Кто не смеялся над киношными паролями советских разведчиков: "Вы продаете славянский шкаф?" или "Мы с вами сегодня одинаково небрежны"? Кто не рассказывал анекдот о профессоре Плейшнере, не заметившем на подоконнике девять утюгов — условный знак, что явка провалена? После "Касабланки" Анри Декуэна язык уже не повернется иронизировать над "Подвигом разведчика" и "Семнадцатью мгновениями". Есть, оказывается, вещи пострашнее, чем славянский шкаф. Лейтмотив фильма — разговоры о каком-то погонщике, верблюд которого стал случайной жертвой покушения, совершенного бойцами французского Сопротивления на нацистского эмиссара, пристреленного прямо на трапе парохода, доставившего его в Касабланку. Самого погонщика мы почти что и не увидим, благодаря чему он воспринимается как сгущающийся белогорячечный бред подпольщиков. "Погонщик верблюдов из порта хочет еще денег. Он говорит, что мы убили его верблюда". "Вы забыли о погонщике, а он все еще ждет денег. Опасный тип". "С погонщиком надо что-то срочно решать. Но только тихо!" Наконец, на заднем плане гестаповцы протащат какого-то орущего араба. Неужели это погонщик? Какое счастье, это он — "Они схватили погонщика!" — мы о нем больше не услышим. В этом фильме всего много. Так, все в нем охотятся за портфелем убитого нациста. В какой-то момент кто-то радостно кричит: "Мы нашли портфель". И мы видим гору одинаковых портфелей на столе, а их все несут и несут в кадр то ли гестаповцы, то ли подпольщики. Подпольщиков тоже много. Певичка Тереза (Сара Монтьель) идет охмурять гестаповца, чтобы раздобыть пропуск, который позволяет вырваться из кольца облавы. Каждая минута на счету: "Американская подлодка всплывет ровно в четыре утра". Под самыми окнами гестапо Терезу ждет целая толпа людей, на лицах которых написано: "Мы — подполье, мы — подполье, мы готовим покушенье". Посматривают на часы, переговариваются: "Что-то ее долго нет. Я же говорил, что она нас предаст". И продолжают тем не менее терпеливо ждать. Но еще больше, чем портфелей и подпольщиков,— музыкальных номеров. Оно и понятно: Декуэну, автору добротных экранизаций Жоржа Сименона, нуаров и костюмных фильмов, заказали снять бенефис знаменитой Сары Монтьель. Бенефис действительно удался, сплошное отменное "бесамемучо", и не все ли равно, что заполняет паузы. И только зануде может показаться странным, что за время отсидки в гестапо, и суток не длившейся, Тереза сменила и шляпку, и прическу. Странно другое — имя сценариста. Принято считать, что профессиональные разведчики относятся к подавляющему большинству фильмов о себе в лучшем случае снисходительно. Ну, не дано и не надо сценаристам знать подробности реальной шпионской работы. Но вот "Касабланку" сочинил Жильбер Рено, известный как "полковник Реми", живая легенда спецслужб. Один из первых офицеров, вставших летом 1940 года на сторону генерала де Голля, он создал в оккупированной Франции едва ли ни самую разветвленную и эффективную подпольную сеть. Он же сыграл большую роль в создании антифашистского единого фронта, установив связи между голлистами и коммунистами. Правда, в 1950 году он с боевыми соратниками повздорил, поскольку выступил за реабилитацию маршала Петена, главы коллаборационистского режима Виши, и даже удалился в изгнание в Португалию. Может быть, сценарий, кажущийся пародией, он написал именно потому, что знал слишком много и боялся, заговорив всерьез, проговориться о чем-то совершенно секретном.
"Casablanca nid d'espions", 1963