"Я не любитель общаться с людьми"

В конце осени выходит в прокат новая картина Алексея Балабанова "Я тоже хочу", которая уже была показана в Венеции и на фестивале "Киношок". "Огонек" побеседовал с режиссером

Свой 14-й по счету фильм Алексей Балабанов впервые представил публике на кинофестивале в Венеции, а в России его премьера состоялась на фестивале "Киношок" в Анапе. "Встретили картину очень по-разному,— заметил Балабанов.— На Западе аплодировали стоя, в России же — после показа — полная тишина". (Картина в Анапе получила приз кинопрессы.) Новый фильм — о поиске счастья, которого хотят все: бандит со стариком-отцом, музыкант и проститутка ищут Колокольню Счастья, которая, по слухам, находится где-то между Питером и Угличем, рядом с уже давно неработающей атомной станцией. Колокольня забирает людей. Но не всех. Каждый из героев верит, что выберут его. История почти документальная и фантастическая одновременно. Актеры играют непрофессиональные, диалоги взяты из жизни. Балабанов рассказал, что занял в картине бывших бандитов (сегодня — предпринимателей), своего младшего сына Петра, а роль кинорежиссера сыграл сам — чуть ли не впервые в собственном фильме. В день церемонии награждения режиссер вынужден был уехать к заболевшей матери в Анапу, за призом вышел старший сын Балабанова — Федор. В фильме "Я тоже хочу", таким образом, поучаствовала вся семья, включая супругу Балабанова Надежду, которая выступила в качестве художника по костюмам и приехала с мужем представлять картину.

— У вас в картине нет ни одного профессионального актера. Вы не верите актерам, да?

— Дело не в этом — верю, не верю. Тут другое важно. Вот мой главный герой был бандитом, сейчас стал бизнесменом, живет в Финляндии. Мои герои также прошли Афган, людей завалили немерено. Ну какой артист такое сыграет? Все герои мои играют самих себя. Сниматься они попросились сами, им и деньги-то не нужны. Истории, в картине рассказанные, взяты из реальности. Например, один из героев вспоминал, как он вышел как-то из бани, пиво в ларьке попросил, а продавец ему ответил: "Закрыто". Так мой герой ночью поднял ларек краном, взял пиво, поставил ларек обратно. Все это было, все по-настоящему. Я очень долго борюсь с профессиональными артистами — я хочу, чтобы они ничего не играли. А они все время норовят что-то вставить от себя. Иногда противопоставляют театральных актеров киношным — мол, они настоящие. На самом деле театр тоже портит. Всех актеров. Они все кривляются. Мне интереснее с бандитом работать — серьезная личность, с пистолетом ходит.

— В "Жмурках" было наоборот. Там-то как раз бандитов играли профессиональные актеры.

— Потому что это комедия. Черная комедия, жанровое кино, которое спустя только какое-то время приняли у нас в стране.

— Женщина, играющая проститутку в новой картине, тоже настоящая проститутка?

— Нет, она учится на кинорежиссера. Я выбирал из пяти человек, которые согласились голыми бегать по морозу, одну и выбрал. Врать не стану, девушка потом заболела, но не умерла.

— Как вы решали: кто из героев в фильме спасется, а кто нет? Вы решали здесь, получается, за бога.

— Это не бог решает по фильму, их забирают на некую планету. Им за счастье попасть туда. Об этом рассказывает мальчик в начале картины. Те, кого взяли, они очень много страдали. Тот, кто убивал людей, или тот, кто снимал плохие фильмы, им нет пути к счастью.

— Вы играете режиссера, который снимает плохие фильмы. Означает ли это, что свои прошлые фильмы вы разлюбили?

— Я их никогда не любил. Когда делаешь фильм, вкладываешь столько энергии, снимаешь про самого себя, а потом смотришь и думаешь: зачем так сделал, зачем так?.. И как правило, бываешь очень недоволен.

— Как это у вас в фильме получилось, что священник исповедует убийцу четырех людей и потом отпускает его с миром?

— Так бывает очень часто, а может быть, и всегда. Если человек исповедуется, как он может его не отпустить?..

— За убийство епитимью налагают. Это неправда.

— Правда.

— Мальчика играет ваш сын?

— Да, Петр Алексеевич Балабанов, младший сын, это его первая роль в кино. Пете 16 лет, он учится в школе. Рисует, занимается при Мухинском училище. Еще есть старший сын — Федор, ему 22, он только что окончил университет, будет аналитиком. Оба очень хорошие ребята. Добрые, романтики и мечтают о высокой любви.

— Это в сценарии было так задумано, что вы сыграете режиссера, или решено уже во время съемок?

— Нет, так было в сценарии и с самого начала задумывалось. Я решил сыграть сам именно потому, что профессиональных актеров в фильме не было ни одного, это был принципиальный подход. В этой картине все "настоящее" — от начала до конца, поэтому и режиссер, так сказать, должен был быть настоящим. Ничего не построено, не сделано специально. Никаких декораций и реквизитов. Даже деревянный магазин с большой вывеской тоже настоящий. Не говоря уже о разрушенных храмах. Режиссер, который это увидел, не мог не снять. Представляете — храм разрушен, а росписи на стенах остались, это очень красиво. И колокол настоящий — в сцене, где бандит Матвей отца хоронит. Все реальное, и мы ничего не придумывали. Снимали-то все в Бежецком районе Тверской области, не такая в общем-то глухомань.

— Декораций строить не пришлось, деньги актерам не нужны — можно подумать и так, что у вас были проблемы с деньгами на съемки...

— Дело не в деньгах, конечно. Мне кажется, что настоящее кино и снимать легко. Я придумал фильм "Я тоже хочу" осенью прошлого года. Сняли очень быстро. Начали в феврале и закончили в конце июля. Что касается денег, то ими ведь занимается продюсер, не я. Обычно бывает как? Продюсер читает сценарий и говорит — снимаем или нет. Мой продюсер — это мой друг, мы учились вместе, в одной комнате жили. Хотя, по правде говоря, друзей у меня настоящих нет. Мне они просто не нужны, я люблю быть один.

— Как правило, ваши фильмы понимают не сразу, а спустя год-два. Требуется время на осознание.

— Это все по-разному бывает. "Кочегар" понравился почему-то сразу, хотя я считаю, что нынешняя моя картина сильнее, чем "Кочегар". А насчет непонимания... Да, в общем-то это как правило. Ругали по выходе почти все. Ругали "Груз-200", ругали "Брат-2", ругали "Жмурки", "Про уродов и людей" вообще не приняли, он состоялся только потому, что сразу же поехал в Канн и там его приняли. Будут ругать, я уверен, и этот фильм. Понимание приходит только спустя время. Это случается, вы правы, через год-два-три. Кстати, я удивился, что на Венецианском кинофестивале его приняли сразу. В зале русских было, может, человек 20 всего. Полный зал, раз в пять больше, чем, допустим, на "Киношоке", и все аплодировали стоя. Овацию прямо устроили. Мне пришлось стоять, кланяться, в газетах написали, что это лучший фильм Венецианского кинофестиваля.

— А почему тогда, как вы думаете, фильм не взяли в основной конкурс Венецианского кинофестиваля?

— Там существуют две программы — "Горизонты" и собственно конкурсная программа. Мы не успели в главную, задержались с субтитрами. Но приза фильм все равно не взял. Почему? Да потому что на этих фестивалях всегда заранее известно, кто победит. Это мое убеждение. Я знаю, потому что я уже четыре раза в Канне был, четыре раза в Венеции, в Монреале, это все фестивали группы "А".

— Может быть, если бы вы жили за границей, было бы больше шансов побеждать на фестивалях?

— Я заграницу не люблю. Я родину люблю, мне здесь хорошо. Я там хилею, лучше поеду куда-нибудь в Иркутск, Норильск, на Сахалин или на Курилы отдыхать. Красота, никого нет, там все сохранилось как встарь — старые, чистые еще люди Советского Союза. Множество красивых людей. Хотя я и не любитель общаться с людьми.

— Вас обвиняют в излишней мрачности, в нагнетании черных тонов. Вы говорите, что снимаете для себя, общественное мнение вам совсем не интересно?

— Совершенно верно. Я снимаю все фильмы для себя. Придет признание — хорошо, не придет — ну и не надо. Важно — захотеть, это главное, идей-то море. Сценариев нереализованных очень много. Вопрос вот только: где энергии взять? Когда был молодой, ее было больше, я же 14 фильмов снял, плюс два документальных, два любительских и кучу киножурналов "Советский Урал", две книжки сценариев написал. И в задумках еще много чего. Вот сейчас после этого фильма я устал. Сейчас поеду в Петербург на международный кинофестиваль, потом в Бразилию, в Монако пригласили. Вряд ли еще куда-то далеко поеду. Что касается меня, то да — я не очень веселый человек. Не особо я это люблю: не танцую, не пою...

— Но так ведь было не всю жизнь — было, например, увлечение музыкой когда-то?

— Да, я был музыкантом, у меня была своя группа. Сейчас я это забросил, даже на гитаре не играю, хотя она у меня дома лежит. Дружил с музыкантами в Свердловском рок-клубе, с ними когда-то и кино снимал. У нас в фильме звучит музыка "Аукцыона", Олег Гаркуша в роли одного из героев. Музыка эта, к сожалению, уходит. Я знаю, что грядет попса. Рокеры — мои друзья, и мне жаль, что они тоже уходят. "Аукцыон" и Леню Федорова я знаю уже очень давно, с музыкантами этого поколения дружу, и с екатеринбургскими, и с питерскими, и с москвичами. Для фильма попросил ребят какие-то вещи дописать. Я предложил и самому Леониду Федорову сниматься, но он уехал на гастроли и посоветовал мне Гаркушу. Олег клоуна всегда играл, а здесь в первый раз сыграл глубоко драматическую роль и остался, кажется, доволен. Он очень умный человек, хороший. К музыке в фильме я подхожу очень серьезно. Проверяю — как все сходится по музыке, включаю и смотрю — туда я иду или нет. Если туда, то все удачно складывается по темпоритму, я ведь знаю с самого начала, какой ритм будет в моем фильме.

— Западные критики сравнивают "Сталкера" Тарковского и "Я тоже хочу". У вас общее — поиски высшей силы, высшего счастья, абсолюта.

— Ничего, конечно, общего со "Сталкером"; этот фильм у Тарковского, на мой взгляд, очень глупый. Люди ходят, гайки какие-то бросают, разговаривают на псевдофилософские темы. Единственный, кто мне там нравится,— это герой Кайдановского, он был моим товарищем.

— Тогда можно предположить, что ваш фильм полемичен по отношению к "Сталкеру". Вы закладывали в картину эту внутреннюю полемику?

— Об этом я не думал вообще. Мне нравится у Тарковского два фильма — "Иваново детство" и "Андрей Рублев". Два гениальных фильма, а другие его картины мне не нравятся.

— Кому-то фильм покажется простым, кому-то — сложным, но в вашей биографии он этапный. Судя хотя бы по тому, что вы там впервые появляетесь в кадре. И режиссер, ваш герой, в конце умирает. А что дальше будет создавать Балабанов? Продолжительный творческий отпуск, пауза или новый фильм, которым займетесь уже завтра?

— Пока ничего, потому что я только-только закончил, я устал, но проектов много. Я хочу завершить "Американца" — фильм, который бросил снимать когда-то. Я хочу предложить Майку Тайсону там сыграть. Он сейчас — очень востребованный артист, у него свой театр. У меня и сценарий для него готов, он довольно крепкий и уже даже опубликован в книжке.

— Срабатывает ли у вас когда-нибудь внутренний редактор?

— Я, понимаете, на всю голову отмороженный, без тормозов. Начинал с любительского кино, потом снимал документальные фильмы про рок-музыкантов. А первый мой фильм был по Сэмюэлу Беккету. А это уже очень необычный автор. Потом был фильм по Кафке — "Замок". Так и пошло.

— Ларс фон Триер, которого тоже обвиняют в мрачности, сказал как-то, что фильм "Антихрист" помог ему вылечиться от глубокой депрессии. Может быть, фильм "Я тоже хочу" в этом смысле тоже помог вам?

— Пока не помог, потому что я только что закончил, но там посмотрим.

Беседовала Марина Суранова