Вчера президент России Владимир Путин участвовал в торжествах, посвященных 200-летию Бородинской битвы, а накануне — в торжествах, посвященных 1 сентября и новому учебному году. Специальный корреспондент "Ъ" Андрей Колесников нашел в этих событиях много общего и отмечает, что поле Бородинской битвы Владимир Путин осматривал прежде всего как верховный главнокомандующий.
— Ну что,— услышал я взволнованный шепот заместителя директора по безопасности гимназии N1915 Ивана Чернявского,— пару часов продержаться осталось...
Я видел: эти продержатся. К 1 сентября в гимназии готовились тщательно, вдохновенно и, можно сказать, как к последнему бою. Об этом свидетельствовала хотя бы четверка старшеклассников, вышедшая на торжественную линейку сопровождать знамена города и гимназии с автоматами Калашникова наперевес. Их участие превратило мирную линейку в акт устрашения, по крайней мере учеников младших классов, которые крепко, до белых пальцев сжимали родительские ладони, а цветы в руках и тех и других, казалось, надо было возлагать на могилы павших в неравной битве со старшеклассниками.
Открывая вип-линейку, вице-премьер правительства России Ольга Голодец напомнила, зачем учащиеся пришли в школу:
— Чтобы стать звездой!
Лица школьников отражали понимание, как планеты — свет Солнца. Они, очевидно, в первый раз узнали про такую сверхзадачу, и теперь она казалась им по крайней мере выполнимой. В конце концов, ведь именно к ним сегодня должен был приехать президент России.
Хотя, по сведениям "Ъ", было много споров, куда именно он приедет. Нашлись сторонники того, что Владимир Путин должен посетить одну из новейших школ Москвы, где все, что есть, отличается от того, что было. Сторонники такого решения настаивали, что страна должна увидеть такую школу, какой она должна быть когда-нибудь везде. Победила точка зрения, в соответствии с которой президент увидит ту школу, какая есть.
Высоким гостям (высочайший еще не приехал) показали литературно-музейную композицию, посвященную трудной истории России. Композиция охватывала период от Бородинской битвы до наших дней. При этом Бородинская битва описывалась в основном словами из песни "Ой, расступись, сыра земля!..", а также словами Наполеона "Останется одна Россия, но я ее раздавлю!..".
Учащиеся вдохновенно цитировали М. Ю. Лермонтова: "...Но жаль его, сражен булатом, он спит в земле сырой..."
Тема сырой земли была закрыта (вернее, зарыта) на линейке, таким образом, дважды.
В одном из классов состоялся открытый урок, в котором приняли участие олимпийская чемпионка Алия Мустафина и серебряный призер Олимпиады дзюдоист Александр Михайлин. Им задавали разнообразные вопросы, на которые госпожа Мустафина, которая сама только что окончила школу, отвечала так односложно, словно мысленно готовилась к очередному упражнению на бревне, а за свой ответ готова была получить троечку с минусом, потому что оценки в школе ее всегда волновали гораздо меньше, чем оценки на бревне.
Александр Михайлин, отец пятерых детей, наоборот, получал откровенное удовольствие от разговора с учениками и признавался, что никакого удовольствия от своего серебра не испытывает и что, "если здоровье позволит", будет выступать и дальше.
— Вам физкультура в школе нравилась? — спрашивали Алию Мустафину.
— Я на нее ходила,— отвечала она.
Учителя, собравшиеся в этом же зале, явно ждали другого ответа. Впрочем, ученики — именно этого.
Появления Владимира Путина тоже ждали и дождались. Он, отвечая на очередной вопрос старшеклассника, сказал, что российская олимпийская сборная выступила "неплохо и даже очень хорошо", завоевав на десять медалей больше, чем в Пекине.
Больше всего Владимир Путин рассказывал, естественно, про дзюдо. Оказалось, после чемпионата мира 2011 года он сказал итальянскому тренеру российской сборной Энцио Гамба, что сборная выступила "кисловато". На это итальянец ответил: "Вся наша стратегия направлена на Олимпийские игры в Лондоне... Три медали точно будет. Может быть, четыре".
Взяли, как известно, пять, из них три золотые. А Энцио Гамба, когда Владимир Путин приезжал в Лондон, подошел к президенту и сказал: "Я обещал?! Я — мужчина!"
Потом состоялось видеовключение в разговор еще нескольких школ. Одна из них — в предвыборных Химках, где постриженный (явно каким-то химкинским парикмахером, думавшим в этот момент о чем-то постороннем) и просто оголенный таким образом Иван Ухов (из русского витязя он сразу превратился в крестьянского парубка) обещал, что отдаст в химкинскую школу свою дочь. Это звучало как жертвоприношение.
— Ваня,— спросил его президент,— это у тебя на Олимпиаде форму утащили? Расскажи...
Иван Ухов рассказал, что свою майку в критической ситуации ему отдал Андрей Сильнов, к тому времени закончивший здесь свое выступление.
— Казалось, ты не на Олимпийских играх выступаешь, а играешься с планкой,— попробовал расшевелить его президент.
Но такое мало кому удается.
— Люди все вокруг привычные были...— молвил Иван Ухов.
Насчет своих кудрей Иван Ухов, впрочем, дал исчерпывающую информацию.
— Остригли,— сказал он.— Иду лейтенанта получать в МВД.
Геннадий Шипулин, бывший главный тренер сборной России по волейболу, поговорил с президентом из Белгорода. Он в ультимативной форме попросил у Владимира Путина построить в Белгороде десятитысячный Дворец спорта, без которого город, по его словам, просто задыхается.
— Ну вот, пришел в школу...— вздохнул Владимир Путин.
— Ну пришел...— передразнил его Геннадий Шипулин.— И что?
— У вас же есть многофункциональный дворец,— не понравилось это, кажется, Владимиру Путину.— Москва позавидует! Настоящий спортивный храм!
— Это на 700 мест,— прервал его Геннадий Шипулин.— А нам нужен десятитысячник.
Господин Путин обещал подумать об этом вместе с губернатором в пропорции 50 на 50.
Напоследок спортсменам задали блиц-вопросы.
— Как правильно,— спросили Алию Мустафину,— один за всех или все за одного?
Госпожа Мустафина, которая на Олимпиаде одна за всех, сказала:
— Наверное, все за одного.
То есть в следующий раз она за всех отдуваться не собирается и на следующий срок, видимо, не пойдет.
Чего пока не скажешь о Владимире Путине.
Между тем тема Бородинской битвы была подхвачена на следующий день. Здесь, под Можайском, на месте Бородинской битвы, состоялись торжества, посвященные ее 200-летию.
На этот раз основные события развернулись там, где стояла и полегла батарея Раевского. Теперь, под дождем, который крапал, как и 200 лет назад (и будет крапать еще через 200 лет), стояли бывший президент Франции Валери Жискар д'Эстен, потомок Наполеона, потомок Кутузова и многие другие заинтересованные лица.
При этом среди всех выделялся казак, в котором я с трудом узнал бывшего главу по делам СНГ в Госдуме Константина Затулина. Был он в парадной казачьей форме, и на вопрос, зачем он так, господин Затулин объяснил, что он давно уже воинский старшина казачьего войска, а с некоторых пор и член президентского совета по делам казачества.
Но все-таки лучшего повода и места показать себя в этой форме и посмотреть на реакцию людей господин Затулин до сих пор пока так и не нашел.
— И честно говоря,— потупившись, признался господин Затулин,— у меня день рождения 7 сентября, а это и есть день Бородинской битвы. Хотели сначала 7-го праздновать, но в угоду тихоокеанским делам (саммиту АТЭС.— А. К.) перенесли.
— Бываете здесь, наверное, в этот святой день в сентябре? — спросил я Константина Затулина.
— Бывал,— согласился он.— На картошке, студентом.
— Но форму все-таки, видимо, нечасто носите? В Госдуме вас в ней, по-моему, не видели? — не мог примириться я с видом старшины.
— Один раз в 200 лет можно и надеть,— сказал он.
— Отвратительная погода! — повернулся к нам лидер ЛДПР Владимир Жириновский, одетый во все гражданское и раздраженно мокнущий под моросящим дождем. Его не прикрывала даже папаха казачьего старшины, которой, казалось, должно хватить на всех.
— А в целом как? — поинтересовался я.
— В целом очень хорошо! — отозвался господин Жириновский.— И вообще это ведь очень интеллигентная война была!
— Интеллигентная? — удивился стоявший рядом потомок генерала Багратиона (его предок, как известно, погиб в Бородинской битве.— А. К.).— Позвольте с вами не согласиться!
— Конечно, интеллигентная! — удостоил его взглядом лидер ЛДПР.— Не то что Вторая мировая!.. Особых концлагерей хотя бы не было!..
— Концлагерей не было...— вынужден был согласиться потомок Багратиона.
— А люди-то какие воевали! — продолжил господин Жириновский.— Наших офицеров партизаны в лесу расстреливали за то, что они по привычке между собой на французском говорили. То есть легко путали...
— Было дело...— согласился еще один человек, ловко пристроившийся под чей-то зонтик.— Позвольте представиться: Денис Давыдов! Потомок!
— Как-как?-- с некоторым недоумением переспросил его Владимир Жириновский.
— Денис Денисович Давыдов! Проживаю во Франции!
— Там, наверное, считают, что Бородинскую битву выиграл Наполеон? — спросил я его.
— Еще год назад это была официальная точка зрения,— кивнул Денис Давыдов.— Моего отца в свое время, когда он был школьником и на уроке сказал, что битву выиграли русские, из класса выгнали. А могли и из школы! Но теперь они изменили точку зрения, говорят, ничья была. Но они и раньше как победу это не праздновали все-таки!..
Разговор прервался с появлением Владимира Путина, который выступил с приветственным словом к собравшимся. Потом он подошел к потомкам участников битвы. Среди них оказался Валери Жискар д'Эстен. Они обменялись парой протокольных фраз, и потом господин Путин, наклонившись к бывшему французскому президенту, неожиданно спросил:
— Ну что с Европой-то будет?
Валери Жискар д'Эстен, казалось, нисколько не удивился. Он сразу ответил, также, впрочем, негромко, словно выдавая не принадлежащую ему тайну:
— Может, будет две Европы. Это очень вероятно. Но не исключено, что и останется одна. И тогда Россия должна занять в ней свое достойное место. Но я хочу сказать одно: во Франции и в России живут очень смелые люди.
— Я читал ваши книги и статьи,— ответил господин Путин.— Вы сказали сейчас очень важные слова.
И Владимир Путин оставил думать Валери Жискара д'Эстена, в чем же важность того, что он только что сказал. И еще некоторое время бывший французский президент стоял с таким видом, словно жалел сейчас о сказанном. На самом деле он, видимо, был обескуражен прежде всего тем, что российский президент вдруг заговорил с ним в толпе о таких насущных геополитических вещах.
Отвык он уже от этого.
Потом Владимира Путина остановили еще два человека: потомок Кутузова и потомок Наполеона Шарль. Президент поздравил их с 200-летием решающей для обоих битвы, итог которой, впрочем, так до сих пор и неясен, и хотел идти дальше, но тут Шарль Наполеон сказал:
— Кутузов, Наполеон и Путин!
— Нет, вы уж тут сами разбирайтесь, без меня! — ответил российский президент.
Осмотрел господин Путин и музей Бородинской битвы. Здесь я увидел и спикера Госдумы России господина Нарышкина.
— Ваши предки здесь тоже воевали? — спросил я его.
— Конечно,— откликнулся он.— Надо только исследовать этот вопрос, и окажется, что конечно!
Музей впечатлил Владимира Путина не меньше, чем редут Раевского. Долго он стоял возле большого макета, где можно было наблюдать расположение войск перед битвой и направление основных ударов. Президент, казалось, весь ушел в созерцание происходившего в этот день 200 лет назад. Кажется, ему как верховному главнокомандующему только этого и не хватает в реальной жизни.