Премьера кино
Сегодня официальная премьера фильма Кирилла Серебренникова "Измена" в конкурсе Венецианского фестиваля. Комментирует АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
В "Измене" много особенностей, из-за которых картину трудно представить не видевшим ее зрителям так, чтобы не испортить спонтанного впечатления. Хотя пресс-релиз, подготовленный к Венецианскому фестивалю, уже выдает слишком много информации, мы не будем на нее опираться. У фильма структура "два в одном": он делится на две части, хронологически разделенные примерно пятью годами. Героиня преодолевает временной провал, продираясь сквозь лесную чащу, путаясь в ветвях, и, неожиданно сорвав с себя старую одежду, словно кожу, переодевается — как в авангардистском театре — и выходит в обновленном образе с новым спутником жизни. От старого остаются дом и работа, да еще, как выясняется, нить воспоминаний: стоит потянуть за нее — и весь новый образ рассыплется в прах.
У каждой из двух частей есть своя интрига, свой любовный треугольник и даже четырехугольник. Есть своя загадка, имеющая и криминальный вариант разгадки, так что об этом аспекте вообще умолчим. Между двумя частями киноповествования наблюдается симметрия, просматривается логика зеркальных отражений, которую можно назвать также иронией судьбы или происками Бога.
А начинается все чрезвычайно прозаично — с визита молодого крепкого мужчины к женщине-врачу: он проходит диспансеризацию, ни на что не жалуется, она делает ему кардиограмму и во время процедуры сообщает, что его жена изменяет ему с ее мужем. Шок, гнев, сомнение, стыд, крах подозрений и появление новых вплоть до трагической развязки — такова траектория маршрута, который проходит герой. Его спутницей, вольной или невольной, оказывается другая жертва измены — та самая врачиха, знающая правду давно и в полном объеме.
Врачиху играет Франциска Петри — и это самое большое достижение фильма, которого без нее просто не было бы. Актриса с продолговатым бергмановским лицом, полными печали глазами и невпопад улыбчивым ртом — порождение европейской школы, а главное, европейской ментальности. Ее партнер — македонец Деян Лилич — тоже хорош, но он все же второй в этой паре. Еще одна женщина, хоть и ненадолго мелькнувшая на экране, достойна упоминания — это Гуна Зариня в роли представительницы власти, регистрирующей сомнительные смерти и выдающей разрешения на захоронения. В то время как мужчины трагичны и серьезны, женщины вносят в картину элемент абсурдного юмора: в самый неподходящий момент им вдруг хочется смеяться или целоваться — и что тут поделаешь.
Оператором на этом проекте работал Олег Лукичев, и перед ним стояла непростая задача. С концептуальной, а стало быть, и с визуальной точки зрения фильм во многом продолжает линию, прочерченную Андреем Звягинцевым и оператором Михаилом Кричманом начиная с "Возвращения" и кончая "Еленой", но заводит ее в область еще большей абстракции. Тут вспоминается даже футурологическая "Мишень" Александра Зельдовича и Александра Ильховского. Стиль "Измены" всячески отодвигает рассказанную историю от реалий современной России в универсальное пространство элитарных особняков и отелей с омолаживающими бассейнами — еще немного и вступят в свои права гламур и хай-тек. Почти единственным выпадением в реальность становится сцена, когда машина сбивает людей на остановке и этой участи чудом избегает главный герой. Однако странным образом тотальный отрыв от реальности не вызывает протеста: похоже, мы переживаем момент, когда она действительно достала даже самых терпеливых — и нет в ней никакого спасительного отрезвления.
На самом деле этот фильм мало общего имеет с теми, что обычно представляют российское кино в Венеции, Канне, Берлине — упомянутыми и не упомянутыми выше. Ему нельзя предъявить — ни в качестве достоинства, ни в качестве ущерба — никакой претензии на духовность, будь она оправданна или не вполне. Ее просто нет — этой категории, уступившей место другим: это саспенс, драйв, эротизм, но прежде всего непостижимая загадочность человеческой природы, неспособной познать саму себя и загнанной в порочный круг одних и тех же сюжетов. Вот почему история, рассказанная в первой половине фильма, с некоторыми вариациями повторяется во второй, но постичь ее горькие уроки никому из героев не дано. Вот почему, отдавая должное оригинальности "Измены" — особенно в российском контексте, мы на ее просмотре вспоминаем классиков кино, которых не будем перечислять, чтобы не смущать режиссера.