18 октября в прокат выходит "Последняя сказка Риты" — очень личная режиссерская, продюсерская и актерская работа Ренаты Литвиновой.
Режиссерское творчество Ренаты Литвиновой в сравнении с ее остальными артистическими проявлениями не слишком обширно — в ее фильмографии как режиссера пока всего две картины: "Богиня: Как я полюбила" 2004 года и вот теперь "Последняя сказка Риты", в которой автор как бы договаривает то, что не договорила в прошлый раз, и в каком-то смысле закрывает одну из своих излюбленных тем — тему смерти.
Общая проблема с режиссерским творчеством заключается в том, что на него часто надо доставать деньги, выпрашивая их у посторонних людей, и не все имеют возможность решить эту проблему так просто и радикально, как решила Рената Литвинова, потратившая на фильм свои деньги, заработанные разными более или менее далекими от искусства способами. Так что "Последняя сказка Риты" — фильм личный во всех смыслах, снятый на фотоаппарат, почти без съемочной группы, не считая снявшихся бесплатно в картине "сподвижников", как называет их сама Литвинова. Дополнительные средства пришлось изыскивать только на постпродакшн, и их предоставил дружественный бренд "Абрау-Дюрсо", никак не проявляющий себя на экране, хотя в "Богине" product placement спонсорского коньяка вполне органично вписывался в художественную ткань фильма.
В "Последней сказке Риты" персонажи не только выпивают, но и много курят — бросать главной героине Маргарите Готье (Ольга Кузина) уже не имеет смысла, потому что дни ее сочтены, почти как у смертельно больной дамы с камелиями из известного романа. Рената Литвинова, впрочем, отвечая на вопрос, откуда она позаимствовала имя неоднократно встречающейся у нее в разных сценариях Риты Готье, рассказывает, что так звали знакомую ей в детстве женщину-участкового. И в этом совпадении имен парижской куртизанки и московской милиционерши отражен в общем-то весь литвиновский художественный метод — совмещение чего-то крайне романтического и дико комического, запредельно сказочного и предельно бытового, максимально оторванной от реальности фантазии и точности наблюдений за людьми.
В "Последней сказке Риты" Рената Литвинова рассказала о смерти то, о чем умолчала в своем предыдущем фильме
Точность эта, правда, носит довольно парадоксальный характер и нацелена скорее на странности, неожиданности и необъяснимости человеческого поведения, чем на его закономерности,— в этом смысле литвиновские фильмы порой напоминают картины Киры Муратовой, хотя, конечно, называть Ренату Литвинову ее ученицей и последовательницей было бы преувеличением. Как режиссер Рената Литвинова гораздо мягче и добрее к зрителю, она в большей степени сказочница, фея, словно набрасывающая на самую неприглядную реальность типа грязного стоячего кафетерия или разваливающейся больницы переливающуюся блестками гипюровую ткань, сквозь которую все видится не так уж и ужасно, включая смерть — и даже смерть любимого человека.
Смерть в "Последней сказке Риты" персонифицирована, и играет ее сама Рената Литвинова. Первоначально на эту роль предполагалась другая актриса, однако потом режиссеру пришлось переписать партию Смерти под себя. Думается, картина от этого только выиграла, потому что у Ренаты Литвиновой действительно какое-то очень специфическое восприятие смерти, которое кому-то может показаться заигрыванием или любованием, но это скорее своеобразное отождествление со смертью, делающее человека мысленно неуязвимым и не подверженным обычному страху смерти. В связи с этим можно вспомнить название первого, документального, фильма Ренаты Литвиновой — "Нет смерти для меня", которое можно понимать гораздо шире, чем мысль о бессмертии звезд экрана, запечатленных на кинопленке. В каком-то смысле, пугающем и уродливом, смерти как распада материи для автора "Последней сказки Риты" действительно, похоже, нет — есть Запределье (так называется и кафе, в котором весело проводят время вместе будущие мертвые и сама Смерть, исполняющая чрезвычайно живенький танец под песню Земфиры), параллельная реальность, куда не стоит особо торопиться, но перед которой не стоит и особенно трепетать. В него интересно всматриваться уже отсюда, с этой стороны, как всматривались персонажи "Богини" в старинные зеркала, служившие им порталами для перехода между мирами. Как в "Богине" новое зеркало не годилось для прыжка в потустороннее, так и в "Последней сказке" порталами между двумя мирами могут служить только старинные здания, которых становится все меньше и меньше. И опечаленная этим девушка Смерть иногда зачитывает мартиролог загубленных "ужасной властью" памятников архитектуры, мимоходом придавая тем самым фантастическому фильму вполне актуальное социальное звучание.
И недаром литвиновскую героиню в "Последней сказке", внедряющуюся в мир еще живых под видом медсестры "моргового отделения", зовут Таня Неубивко — ее экстремальные приключения с разными, иногда довольно опасными, кавалерами в конечном итоге ничем ей не грозят, кроме поверхностных повреждений телесной оболочки. Получилась такая не чуждая обычных человеческих привычек, обаятельная и совсем не страшная Смерть с хорошим чувством юмора, заботливо подготавливающая Риту Готье к последнему путешествию и расставанию с женихом (Николай Хомерики), которому остается на память записка с обещанием "Я скоро вернусь, незаметно для всех". Не всем заметное, но на самом деле никогда не прекращающееся сообщение между тем светом и этим в "Последней сказке" организовано чуть иначе по сравнению с "Богиней". Если там героине, полуследовательнице-полуведьме, предстояло сходить на тот свет и найти там кого нужно, то теперь те, кому нужно, сами передадут привет с того света, пусть даже для этого придется привести в движение статую Юрия Гагарина, который в условленный момент, не привлекая внимания посторонних, помашет рукой и ободряюще улыбнется тому, кому это необходимо, откуда-то из космоса.