пакет, по которому вычисляется котировка индекса Dow Jones.
Годовая прибыль акционеров выросла в шестнадцать раз.
Второе десятилетие
Говорят, Голливуд на семьдесят пять процентов состоит из ревности и на двадцать пять — из мстительности.
Эйснеру, понятно, не один благодетель желал, чтобы его, с его сверхкарьерой, черти взяли. В 1994-м году казалось, самые злобные пожелания сбылись на все сто пятьдесят.
Сначала в авиакатастрофе погиб Френк Уэллс.
Затем Джеффри Катценберг, друг дома и старинный приятель, потребовал себе место Уэллса.
Эйснер, как всегда, когда у него просили больше, чем он намеревался дать, прервал переговоры. И не заплатил даже когда-то обещанную Джеффри премию в сто миллионов долларов.
А в июле 1994-го Майкл Эйснер очутился в больнице. С операцией на сердце.
Уже перед тем, как давать ему наркоз, врач пустил жену и сыновей попрощаться. На всякий случай.
Эйснер — не задумываясь о нелепости самого жеста — использовал эти две минуты на то, чтобы отдать жене запечатанный список своих возможных преемников, доведись операции кончиться неудачно.
Операция удалась.
Задачей родных и сотрудников на ближайший год стало — не подпускать шефа к телефонной трубке. А задачей официантов высокопоставленного гриль-ресторана Four Seasons — не показывать Эйснеру меню. Чтобы не расстраивать клиента.
Эйснеру предупредительно приносили тарелку с обезжиренным овощным обедом.
Дело шло к постепенному переходу на полупенсионный режим. Состояние Эйснера оценивали в триста пятьдесят миллионов долларов. Кроме того, в запасе у него все еще оставались сотни тысяч акций Walt Disney Co.
Но Эйснер отложил выход на пенсию. До худших времен.
И вместо этого взял на работу лучшего голливудского агента Майкла Овитца (курс акций, при этом, прыгнул вверх). После чего, подумав, решил... истратить девятнадцать миллиардов долларов.
Как раз эту скромную сумму просили за один из самых крупных мировых концернов multimedia — ABC.
Так что к концу 1995-го в его распоряжении оказались в общей сложности три киностудии, одиннадцать телестанций, двадцать один радиоканал, четыре канала кабельного телевидения, три издательства, газеты и журналы в тринадцати штатах. А кроме того — восемьдесят пять тысяч служащих и четыре с половиной миллиарда долларов ежегодных наличных заработков.
Разглядывая свое новое хозяйство, Эйснер с чувством удовлетворенного аппетита провозгласил: "Плевать — кабель, спутник, телевидение или компьютерная сеть. В конце концов, вам всегда придется иметь дело с Диснеем".
Подписи:
1. Эйснер, Уэллс и Катценберг — блистательное трио, превратившее Walt Disney Co из захолустной студии в империю стоимостью 28 миллиардов долларов.
2. Г-н Эйснер происходит из семьи, насчитывающей три поколения кристально честных миллионеров, но, как это полагается, — карьеру делал сам.
3. Майкл Эйснер — ни больше ни меньше — заново сотворил Вселенную Диснея.