Итальянская Enel в марте объявила, что российский сегмент ее бизнеса, несмотря на жесткие меры госрегулирования, остается одним из наиболее прибыльных. Группа не намерена продавать активы в России и собирается продолжить инвестиции, но надеется, что российские власти либерализуют рынок и снимут ограничения на рост цен на электроэнергию. По мнению гендиректора Enel ФУЛЬВИО КОНТИ, Владимир Путин "отлично понимает, насколько важно, чтобы Россия оставалась привлекательной для инвесторов".
— В июне на Петербургском международном экономическом форуме прошла встреча западных инвесторов в российскую электроэнергетику с Владимиром Путиным. Глава Минэнерго Александр Новак говорил, что вопросы инвесторов касаются в основном перекрестного субсидирования, модернизации станций, либерализации тарифов. Какая из этих проблем для Enel наиболее важна?
— Для любой компании, которая работает в России, встреча с президентом Путиным — это всегда важное событие. Происходит обмен мнениями, который позволяет лучше понять текущую ситуацию в энергетике и дальнейшие перспективы. Это также возможность более подробно обсудить меры, направленные на укрепление этой стратегической отрасли, которая лежит в основе социального и экономического развития страны. Российская экономика растет в среднем на 5% в год, она нуждается в огромных объемах электроэнергии, которая должна быть экологически чистой, доступной и недорогой. Для достижения этой цели необходимо в ближайшие годы вложить порядка €70-80 млрд в модернизацию электростанций, строительство новых генерирующих мощностей, создание обновленной сетевой инфраструктуры. Эти вложения и преобразования просто необходимы для достижения стратегических целей развития страны.
Однако энергетики должны получать от своей деятельности достаточно средств, чтобы иметь возможность вкладывать их в модернизацию. Инвесторам, рассматривающим Россию в качестве стратегического рынка в долгосрочной перспективе, необходимо, чтобы было найдено решение всех трех проблем, поднимавшихся на форуме. Рост цен на электроэнергию должен отражать рост затрат на ее производство. Необходимы специальные условия, чтобы российские и зарубежные инвесторы, которые уже тоже "обрусели", получили стимулы и возможности для осуществления инвестиций. Мне кажется, что это прекрасно понимают и президент, и премьер, и министр энергетики.
— Есть ли в отрасли еще какие-то проблемы, на которые должны обратить внимание российские власти?
— Развитие электроэнергетики неразрывно связано с добычей углеводородов и рынком сырья. Речь идет и о газовой, и об угольной генерации, и о развитии атомной энергетики, а также о развитии сетей передачи и распределения электроэнергии. Новые технологии способны сократить затраты и повысить эффективность. Вместе с тем нужно стабильное и ясное законодательство, чтобы инвесторы могли планировать свои вложения в долгосрочной перспективе. Мы призываем к формированию более свободного и открытого рынка без искусственных ценовых ограничений. Необходима возможность заключать прямые договоры с крупными потребителями электроэнергии. Нам также нужна ясность со структурой и регулированием сетевого сектора, особенно в контексте информации о слиянии Федеральной сетевой компании и "Холдинга МРСК". Прозрачная и стабильная законодательная база вместе с повышением цен на электроэнергию для промышленных потребителей даст генераторам возможность покрывать свои затраты и совершать новые инвестиции.
— Вы говорили о необходимости повышения тарифов на электроэнергию для промышленных потребителей. Можно ли дать оценку того, насколько они сейчас занижены?
— Сама идея создания свободного энергорынка в России основана на том, что цена на электроэнергию должна отражать стоимость ее производства. Ожидалось, что важнейшая составляющая себестоимости электричества — цена на газ на внутреннем рынке — будет планомерно расти и сравняется с экспортной. Соответственно, пропорционально должна была расти и цена на электроэнергию. Однако этот процесс, необходимый для возврата инвестиций, происходит гораздо медленнее первоначально запланированных темпов. Мы обратились к президенту Владимиру Путину с просьбой о постепенном росте внутренних тарифов на газ, чтобы у нас появилась возможность получить положительный денежный поток и профинансировать обновление мощностей.
— Вы просили президента убрать ограничения на рост конечных цен электроэнергии, введенных с прошлого года?
— Рынок должен быть либерализован до конца. Задача состоит в том, чтобы убрать искусственные ограничения. Требуется постепенный рост цен на электроэнергию, которые, кстати, в России сейчас гораздо ниже, чем в других странах.
— Президент согласился с вашими доводами?
— Я думаю, что он прекрасно понимает динамику этих процессов. Подобные потребности высказывают не только иностранные инвесторы, российские компании находятся точно в таком же положении. Решение о росте цены на электроэнергию может быть более быстрым или более медленным, но в любом случае такого рода решение — это прерогатива правительства. Я думаю, что Владимир Путин отлично понимает, насколько важно, чтобы Россия оставалась привлекательной для инвесторов. Благоприятные условия порождают уверенность и желание продолжать вкладывать средства в развитие страны, как это делает Enel.
Мы работаем в России, мы заинтересованы в ее развитии. На протяжении последних лет мы продолжаем реинвестировать внутри страны полученную нами прибыль, мы не выводим ее за рубеж. Другими словами, мы выполняем свои обязательства как добропорядочные российские граждане. И я думаю, что хорошее правительство, такое как в России, должно быть заинтересовано в привлечении подобных инвесторов в свою экономику. Выступление президента Путина в Петербурге подтверждает, что правительство движется в этом направлении. Мы уверены, что это правильное направление.
— Но промышленность, наоборот, считает, что сейчас цены на электроэнергию крайне завышены, и дальнейший рост может привести к тому, что индустрия начнет стоить собственные электростанции и отсоединяться от общих сетей. Насколько серьезно вы оцениваете такой риск?
— Конечно, теоретически все возможно, но это абсолютно не выгодно промышленности. Они будут нести те же затраты, что и мы, а, возможно, и гораздо большие, так как у них не будет возможности оптимизировать их за счет масштабов, опыта и эффективности, которые приобретают профессионалы отрасли. Еще нужно помнить, что даже самая энергоемкая российская промышленность покупает энергию на рынке по ценам, которые все равно существенно ниже, чем в большинстве стран Западной Европы. Таким образом, в России эти предприятия получают существенное конкурентное преимущество.
— Бывший глава E.On Russia Power Сергей Тазин в интервью "Ъ" рассказывал, что в России устройство оптового рынка электроэнергии приводит к тому, что при росте цен на газ у энергокомпаний, владеющих новыми, более эффективными электростанциями, увеличиваются выручка и прибыль. Прослеживается ли такой эффект в "Энел ОГК-5"?
— У нас есть технологии, которые позволяют повысить эффективность использования газа и получить больше электроэнергии из того же количества кубометров. Однако в эти технологии опять же нужно инвестировать. Enel сделала такие инвестиции: в прошлом году были пущены две новых парогазовых установки (ПГУ) на Среднеуральской и Невинномысской ГРЭС. Чтобы построить ПГУ, требуются сотни миллионов долларов, и если нет роста цен на электроэнергию, то инвестор не может получить запланированный возврат вложенных средств. Рост тарифов даст определенный толчок модернизации оборудования.
— В июне Enel подписала меморандум о взаимопонимании с ЛУКОЙЛом, предусматривающий, в частности, поставки газа. В марте вы говорили о возможных поставках для "Энел ОГК-5" газа "Северэнергии". Какие компании сейчас продают газ "Энел ОГК-5" и будет ли снижаться доля "Газпрома" в этих поставках в пользу независимых производителей?
— У нас прекрасное партнерство с "Газпромом", мы также работаем с "Итерой", с НОВАТЭКом. Планируем начать сотрудничество в этом направлении с ЛУКОЙЛом, и причина здесь самая простая — логистика: их газ расположен наиболее близко, в частности, к Невинномысской ГРЭС. Поставки "Северэнергии" (в объемах, соответствующих квоте компании Enel) могут быть осуществлены, только если они оказываются оправданными с точки зрения экономической выгоды, с учетом транспортировки, а этот газ добывается достаточно далеко от электростанций. Данный вопрос может быть решен путем продажи газа на свободном рынке и покупки газа в точке, где находятся станции, либо какой-то обмен, трейдинг, либо продажа "Газпрому" и покупка газа у него же. В любом случае, весь объем газа, который в перспективе получит Enel от "Северэнергии" в соответствии со своей долей (19,6%), способен покрыть лишь половину потребностей наших газовых электростанций. Вторую половину нам все равно нужно будет покупать у других производителей.
— Есть разница между условиями, на которых продает газ "Газпром", и условиями независимых поставщиков?
— Нет, условия очень похожи.
— В мае, комментируя падение прибыли Enel за первый квартал 2012 года (-1,4%), вы говорили, что финансовые результаты превосходят ожидания группы, и выражали надежду, что в целом за год плановые показатели будут достигнуты. За счет чего это предполагается компенсировать?
— В данном случае речь шла не о результатах компании в России, а о работе всей группы Enel. Наше преимущество в том, что мы производим или продаем электроэнергию на трех континентах. Некоторые рынки, например, рынок Западной Европы, сейчас испытывают снижение спроса, к тому же в скором времени на них ожидаются изменения законодательства, которые могут оказать не самое положительное влияние на наши результаты. Более позитивно выглядит экономическая ситуация в Латинской Америке, мы также показываем положительные результаты в сфере возобновляемых источников энергии. Эти факторы компенсируют друг друга. И если не произойдет каких-то дополнительных изменений в законодательстве, я рассчитываю, что к концу года мы выполним плановые показатели.
— Недавно "Интер РАО ЕЭС" продало блокпакет "Энел ОГК-5" группе инвестфондов. Выдвигали ли новые акционеры какие-либо предложения Enel (например, по уровню будущих дивидендов)?
— Мы представили новым акционерам свою производственную программу в отношении "Энел ОГК-5", которая предполагает дальнейшее развитие компании и продолжение уже начатых инвестпроектов. И они ее одобрили. Новые акционеры, так же как и мы, уверены в том, у "Энел ОГК-5" есть перспективы для роста и дальнейшего развития.
— Намерены ли владельцы блокпакета активно участвовать в управлении компанией?
— Они входят в совет директоров. При этом мы, как мажоритарные акционеры, осуществляем оперативное управление компанией. Мы делаем это максимально прозрачно, и вся информация о принимаемых решениях доступна нашим акционерам.
— Когда в совете директоров "Энел ОГК-5" были представители "Интер РАО", было ли с ними сложно сотрудничать, были ли какие-то трения между акционерами?
— Нет, мы установили очень хорошие отношения, и они продолжают оставаться таковыми. Я полагаю, что причина продажи пакет акций в том, что у них проходит процесс реорганизации и оптимизации управления активами.
— В 2010 году у вас были переговоры с "Интер РАО" о продаже вашей болгарской ТЭЦ "Марица-Восток-3". Но актив был продан другому покупателю. Можно пояснить, в чем вы тогда не смогли сойтись с "Интер РАО"?
— Обычно мы публично не разглашаем детали сделок. Мы были заинтересованы в том, чтобы получить максимально высокую цену за этот актив. И лучшую цену предложил другой покупатель.
— Enel продолжает продавать свои активы, совсем недавно была продана Endesa Ireland за €382 млн. Можно ли оценить объем средств, которые Enel уже выручила от реализации активов?
— Да, мы продали некоторые активы. Мы ведь тоже сейчас находимся в процессе завершения реорганизации и оптимизации акционерного портфеля. За последние три года мы реализовали план по продаже нестратегических активов на сумму €10 млрд. В 2012 году мы планируем выручить от продажи такого рода активов дополнительные €1,8 млрд. Уже в течение первого полугодия мы провели две сделки: реализовали свой последний пакет (5%) в компании Terna, которая занимается распределением и передачей электроэнергии в Италии, а также продали Endesa Ireland. Но мы реализуем относительно небольшие активы, которые не имеют стратегического значения. Поскольку вы русский журналист, вам будет интересно узнать, что мы не планируем продавать наши активы в России.
— Это связано с тем, что Россия — достаточно прибыльный для Enel рынок, или, например, с тем, что эти активы сейчас недооценены?
— Это для нас стратегический рынок. И мы верим в то, что он перспективный, верим в его дальнейшую либерализацию и развитие. Поэтому наличие вертикально интегрированной структуры (от добычи газа к производству и сбыту электроэнергии), которая лежит в основе нашей бизнес-модели в России, в долгосрочной перспективе должно сыграть свою роль.
— Глава "Газпрома" Алексей Миллер недавно говорил, что с Enel обсуждались различные возможности сотрудничества в энергетике. Речь шла про ваши активы в Бельгии. Это было инициативой "Газпрома" или Enel?
— Это обоюдный процесс: мы хотели бы продать, а господин Миллер хотел бы купить, однако переговоры еще не завершены и решение по этому вопросу не принято. "Газпром" заинтересован в том, чтобы развиваться и использовать свой газ на электростанциях в других странах. А мы, наоборот, хотим заниматься добычей газа в России. Что касается Бельгии, то среди возможных вариантов мы ведем разговор о парогазовой ТЭС, она может стать интересным активом для "Газпрома".
— Речь идет о продаже всего актива "Газпрому" или о партнерстве?
— О партнерстве. Но это еще обсуждается. Возможно, нам удастся завершить сделку в течение 2012 года.
— Значительный пакет акций Enel (31%) принадлежит правительству Италии через Министерство финансов. Италия, как и ряд других европейских стран, отказалась от развития атомной энергетики. Каково отношение властей к тому, что Enel владеет АЭС в других странах и продолжает обсуждать проект Балтийской АЭС?
— Вы знаете, что Италия проголосовала против возобновления использования атомной энергии на национальном референдуме. Я лично сожалею об этом, потому что являюсь сторонником атомной энергетики. К счастью, другие страны думают иначе, и мы работаем в атомной отрасли в Словакии и в Испании, с интересом изучаем возможности участия в других атомных проектах. Но нужно помнить, что это очень долгосрочные проекты, требующие больших инвестиций. И чтобы вложить огромные суммы, нужно иметь долгосрочную уверенность в том, что они вкладываются в стабильную, спокойную экономику с гарантированным возвратом инвестиций. И конечно, требуется много времени для принятия таких важных решений.
— Словацкие АЭС (Slovenske Elektrarne) являются одним из наиболее прибыльных сегментов бизнеса Enel. Но теперь у компании возникли трения с правительством Словакии из-за низких темпов достройки АЭС "Моховце" и требования "доплаты за приватизацию" в размере более чем €200 млн. Справедливы ли претензии Братиславы? Готова ли Enel их удовлетворить?
— Правительство Словакии не одиноко: я тоже недоволен задержкой в строительстве "Моховце". Но после аварии на АЭС "Фукусима-1" потребовалось провести дополнительные стресс-тесты, чтобы гарантировать более высокие стандарты безопасности. Этим и вызвано некоторое опоздание. Но я подтверждаю, что инвестиции сделаны и в центре Европы появится новая АЭС. Эта энергия нужна не только Словакии, но и соседним странам, поэтому мы очень заинтересованы в этом проекте и доведем его до конца.
Что касается доплаты: когда происходят такие большие покупки, то часто возникает необходимость применения механизма, известного как уточнение или корректировка цены. Правительство просит больше, но у нас тоже есть свои расчеты, согласно которым общий итог взаимозачетов должен свестись к нулю. Когда мы только начинали работать в Словакии, мы вели переговоры по "Моховце" с одним словацким правительством, потом практически завершили их с другим правительством, потом был избран третий кабинет министров, который подошел заново начал обсуждение вопроса. Сейчас в Словакии уже четвертое правительство, которое по составу похоже на второе. Я надеюсь, что мы сможем прийти с ним к разумному и сбалансированному решению.
— Enel считалась одним из наиболее вероятных инвесторов Балтийской АЭС. Продолжает ли сейчас компания рассматривать возможность участия в этом проекте?
— Как я уже говорил, требуется длительный период для принятия окончательного решения по атомным проектам. Мы заинтересованы в расширении своего присутствия, но мы хотим иметь долгосрочную уверенность в рынке, которой на данный момент нет. Тем не менее мы всегда готовы искать альтернативные решения.
— Какие условия нужны Enel, чтобы принять положительное решение об участии в проекте БалтАЭС?
— Нужны экономически обоснованные показатели по возврату инвестиций. Нужна уверенность в том, что эта электроэнергия будет востребована и продана на соседних рынках, что есть необходимая сетевая инфраструктура, чтобы осуществлять экспорт из Калининградской области в Польшу и другие страны. Должны быть также обоснованные цифры по стоимости строительства. Расчетная стоимость строительства АЭС известна, но мы не уверены, что она адекватна.
— Правительство Италии по предложению Минфина собиралось рассмотреть приватизацию госкомпаний, в том числе, продажу доли в Enel. В России также говорят о приватизации энергокомпаний, но критики утверждают, что при нынешнем состоянии рынка они могут быть проданы слишком дешево. Высказывается ли в Италии аналогичная критика?
— Итальянское правительство устами министра экономики уже заявило, что не будет продавать акции Enel. Было объявлено, что реализованы будут другие активы. Я соглашусь с вами, что сегодня худший момент, чтобы продавать, и, соответственно, хороший момент для покупки. Но так как из-за низких цен никто ничего не продает, купить становится особенно нечего.
— Как в Enel оценивают текущую капитализацию компании, можно ли ожидать, что в обозримом будущем она значительно повысится?
— Сегодня рыночная капитализация компании существенно занижена. Но это результат ситуации, где Enel стала скорее жертвой обстоятельств, сложившихся на рынке. Мы не совершили никаких действий, способных негативно повлиять на капитализацию, и реальная стоимость компании сегодня гораздо выше текущих биржевых котировок. Но, к сожалению, такую ситуацию на фондовых рынках вызвал финансовый кризис, в который вовлечены и Италия, и Испания. Я думаю, что наша работа должна вернуть рынок к справедливой оценке наших акций и способствовать восстановлению доверия инвесторов. Кризис должен утихнуть, и тогда рынки обретут прежнюю уверенность.