Кажется, мы потеряли язык, на котором можно было бы говорить о своей стране что-то хорошее. Поэтому чувства, которые мы к ней испытываем, сводятся к неясному позитивному томлению, не находящему себе внятного выражения
Моя подруга Анна Наринская подсадила меня на Аарона Соркина. Она написала в "Коммерсантъ-Weekend" заметку о его телесериале The Newsroom, и я так увлекся, что посмотрел его, потом Studio 60 on the Sunset Strip и, наконец, шедевр — The West Wing.
Должен честно сказать, что я не понимал этот сериал примерно две-три серии. Он мне казался замечательным образцом пропаганды, потому что, пока его смотрел, я вполне проникался мыслью, что президент США — это самый лучший политик на земле, президентская администрация — это изумительный аналитический и менеджерский институт, и вообще, вот так и надо жить. Потом я приходил в себя, постепенно стряхивая это ощущение, вместо этого начинал думать, что Аарон Соркин — самый лучший пропагандист на земле, его команда — это изумительно талантливые сценаристы, актеры, режиссеры, и вообще, вот так и надо работать.
Вдруг я понял, что это вообще все не так. Потому что этот сериал про президента Бартлета, который демократ. Между тем события, которые там происходят,— это 2000-е годы, когда у власти был Джордж Буш, республиканец. То есть это история о том, что было бы, если бы выборы 2000 года выиграл Альберт Гор. О том, что было бы, если бы к власти пришла оппозиция. Это не пропаганда, а наоборот. Это изделие в жанре "фэнтези", что на самом деле невероятно интересно.
Я бы даже, пожалуй, предложил открыть портал, где все новости и комментарии писались бы в этом жанре — происходит все, что происходит, только анализируется это с позиций того, что у власти находится оппозиция. Мне кажется, что, поскольку протест у нас идет в основном в виртуальной сфере, эта затея имела бы большую аудиторию.
Нет, ну представьте себе, что у нас идет сериал о том, что выборы 2000 года выигрывает, скажем, Борис Немцов, и дальше все, что мы переживали последние 10 лет, показывается в этом жанре. Я представил.
В принципе, конечно, это должно быть о торжестве неуправляемой демократии. Однако это такое дело, что более или менее понятно, к чему оно приведет. Сериал вместо политического придется снимать в жанре боевика, на роль Немцова приглашать Брюса Уиллиса, а это совсем другая история. Нет, конечно, главная сила сериала Соркина в его невероятном правдоподобии, и это как раз достижимая цель, но все же история о том, как президент уходит от погони региональных элит сначала на лимузине, потом на президентском самолете, затем на президентском парашюте, далее кортеж движется пешком через тайгу, выходит к людям, а тут его встречают федеральные монополии, и он принимает бой, хотя и увлекательна в телевизионном отношении, но как-то удручающа в электоральном смысле. Поэтому скорее придется как-то переходить к модели демократии управляемой, но в хорошем смысле. Вот у них была в нехорошем смысле, а у нас в другом, хорошем, смысле. Полет президента на президентском дельтаплане снимать не будем. Вообще надо бы как-то определить, какой смысл хороший. Кастинг на положительные открытые лица, реплики поблагороднее, и чтобы лидер парламентского большинства всегда мыл руки перед едой. Нет, это пока не очень еще продумалось.
Ну а, скажем, такой сюжет — в Высшей школе экономики, которая становится международной, в актовом зале три православных отрока устраивают панк-молебен "Богородица, прогони Немцова", срывая пресс-конференцию, к примеру, Обамы. Их, понятное дело, отпускают, но через неделю арестовывают, потому что либеральные чиновники и пресса криком кричат про всемирный позор. Патриарх, понятное дело, их осуждает, заявляя, что панк-молебны — это не наша древняя традиция, но осуждает вяло, а отец Чаплин поддакивает, но в том смысле, что Обама — исчадье ада, и само его существование оскорбляет чувства православных верующих. У здания суда идет постоянная демонстрация православного казачества, либеральные местные жители жалуются на запах ладана и нечистот. Венесуэла, Куба, Иран и православная Сирия выражают поддержку осужденным. Это довольно живенько можно было бы снять.
Живенько, но все равно как-то не очень. Нет, интереснее о том, как раскрываются все те, кто сегодня закрыт. Руководителями телеканалов становятся Познер, Парфенов и Синдеева. Концепция вещания меняется на liberal infotainment, вместо сериалов про ментов и бандитов идут сериалы про бандитов и ментов. Мамонтов снимает документальные фильмы, разоблачающие коммунистов и националистов, православный интернет вскипает как волна после каждой новой его агитки. Правда, вместо Facebook главной политической социальной сетью становятся "Одноклассники". Остальная пресса разоблачает коррупцию либералов, в "Особом мнении" на "Эхе Москвы" постоянные ведущие — Удальцов, Крылов и Кантор. Как-то так, вероятно...
Нет, это опять какая-то фигня. Предположим, сажают не Ходорковского, а, например, не знаю, какого-нибудь другого Ходорковского. Война на Кавказе идет так и так, теракты тоже. Реализуется программа "Либеральной империи" Анатолия Чубайса, так что отношения с миром тоже не ахти, хотя получше. Выборы фальсифицируются не в пользу "Единой России", а в пользу "России либеральной". Вместо зимней Олимпиады в Сочи Немцов готовит летнюю Олимпиаду в Сочи, ведь это другое дело.
Нет, это все стопроцентно никуда не годится. Надо как-то по-другому, но совершенно непонятно, как.
Уникальность той операции, которую совершил Соркин в The West Wing, заключается в том, что там вовсе не о том, как разобраться с противниками. Там о них вообще нет речи. Там — про Америку и про то, что с ней делать. Что делать с образованием, с медициной, с наукой, с армией, с социальным обеспечением и т.д. Это сериал о том, как победила оппозиция, но не о ее победе, а о чем-то другом.
Вообще-то, про любовь к своей стране и гордость за нее. И это не пропаганда, потому что главное там — не то, что оппозиция хороша, а то, что страна великая. У них какая-то другая конструкция в голове. Это история не про разрушение, а про альтернативное созидание. Не так, что есть захватчики, которые нас поработили и от которых надо освободиться, а так, что никаких захватчиков нет вообще, а есть правильные и неправильные взгляды на то, что нужно делать для блага граждан.
Черт, это даже такие слова невозможно произнести, потому что они звучат чудовищно казенно. Для блага Родины? Для блага человека? Мне кажется, у нас проблема — мы вообще потеряли язык, которым можно было бы говорить о таких вещах. Патриотизм? Это для националистов. Великая Россия? Это для жуликов и воров в кавычках. Экономическая эффективность? Это для воров и жуликов без кавычек. Социальная справедливость? Это для коммунистов и выхухолей. Сотни тысяч людей выходили на улицы, и они были за все за это, но у них не было языка, чтобы это высказать. Я, кстати, никогда не мог понять, что значит "улица корчится безъязыкая, ей нечем кричать и разговаривать". А теперь понял.
Мне кажется, мы потеряли язык, на котором можно было бы говорить о своей стране что-то хорошее. Поэтому чувства, которые мы к ней испытываем, сводятся к неясному позитивному томлению, не находящему себе внятного выражения. Как доходит до выражения, то язык сам собой движется в отрицательную сторону. Хорошо бы это как-то поправить. Пока не получается.