Пересмотр приговоров некоторым осужденным по делу ЮКОСа — один из итогов либерализации Уголовного кодекса, проведенной в 2011 году по инициативе Дмитрия Медведева. "Власть" изучила, насколько серьезно реформа повлияла на теорию и практику российского правосудия.
Председатель Вельского районного суда Виктор Иванов зачитывал решение по пересмотру дела экс-президента банка "Менатеп", приговоренного в 2010 году к 13 годам лишения свободы в колонии общего режима: "Сократить срок заключения осужденному Лебедеву Платону Леонидовичу до 11 лет 8 месяцев лишения свободы в колонии общего режима".
Свою вину Лебедев так и не признал, а за год, прошедший с неудачной попытки выйти на свободу по УДО, у него в личном деле появилось очередное взыскание за то, что во время утренней зарядки в колонии он перешел во дворе невидимую черту, за которой запрещено находиться в спортивной обуви. Однако для Вельского суда все это не имело никакого значения: пересмотр приговора происходил в соответствии с либерализацией уголовного законодательства, прошедшей в 2011 году по инициативе Медведева. Тогда в Госдуму в течение нескольких месяцев был внесен ряд пакетов поправок к Уголовному кодексу (УК) и Уголовно-процессуальному кодексу (УПК). Коснулись они в основном статей по экономическим преступлениям, но и это можно назвать маленькой революцией.
Те, кто впервые совершил преступление налогового характера (ст. 198-199), освобождались от уголовной ответственности, если ущерб бюджету был возмещен в полном объеме. Такая же возможность появилась для обвиненных в незаконном предпринимательстве, преднамеренном и фиктивном банкротстве, уклонении от погашения кредиторской задолженности и т. д. Были декриминализованы ст. 188 ("Контрабанда") и ст. 129 ("Клевета") — последнюю, впрочем, в июле этого года Госдума в срочном порядке вернула в УК.
Суды получили право при наличии смягчающих обстоятельств самостоятельно принимать решение о смене категории преступления с более тяжкой на менее тяжкую. Кроме того, по ряду статей в качестве наказания, альтернативного лишению свободы, предусмотрен его новый вид — принудительные работы на срок до 400 часов. При этом человека, впервые совершившего нетяжкое преступление без отягчающих обстоятельств, приговорить к лишению свободы нельзя.
Был смягчен нижний предел наказаний для целого ряда статей: в частности, по 68 составам преступлений (в том числе краже, мошенничеству, легализации похищенного, уклонению от уплаты налогов) исключен нижний предел лишения свободы. Именно по этим статьям чаще всего обвиняют предпринимателей. По 118 статьям вообще был отменен нижний предел наказаний.
Наконец, был введен мораторий на арест как меру пресечения для обвиняемых по статьям экономического характера. В медведевской редакции УПК ст. 108 ("Заключение под стражу") теперь гласит, что арест в качестве меры пресечения до суда не может быть применен в отношении "подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных ст. 159, 160, 165, если эти преступления совершены в сфере предпринимательской деятельности".
Все эти поправки были приняты в 2011 году. А весной 2012 года Верховный суд разъяснил, что суды не вправе уклоняться от рассмотрения ходатайств о пересмотре приговоров по уголовным делам в связи с изменением законодательства. Таким образом, пересмотр стал обязательным. И эти меры повлекли за собой пересмотр приговоров по целому ряду дел. Так, в марте Петушинский районный суд Владимирской области пересмотрел приговор бывшему замглавы дирекции внешнего долга ЮКОСа Владимиру Переверзину. Он был приговорен к 11 годам по экономическим статьям, частично совпадающим с теми, по которым осужден Лебедев. Однако по решению Петушинского суда этот срок ему заменили на совпадающий с уже отбытым. В конце 2011 года решением суда было закрыто дело против руководства и сотрудников ООО "Третий Рим", которых обвиняли в контрабанде полимерных материалов, а также против руководства ювелирной компании ООО "Алтын", обвинявшегося в контрабанде ювелирных изделий.
Всего же за 2011 год, по данным судебного департамента Верховного суда, от уголовной ответственности было освобождено 528 осужденных в связи с тем, что их преступления перестали считаться таковыми по новому законодательству. Кроме того, более 4650 приговоров было смягчено по причине изменения верхних пределов наказания. Еще почти 500 человек добились замены наказания в связи с изменением санкций. Положительный ответ на просьбу поменять наказания получал примерно каждый восьмой заявитель.
Собеседник "Власти", непосредственно участвовавший в либерализации законодательства, говорит, что никакой статистики по числу дел, пересмотренных в связи с изменениями в УК, пока нет, но количество людей, получивших благодаря этому свободу, исчисляется пока тысячами, а не десятками тысяч, как изначально планировалось.
Инициаторами пересмотра приговоров должны были стать прежде всего прокуроры, в обязанности которых входит осуществление надзора за законностью приговоров и приведения их в исполнение. Однако этого не происходит. "В нашей стране спасение утопающих остается делом самих утопающих",— отметил на суде по пересмотру дела Лебедева его адвокат Владимир Краснов, обращая внимание суда на то, что процесс инициирован защитой, а не прокуратурой. "Никаких моральных подвигов от судей для пересмотра приговоров не требуется, если руководствоваться в работе исключительно Конституцией и законом. А прокуратура является скорее органом обвинительным, а не надзорным, заинтересованным в установлении истины и справедливости",— говорит адвокат Генри Резник.
Адвокат Константин Ривкин и вовсе утверждает, что обращений по пересмотру приговора в суды на местах поступает много, но почти все они — от осужденных и их адвокатов, а не от прокуратуры. При этом результат их рассмотрения, по словам Ривкина, нередко "отвратителен": "Надо признать, что этими поправками в УК Медведев сделал большое дело, связанное с гуманизацией законодательства. Обращений осужденных и их адвокатов в суды по пересмотру дел было много. Но в большинстве случаев это заканчивалось тем, что суды снижали наказание не на годы, как могли бы, а на 1-3 месяца. Эту практику иначе как издевательством над законодательной логикой назвать нельзя".
Другой проблемой является то, что прокуратура и суд находят возможности обойти медведевские поправки. "Если раньше бизнесменов часто обвиняли по статьям "Мошенничество" и "Неуплата налогов", а теперь до суда арестовать по ним нельзя, следователи просто находят в действиях обвиняемых какой-нибудь мелкий дополнительный состав преступления, не связанного с экономической деятельностью, и по этому составу им назначают арест до суда",— рассказывает собеседник "Власти" в правоохранительной системе.
Ривкин рассказывает и о других методах, применяемых для того, чтобы до суда посадить человека, обвиняемого по экономическим статьям, в СИЗО. "Лазеек много. В ряде ситуаций прокурор и суд просто не обращают внимания на изменения в законодательстве. Защита кричит: "Вот же поправки в УПК, арест в качестве меры пресечения назначить нельзя!" А прокурор и судья нас игнорируют: "Не слышали, не разглядели" — и продлевают срок содержания под стражей. Еще прокурор может сказать, что человек — никакой не предприниматель, а преступник и под эту норму УПК не подпадает, то есть происходит попрание нормы презумпции невиновности. Или же прокурор поступает еще проще: говорит, что человек обвиняется по статье "Мошенничество", однако обвинения не имеют отношения к предпринимательской деятельности, как бы дело ни обстояло на самом деле. И суд принимает сторону прокурора",— объясняет Ривкин.
Председатель комитета Госдумы по уголовному, гражданскому, процессуальному и арбитражному законодательству Павел Крашенинников сказал "Власти", что главной задачей либерализации УК ставилось именно изменение сознания сотрудников судебной и правоохранительной систем. "Я уверен, что гуманизация УК серьезно повлияла на сознание правоприменителей. Они ведь тоже люди, а поправки, о которых мы говорим, принимались при широком общественном обсуждении. Да, стоит признать: с точки зрения результатов пока огромного влияния гуманизация УК не оказала, но она еще не закончена",— утверждает Крашенинников.
"Если брать иерархию головных болей нашей судебной системы, то на первом месте — проблема правоприменительной, а точнее, по меткому выражению экс-судьи Конституционного суда Тамары Морщаковой, правонарушительной практики,— резюмирует Ривкин.— Вся проблема — в общем обвинительном характере системы правосудия. Пока ее не поборют, никакие гуманные изменения в Уголовном кодексе не заработают так, как должны".