Премьера кино
Завтра в прокат выходит комедия "Холостячки" (Bachelorette), продолжающая возделывать такую плодородную сюжетную ниву, как приготовления к свадьбе. Подобно предыдущим образчикам жанра, рассказывающим о мальчишниках и девичниках, она старается сочетать насмешку над нелепостью, по определению присущей свадебному ритуалу, с серьезными, а иногда и грустными психологическими наблюдениями. Принципиальное отличие нового фильма ЛИДИЯ МАСЛОВА усмотрела в том, что автор — женщина, Лесли Хедланд, и она склонна относиться к своим женским персонажам с чисто женской же жестокостью.
Впрочем, необязательно считать недостатком картины безжалостность и ехидность режиссера-дебютантки, переделавшей в фильм собственную театральную пьесу,— тем более что человечность в "Холостячках" все равно иногда проскальзывает, даже помимо режиссерской воли. Главным средоточием, если не сказать резервуаром, этой человечности служит самый пассивный и страдательный персонаж картины — бегемотоподобная невеста, которую играет австралийская комическая толстуха Ребел Уилсон, уже практически ветеран свадебных комедий: ее можно было видеть в "Свадебном разгроме" (A Few Best Men) в колоритной роли выдающей себя за лесбиянку сестры жениха, а также в качестве наглой квартирной соседки героини "Девичника в Вегасе" (Bridesmaids), который в общем-то является непревзойденным пока шедевром в свадебном жанре. "Холостячки", к сожалению, не всегда дотягивают даже до той скромной планки, которая была установлена "Мальчишниками в Вегасе" (The Hangover) — произведениями не семи пядей во лбу, но с душой и искренним интересом к персонажам.
В "Холостячках" определенный интерес к героиням, безусловно, присутствует, но это такой нехороший сучий интерес, с которым телочка, подкрашивающая губы в туалете, косится на такую же телочку возле соседнего умывальника. Примерно такого рода отношения, похоже, связывают в "Холостячках" трех центральных героинь, приезжающих на свадьбу к толстой однокурснице,— блондинку (Кирстен Данст), рыжую (Айла Фишер) и брюнетку (Лиззи Каплан), которым автор не то чтобы придумала полноценные характеры, но приблизительно наметила круг интересов. Так, блондинка по преимуществу карьеристка, с детства мечтавшая сделать бизнес-карьеру; рыженькая, кажется, страдает шопоголизмом; а темненькая специализируется на случайном сексе — впервые мы видим ее просыпающейся в постели с каким-то спящим незнакомцем и тоскливо вздыхающей: "Обычное утро воскресенья..." Героине Лиззи Каплан принадлежит один из самых удачных монологов в фильме, когда в самолете она обсуждает с обалдевающим соседом тонкости орального секса — сама режиссер без ложной скромности признается, что эта тема ее чрезвычайно интересует, и действительно, когда автор чем-то по-настоящему увлечен, на экране это сразу чувствуется.
Однако каких-то других всплесков острого режиссерского интереса к чему бы то ни было в "Холостячках" обнаружить не удается — Лесли Хедланд запускает, как волчок, вращающийся на автомате сюжет о том, как две из подружек невесты попытались одновременно залезть в ее просторное платье, порвали его и за оставшиеся до свадебного утра несколько часов пытаются исправить ситуацию, достигая при этом более или менее свинского состояния. Чтобы усложнить задание, автор угощает холостячек кокаином, и они закапывают платье кровью из носа, а также устраивает им небольшие сексуальные приключения, в результате которых многострадальное платье приобретает окончательно бывалый и боевой вид. При этом постепенно выясняется, что разбитные подружки безропотной коровы-невесты не такие уж циничные негодяйки и оторвы, которыми представлялись вначале, и добрые порывы им совершенно не чужды — вплоть до экстравагантной способности вступить в довольно романтические отношения с парнем, случайно переспав с ним 15 лет назад.
Этот финальный поворот от мизантропии и пофигизма в сторону душевной теплоты выглядит совершенно неубедительным и притянутым за уши — чтобы не выпроваживать зрителя из кинотеатра совсем уже опустошенным полуторачасовым общением с тремя неприятными, патологически зацикленными на себе, а главное, совершенно неинтересными и лишенными хотя бы отрицательного обаяния эгоистками. Неудивительно, что в этой атмосфере всеобщей плохо скрытой неприязни режиссер изымает из свадебного ритуала такую важную его часть, как метание невестиного букета в публику: в этом фильме невеста сильно рискует получить своим букетом обратно по физиономии.