Сегодня исполняется сто дней президентства Владимира Путина. Это традиционно знаковый период для любого президента. Российские политологи отмечают, что "новому старому" президенту удалось пройти острую фазу политического кризиса, однако вполне возможно, что осенью протесты продолжатся. Политический обозреватель Станислав Кучер считает, что и общество, и Путин меняются быстрее, чем это можно было себе представить.
Поделюсь наблюдением: чуть ли не впервые за 12 лет Владимир Путин не выступает в роли центра "вселенной" по имени Россия. Конечно, вся номенклатурная активность по-прежнему вращается вокруг этой фигуры. Путин как был, так и остается "центровым" в отечественном политфутболе, "смотрящим за зоопарком", если не национальным, то номенклатурным лидером – вне сомнений. Однако впервые за многие годы общество вот уже не один месяц живет своей жизнью, в которой Путин присутствует постольку-поскольку.
Можно предположить, что такое ощущение возникло от того, что в этом августе Путин много чего не делает. Не делает громких заявлений о победах над кризисом, не посылает оппозицию "копытами в сторону моря", не тушит пожары с воздуха, не разъезжает на желтой Lada Kalina, не достает со дна морского амфоры и не является субъектом заряженных алкоголем споров на тему "Путин или Медведев?".
Может, винить или благодарить за это стоит Олимпиаду, может, все еще впереди, ведь прошло лишь две недели августа, который с 1991 года в сознании россиян – особый месяц. Но я думаю, дело в том, что Путин совершенно осознанно ведет себя иначе. И происходит это потому, что совершенно иначе в этом году ведут себя граждане страны, президентом которой он стал в третий раз.
Стоп, скажет кто-то. Как это – "ведет себя иначе?" А как же поддержка нашего дзюдоиста на Олимпиаде? Заявление по поводу Pussy Riot? Реакция на письмо Макаревича о коррупции?
Разница между тем, что Путин делал раньше и делает сейчас – принципиальна. Раньше он инициировал события, становился информационным поводом сам по себе. Теперь он реагирует на события и процессы, главными участниками и инициаторами которых являются другие люди.
Поясню на самом громком примере. Не Путин, как полагают многие, превратил дело Pussy Riot в будильник общенационального масштаба, а люди – именитые и просто небезразличные, взорвавшие медийное пространство своим участием. Люди, которые еще три года назад наслаждались "стабильностью", гордились удаленностью от власти, над танцами в храме бы просто посмеялись, а новость о том, что танцовщиц "повязали", предпочли бы не заметить. Один чиновник, из тех, о ком журналисты полушутя говорят "источник, близкий к достоверным", подтвердил мое наблюдение и объяснил ситуацию так: "Путин никогда и не был против гражданской активности. Даже если она слишком эмоциональна, но в рамках закона, он только за. Он обещал либерализацию, и вот вам, пожалуйста!"
Я не верю в волшебные трансформации, и мне не нравится клише "обновленный Путин". Но я точно знаю: за минувшие два года страна изменилась (точнее, люди изменили страну) настолько, что Путин начал с этими переменами считаться. А потому я считаю отныне неправильным говорить "сто дней президента Путина". Это наши сто дней, которые мы прожили так, как прожили, с тех пор, как президентом был избран Путин. И чем глубже такое отношение проникнет в сознание миллионов, тем больше шансов, что следующие сто дней тоже будет по-настоящему нашими.